Чтение 14–й страницы книги ~Улица Жмуров~

- Вы очень любезны. Проходите. Я захожу в квартиру.

На этот раз я выбираю диван, чьи ножки внушают мне больше доверия.

- Джо,- сразу перехожу я к делу,- ты знаком с Изабель Бужон?

Взмах ресниц, доля секунды колебания.

- Разумеется,- оживленно отвечает он.- Я даже провел недавно несколько
дней в ее доме.

- В Гуссанвиле? Он вздрагивает.

- Вы знаете?

- Разве не долг полицейского знать все?- И я добавляю:- Почему ты поехал
к ней? Она твоя подруга?

- Она подружка Парьо... Они часто ходили к нам в гости... Недавно у меня
был небольшой бронхит, и, чтобы поправиться, я решил съездить в деревню...

-А! Понятно...

Я ищу мои сигареты, и пальцы натыкаются на пачку турецких.

Предлагаю одну педику.

- Нет, спасибо,- отвечает он.- Я не курю. Не настаивая, я кладу пачку на
место, достаю сигарету для себя и прикуриваю от золотой зажигалки, но парень
никак не реагирует. Я кладу зажигалку на подлокотник дивана. Джо рассеянно
смотрит на нее.

- Хорошо повеселились?

- Там? Нет... Я ненавижу деревню.

- Общества Изабель тебе было достаточно? Он пожимает плечами.

- Что вы воображаете, комиссар? Я серьезный человек, и потом, женщины
меня... Я смеюсь.

- Ну конечно...

Встаю и шагаю по гостиной, машинально считая ромбы на персидском ковре.

- Скажи мне, Джо... Ты знаешь, что Парьо умер? Он вскакивает весь белый.

- Что вы сказали?

- Что Парьо умер... Отравился газом. Или его отравили, но результат-то от
этого не меняется.

- Не может быть!

Он кажется таким же изумленным, как доктор Бужон утром.

- Увы, может!.. Это я нашел его, когда пришел кое о чем спросить.

- Умер!- повторяет Джо.

- Да. Ты выходил из дому этой ночью?

- Я? Нет, после возвращения из Гуссанвиля в субботу я не сую нос на
улицу.

- Болеешь?

- Погано на душе... Тоска... Деревня вымотала мне нервы... Бедняжка!

- Ты знаешь, где сейчас Изабель?

- Но... Она должна быть у Парьо, раз он умер... Разве только она ничего
не знает... Надо позвонить ей в Гуссанвиль!

- Ее там нет.

- Вы так думаете?

- Я только что оттуда... Он смотрит на меня.

- Вы оттуда?

- Прямиком! Если так можно выразиться, потому что на дороге очень много
поворотов.

- Может, она у своего отца?

- Тоже нет. Они поругались.

- Да, знаю... Но я думал, что...

- Что если Парьо отдал концы, возможно примирение?

- Да.

- Ты в курсе того, что до войны Парьо сел за попытку шантажа твоего
старика?

- Смутно...

- В чем там было дело?

- Да так, ерунда, кажется...

- Человека не сажают на три месяца в тюрьму из-за ерунды... Разве что
ерунда очень серьезна, сечешь?

- Бальмен мне рассказывал об этом... Речь шла о его нравах... Парьо
хотел, чтобы он уступил ему дорогую картину или редкое украшение... Бальмен
не соглашался... Тот пригрозил дискредитировать его в глазах одной богатой и
немного чокнутой клиентки - американки... И сделал это... Жалобу подала
американка... Короче, все запуталось, и Бальмен был огорчен больше всех. Они
очень скоро помирились и с тех пор оставались друзьями.

- Вот, оказывается, как рождается большая дружба!- смеюсь я.

Между нами устанавливается тяжелое молчание.

- Мне кажется, нам нужно очень многое сказать друг другу,- произношу я
наконец.- В один из ближайших дней я вызову тебя в полицию.

И направляюсь к двери.

- Комиссар,- говорит Джо своим тонким женским голоском,- вы забыли вашу
зажигалку.

