утомительным, и Рис Уильямз вконец измучился: за все время полета он, как
ни пытался, так и не смог заснуть. На этом самолете он часто летал с Сэмом
Роффом. И теперь постоянно ощущал его незримое присутствие в нем.
ей, что прилетает на следующий день. Он, конечно, мог бы сообщить ей по
телефону о смерти отца, но считал, что она заслуживает большего уважения.
Самолет был уже на земле и подруливал к терминалу. У Риса почти не было
багажа, и он быстро прошел таможенный досмотр. Снаружи серое, блеклое небо
предвещало скорые заморозки. У бокового входа его ожидал лимузин, чтобы
отвезти на Лонг-Айленд, в дом Сэма Роффа, где его ждала Элизабет.
Элизабет, чтобы хоть как-нибудь смягчить удар, но едва Элизабет открыла
входную дверь, как все ранее заученные слова мигом вылетели у него из
головы. Всякий раз, встречая Элизабет, Рис как бы заново поражался ее
красоте. Внешностью она пошла в мать, унаследовав от нее те же
аристократические черты, те же жгучие глаза, обрамленные длинными,
тяжелыми ресницами. Кожа ее была белой и мягкой, волосы черные, с отливом,
тело точенным и упругим. Одета она была в кремового цвета шелковую блузку
с открытым воротником, плиссированную серую фланелевую юбку и
желтовато-коричневые туфельки. В ней ничего не было от той неуклюжей
маленькой девочки, гадкого утенка, которого Рис впервые увидел девять лет
тому назад. Она превратилась в красивую, умную, сердечную и знающую себе
цену женщину. Теперь она улыбалась, радуясь его приходу. Она взяла его за
руку и сказала:
и сказал:
он скажет дальше.
расслышал ее слова.
веревка. Он упал в пропасть.
сообразил в чем дело. Она была в шоке и говорила, не понимая, что говорит.
Глаза ее неестественно блестели, и на лице застыла учтивая улыбка.
призы. Он ведь всегда был победителем, да? Вы знаете, что он уже
поднимался на Монблан?
Рис?
момента, когда она один на один останется со своим горем. На какое-то
мгновение, пока слушал, его память живо воскресила образ маленькой, легко
ранимой девочки, какой он увидел ее впервые, слишком чувствительной и
робкой, чтобы уметь защитить себя от жестокой реальности. Сейчас она была
в таком нервном возбуждении, так напряжена и неестественно спокойна и
одновременно так хрупка и беззащитна, что Рис не выдержал:
ус...
прилягу. Я, видимо, немного устала.
необходимости.
позвала:
уставившись в потолок, лежала на своей кровати и наблюдала за постепенно
сменяющими друг друга узорами, которые неяркое сентябрьское солнце
рисовало на потолке.
боль пришла. Этим она обязана Сэму. Она выдержит ее, потому что была его
дочерью. И она осталась неподвижно лежать и лежала так весь день и всю
ночь, думая ни о чем, думая обо всем, вспоминая и заново все переживая.
Она смеялась и плакала и сама сознавала, что находится в состоянии
истерии. Но это ее мало беспокоило. Все равно никто ее сейчас не видит и
не слышит. Среди ночи она вдруг почувствовала, что зверски голодна, пошла
на кухню, в один присест уплела огромный сандвич, и ее тотчас стошнило. Но
легче от этого не стало. Боль, переполнявшая ее, не утихла. Мыслями она
унеслась назад, в годы, когда отец был еще жив. Из окна своей спальни она
видела, как встает солнце. Некоторое время спустя в дверь постучала одна
из служанок, Элизабет сказала, что ей ничего не надо. Вдруг зазвонил
телефон, и сердце у нее радостно подпрыгнуло: "Это Сэм!" Но, вспомнив,
отдернула руку.
Никогда не увидит его.
вспоминала все, как было.
Меньшей трагедией была смерть ее матери во время родов. Большей трагедией
было то, что Элизабет родилась девочкой.
матери, она была самым долгожданным ребенком, наследником огромной
империи, мультимиллиардного гиганта, концерна "Рофф и сыновья".
удивительной красоты девушкой. Многие женщины стремились выйти замуж за
Сэма Роффа из-за его положения в обществе, из-за престижа называться его
женой, из-за его богатства. Патриция вышла за него замуж, так как полюбила
его. Это было самой худшей из причин, ибо женитьба для Сэма Роффа была
чем-то сродни коммерческой сделке, и Патриция идеально отвечала его
замыслам. У Сэма не хватало ни времени, ни желания быть семейным
человеком. В его жизни ничему не было места, кроме "Роффа и сыновей".
Фанатично преданный компании, он требовал от окружающих того же.
Достоинства Патриции признавались лишь в той мере, в какой они должны были
способствовать облагораживанию образа компании. К тому времени, как
Патриция поняла, куда привела ее любовь, было уже поздно. Сэм определил
положенную ей роль, и она блестяще справлялась с ней. Она была
великолепной хозяйкой, великолепной миссис Сэм Рофф. Она не получала от
него никакой любви взамен и со временем научилась платить ему той же
монетой. Она просто обслуживала Сэма, то есть фактически была такой же
служащей компании, как самая последняя секретарша. Ее рабочий день длился
ровно двадцать четыре часа в сутки, по первому зову она была обязана
лететь туда, куда указывал ей Сэм, развлекать сильных мира сего, уметь в
кратчайший срок организовать званный обед на сотню персон, накрыв столы
свежими, хрустящими от крахмала, тяжелыми, с обильной вышивкой скатертями.
На них, переливаясь всеми цветами радуги, стоял хрусталь и тускло блестело
георгианское серебро. Патриция была одной из недвижимостей концерна, на
которую не распространялось право биржевого оборота. Она стремилась во что
бы то ни стало оставаться красивой и вела спартанский образ жизни. У нее
была великолепная фигура, одежду ей шили по эскизам Норелля в Нью-Йорке,
Шанель в Париже, Хартнелла в Лондоне и молодой Сибиллы Коннолли в Дублине.
Ее драгоценности специально создавались для нее Шлумбергом и Булгари.
Жизнь ее была расписана по минутам, безрадостна и пуста. Когда она
забеременела, все мгновенно переменилось.
она понимала, как отчаянно ему нужен сын. Теперь она сделалась средоточием
его надежды, королевой-матерью, ожидавшей рождение принца, который со
временем унаследует все королевство. Когда Патрицию везли рожать, он нежно
пожал ей руку и сказал:
и не узнала, что не оправдала ожиданий своего мужа.
Мацумото Сэйте
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Земляной Андрей
Шилова Юлия