Чтение 14–й страницы книги ~Секрет полишинеля~

Он грустно воркует, пытаясь выбраться из клетки. Жрать ему не приносили,
и бедняга выглядит анемичным. Конечно, предателю он больше не нужен.

Я связываю лапы птицы куском веревки и иду к своей машине, не проходя
через поместье Тибодена...

Мне надо съездить в Париж. Я хочу кое-что проверить, потому что люблю
убедиться в твердости почвы, прежде чем поставлю на нее ногу.

Старик выглядит невеселым. Его лоб исчеркан морщинами, взгляд погасший,
как витрина магазина после закрытия.

Я сажусь без приглашения.

- Как он?- спрашивает Старик.

- Немного лучше,- отвечаю я.- Я посвятил в тайну одного из двух докторов;
он занимается им и надеется спасти, если сердце профессора окажется на
высоте.

- Какая катастрофа! - вздыхает босс. Я пользуюсь случаем, чтобы вылить на
него частичку моей желчи.

- Честно говоря, шеф, я думаю, что решение, принятое в отношении
Тибодена, было несколько... поспешным. У нас против него была только та
записка... Нас должно было насторожить то, что она подписана... Человек,
предающий свою страну и посылающий сообщение с почтовым голубем, зная, что
предыдущий голубь не долетел, должен быть осторожнее...

Человек с голой черепушкой не отвечает. Он молча скрывает свое
разочарование и стыд. Это редкий случай, чтобы Старик так обделался.

-А теперь,- говорю,- давайте рассмотрим дело во всех подробностях.
Во-первых, голуби. Вы сохранили тех двух, что привез Маньен?

- Разумеется...

- Вы не могли бы попросить принести их и того, что находится в моем
кабинете?

Он снимает трубку внутреннего телефона и отдает распоряжения.

Через несколько минут нам приносят голубей. Один взгляд на них открывает
мне глубину катастрофы. Я не мог выдать моих за тех, что были у шпиона... У
моих серые лапки. Разница сразу бросается в глаза! Ночью мы ее не заметили,
а тот тип при дневном свете увидел мгновенно...

- Моя вина,- говорю я Старику. Это идет ему прямо в сердце, и он
ратифицирует мое покаяние осуждающей гримасой.

- Этот вопрос донимал меня,- говорю,- но сейчас я с этим разобрался... А
теперь покажите мне второе сообщение. Может, мы что-нибудь из него узнаем...

Он охотно достает его из своего бездонного ящика.

Я строю гримасу, будто позирую для рекламы слабительного. Записка
написана печатными буквами. Вы мне скажете, что хороший графолог сумеет
установить ее авторство, сличив с образцами почерка сотрудников лаборатории,
но я не очень люблю экспертов. Они считают себя волшебниками, а на самом
деле простые ремесленники!

Я возвращаю записку Старику.

- По этому вопросу ничего... Переходим к следующему.

- К какому?

- К рассуждениям в их чистом виде. Пославший это сообщение думал, что
наша служба примет то решение, которое приняла... Верно?

Лоб Старика разглаживается, в потухших глазах появляется блеск.

- Дальше?- говорит он.

- Это значит, что предателю Тибоден больше не нужен, вы понимаете?

- Выглядит убедительно,- соглашается босс.

- Значит, мы вправе задать себе следующий вопрос, шеф: "А почему ему
больше не нужен профессор?"

- Потому что он получил все, что ему нужно,- отвечает мой почтенный
начальник, у которого ничего нет на голове, зато есть много в ней.

- Вот именно!

Наступает натянутая тишина.

- Скажите, шеф...

- Да?

- Как этот человек, которого мы пока назовем месье Икс, если вы не
возражаете...

Он не возражает. Хоть он и занимается самыми громкими шпионскими делами
нашего времени, а все равно любит фальшивую таинственность, не развлекающую
даже двенадцатилетних пацанов.

- Так вот, как этот месье Икс,- продолжаю я,- может иметь полное
изобретение, когда его нет у самого Тибодена?

Непростая задачка, а, ребята?

Но для босса тайн не существует. Массируя черепушку, он предлагает
версию:

- Сан-Антонио, люди, работающие с профессором Тибоденом, по большей части
его ученики... Он их создал как ученых... Руководил их работами... Почему
один из них не мог пойти дальше своего учителя?

Я подскакиваю:

- А верно, патрон, почему бы нет?

Полуприкрыв глаза, я думаю. Да, молодой честолюбивый ученый мог бы... Они
все помешаны на своей работе. Доказательство: у них под рукой
красавица-секретарша, а они едва с ней здороваются!