Я смотрю на него. Он кажется совершенно искренним. Вывод: зажигалка не
его. Ничего удивительного, раз он не курит.

Я кладу ее в карман.

- До скорого, Джо!

- До скорого, господин комиссар. Чтобы оставить последнее слово за собой,
я добавляю:

- До очень скорого!

Выйдя из дома, я направляюсь к площади Терн, захожу в бистро, заказываю
двойной чинзано и два жетона для телефона. Проглотив стакан, я бегу засунуть
жетоны в прорезь аппарата для трепа.

Сначала звоню инспектору Шардону.

- Привет, комиссар,- говорит он мне. В кои-то веки рот у него не набит
орехами.

-Слушай, парень,-говорю я ему,-сообщаю тебе, что дело Бальмена, которое
ты считал таким простым, вовсе не является таковым и вовсю продолжается.

- Не может быть!

- Может... Все-таки досадно, что я делаю твою работу... Если бы мне было
чем заняться...

- А что случилось?

- Займись для начала "королевой", который жил с покойным. Установи за ним
наблюдение... А в остальном - жди от меня известий...

- Хорошо, комиссар.

Затем я звоню медэксперту, доктору Андрэ.

- Сан-Антонио,- называюсь я.

- А! Добрый день! У вас появилась новая теория насчет смерти нашего
клиента?

- Нет, но я хочу предложить вам для изучения новый труп.

- Серьезно?

- Вернее, кусок трупа.

- Где вы его нашли?

- В пепле.

- Вы что, копались в помойном ведре?

- Почти. Я могу к вам подъехать?

- Жду вас.

Я разворачиваю газетный лист на столе врача.

- Вот,- говорю,- кусок челюсти. Я хочу знать, кому она принадлежит,
мужчине или женщине. Это очень важно. Вы можете ответить мне немедленно?

- Вне всяких сомнений.

Он берет фрагмент кости, в котором еще торчат два зуба.

- У вас есть минутка? Я только зайду в мою лабораторию и буду к вашим
услугам.

- Конечно, пожалуйста. Простите, что так гоню вас, но послезавтра я
вылетаю в Штаты и хочу успеть завершить это расследование, чтобы улететь с
чистой совестью.

- Это делает вам честь!

Он выходит из кабинета.

Я беру журнал, но не могу его читать. К тому же это научный журнал, в
котором все изложено жутко заумным языком.

Я кажусь сам себе похожим на "счастливого отца", ожидающего в коридорах
клиники результатов родов.

Наконец дверь открывается.

Я вскакиваю и всем моим существом спрашиваю:

- Ну что, доктор, мужчина или женщина? Он мило улыбается.

- Ни то, ни другое,- уверяет он.- Это баран!

Глава 12

На Париж опустилась нежная, как женская ляжка, ночь, пахнущая
распускающимися почками, влагой, женщиной...

Оставив машину, я иду по бульварам, бормоча бессвязные фразы.

На этот раз, ребята, я крепко оглушен.

Баранья голова!

Сам я баран!

Врач извинился, что не дал мне ответ немедленно.

- Поскольку она почернела и наполовину обуглилась,- сказал он,- я
предпочел изучить ее внимательно.

- Доктор, вы уверены в том, что говорите? Он пожимает плечами.

- Черт возьми! Да спросите кого хотите... И я иду в толпе, повторяя:

- Баранья голова... Баранья голова!

Нет, пора признавать поражение. Нет никакого преступления! Это был баран.
Нет закона, запрещающего убивать барана, при условии, что он принадлежит
вам.

Но, черт подери, почему Изабель приехала посреди ночи из Парижа (а это
больше ста километров), чтобы сжечь барана?

Что она, чокнутая, что ли? И потом, я хочу ее увидеть! Немедленно! Я
должен как можно скорее отыскать ее. Я снова звоню Шардону.

- Ты установил наблюдение за домом сто двадцать?

- Да, господин комиссар. Кстати, мой патрон просил вас позвонить ему. Он