Старик, хорошо знающий своего любимого Сан-Антонио, улыбается.

Я продолжаю:

- Месье Икс понял, над чем работает папаша Тибоден. Тоже занявшись этим,
он уходит вперед... Он опережает своего учителя... Благодаря проделанной в
потолке дырке он следит за ходом его работ, что позволяет ему ориентировать
свои... Черт возьми... Вот только работы профессора патронируются
государством, и с этой стороны ничего не поделаешь... А он хочет продать
свое открытие, заработать целое состояние, развернуться по-крупному, стать
знаменитостью в научном мире...

Шеф встает.

- Сан-Антонио, вы должны быть не здесь!

- Почему?

- Как раз потому, что ваш месье Икс владеет изобретением... Он продаст
его тому, кто больше заплатит... Надо найти этого месье Икс и забрать у него
документы...

Не успел он закончить фразу, как я уже выскочил из кабинета.

Рассуждение - оно как лестница. Потайная лестница, ведущая вас к внешне
недоступным правдам.

Я правильно сделал, что поднялся по ее ступенькам. Спорю, что на этот раз
я иду верным путем.

Этот самый Икс ошибся, если держит меня за олуха!

И как, кстати, он раскрыл, кто я такой?

Глава 11

Гоня мою машину на скорости сто тридцать километров в час по Западной
автостраде (непонятно, почему она так называется, ведь Восточной автострады
во Франции пока нет!), я резюмирую ситуацию. Гениальная идея, как улитка или
ажан мотопатруля, никогда не приходит одна. Вот и у меня появляется еще
идейка, гораздо более потрясающая, чем первая!

С неувядаемой гениальностью, составившей мне популярность, я размышляю
следующим образом: месье Икс проделал дырку в потолке и вставил в нее
увеличивающую линзу. Браво! Сделал он это, чтобы следить за работами
профессора. Еще раз браво! Но тогда это означает, что месье Икс не мог
находиться в лаборатории, потому что был этажом выше! А пока Тибоден
работал, трое его сотрудников работали в одной комнате с ним. Понимаете? Это
позволяет мне вычеркнуть из списка подозреваемых Дюрэтра, Бертье и Берже...
Значит, остаются только Ми-нивье и Планшони... Могу признаться, что оба
самые несимпатичные из всех, что не особенно меня огорчает. Я доверяюсь
моему старому инстинкту, и, когда чья-то морда мне не нравится, можно
спорить на что хотите, что это плохой парень.

Я проезжаю оставшийся участок пути на полной скорости, непрерывно
повторяя две фамилии: Минивье или Планшони Минивье или Планшони. Как узнать?
Может быть, виновны оба? Я в этом сильно сомневаюсь, потому что предатель
честолюбив, а такие люди предпочитают действовать в одиночку...

Когда я останавливаюсь перед поместьем Тибодена, несчастного ученого уже
перевезли в больницу Эврё. Я твердо решил доставить ему блистательную
компенсацию.

Узнав, что он пришел в себя, я продолжаю путь до Эврё. В больнице мне
говорят, что ученого поместили в отдельную палату и сейчас его навестить
нельзя. Я настаиваю и прошу разрешения поговорить с заведующим клиникой.
Просьбу удовлетворяют, несомненно благодаря моему безотказному шарму.

Заведующий оказывается любезного вида человеком. Мне кажется, мое звание
комиссара производит на него впечатление. Не потому, что он особо уважает
полицейских, а скорее из-за того, что читал кое-что из моих воспоминаний во
время ночных дежурств.

Я спрашиваю его о состоянии Тибодена.

- Он выпил слишком большую дозу - (не настаивайте, я все равно не скажу
вам название этого препарата),- отвечает главврач.- Не знаю, выпутается ли
он. Я позвонил в Париж профессору Менендону. Это лучший токсиколог во
Франции. Он уже выехал... Мы разберемся...

- Мне сказали, что Тибоден пришел в себя. Как вы думаете, я могу с ним
поговорить? Он качает головой.

- Поговорить с ним- Да, он вас услышит, но отвечать не сможет...

- Мне бы все-таки хотелось попытаться...

- Как хотите, но не слишком его утомляйте... Он очень слаб... В его
возрасте это серьезно;

Он сопровождает меня к отдельной палате, погруженной в успокаивающий
полумрак.

В ней стоит противный запах.

- Ему сделали промывание желудка,- предупреждает меня главврач.- Я не
уверен, что это даст положительный результат...

Я подхожу к кровати. Изможденное лицо профессора почти не выделяется на
подушке. Серые волосы похожи на плесень. Его глаза закрыты, дыхание