Чтение 14–й страницы книги ~Тайна Кутузовского проспекта~

- Моя заслуга, что ее под шпионаж не подвели, ну меня и отблагодарили
за это...

Всю жизнь партии отдал, а сделал доброе дело - выставили из рядов...

- Как же вы рискнули? Против самого министра государственной
безопасности восстали?

- А не надо из всех, кто тогда правил державой, делать недоумков.

Недальновидность эта чревата рождением у молодежи нигилистического
недоверия...

О державе болею, не о себе...

- Между прочим, "держава" происходит от слова "держать", "не пускать",
"обуздывать"; есть такая пословица из русской сказки: "Жил-был татарский
державец..." А державец - это хан, владелец, султан... Это понятие к нам
от татаро-монгольской оккупации пришло - "держава-то"... Аккуратней с ним
обращайтесь... А что касается "безверия", то как вы мне объясните феномен
веры в Сталина, который уничтожил всех, кто вместе с Лениным руководил
Союзом Республик?

- Вместе с Лениным Союзом руководили Молотов, Калинин и Ворошилов.

- Молотов был техническим секретарем ЦК, Ворошилов - с четырьмя
классами образования - сражался против Ленина в "военной оппозиции", а
Калинин подписал декрет о "сплошной коллективизации". И п р а в и т ь они
стали после Ленина, а не в м е с т е с н и м... Ленин не правил, он
руководил. Есть разница?

- История рассудит...

- Рассудила... Ее, конечно, можно и в четвертый раз переписать,
сглотнем, но правда - сказана, чтоб ее убить, нужно карательный аппарат
раз в пятьсот увеличить... Вы в органы пришли в тридцать пятом?

- Ничего подобного... В тридцать восьмом, накануне ареста Ежова... Я
первые реабилитации проводил, когда Лаврентий Пав... когда тов...
простите, когда Берия пришел...

- Сколько раз вы были у Абакумова по делу Федоровой? Чем он
интересовался в первую очередь?

- Он ее сам вызывал, я только вел ее в секретариат...

- По скольку времени он ее держал у себя?

- Не помню... Часа по три, надо ведь размять человека, а уж потом
приступать к делу...

- К какому?

- Не понятно, что ль? Она ж по дочке убивалась, крохотуля совсем была...

Абакумов обещал ее выслать - без суда, потом, говорил, вернем, на
студии восстановим, познакомим с иностранцем, англичанином вроде... Ну,
мол, станешь с ним работать...

- К американцу ее тоже подвели?

- Нет. А в общем-то никто этого не знал, такие вещи това... Берия на
личном контроле держал: взаимоотношения с союзниками, да тем более сорок
пятый год...

Не дала она Берии, вот он и взъелся... Это у меня такое предположение...

- Вы знали, что Зоя ни в чем не виновата?

- Она жила с американцем...

- Это криминал?..

- По тем временам - да!

- Но вы не верили, что она шпионка?

- Нет. Я и отмыл ее от этой статьи. Костенко покачал головой:

- Вы ж подписали -для постановления Особого Совещания- "шпионаж,
антисоветская пропаганда и преступная группа сообщников". Кто-то на ОСО
оставил ей одну лишь "пропаганду". Кто?

- Не мой уровень. Не могу знать.

- Кто вам передал материалы с требованием оформить статью о шпионаже?

- Полковник Либачев.

Костенко снова закурил:

- Который мертв... След обрывается:

- Это точно, оборван.

- Помните Савушкина? - снова нажал Костенко.

- Помню - Кого вызывали на допросы по делу Федоровой?

- Запросите архивы... Столько лет прошло... Разве в голове все удержишь?

- Бориса Андреева, народного артиста, трудно из памяти выбросить...

- Так он мычал, ни "да", ни "нет"...

- Значит, кого-то помните... Ладно, найдем всех, кого вы выдергивали на
допросы и очные ставки...

- Все поумирали, - усмехнулся Бакаренко. - Мартышкин труд.

- После того как шлепнули вашего шефа, люди все рассказали ближним...

- Пересказ - не улика... Нет и не может у вас быть улик... Нас теперь
так легко не взять - демократия...

И Бакаренко вдруг рассмеялся мелким, трясущимся смехом.

В это время дверь отворил Николаша Ступаков и, не глядя на Костенко,
сказал:

- Сейчас получим постановление на обыск у вас дома, Бакаренко... По
поводу самогонного аппарата. Пошли, будем изымать, телевидение я уже
пригласил, "Добрый вечер, Москва!" приедет... Лицо твое покажут москвичам,
жди звонков и встреч в подъезде с теми, кто тебя опознает.

И тут Бакаренко рухнул:

- Ладно, ставьте вопросы.

...Вопросы ставить не пришлось; Костенко позвонил Глинскому, и тот
сказал, что слесарь Окунев, владелец саблаговской отвертки из
кооперативного гаража, утонул во время рыбалки; лодка перевернулась;
последний свидетель мертв...

Дмитрия Степанова удалось найти не сразу; раньше, до того как он
занимался главным своим делом - литературой и журналистикой, Костенко
знал, где его отловить, а теперь, когда прочитал интервью про то, что тот
начал выпускать газету, вытаптывал его два дня, пока наконец Бэмби,
старшая дочь Митяя, не продиктовала ему тайный телефон отцовского офиса.

Звонил часа три - без перерыва; все время занято; решил было, что Бэмби
перепутала номер; та рассмеялась: "Дядя Слава (а самой-то уж тридцать! вот
время-то бежит, а?! Жизнь прошла - и не заметил!), у них всего две
комнаты, один аппарат на десять человек, там ад, но совершенно особенный -
ощущение шального, кратко-данного, неведомого всем нам ранее счастья". -
"И такой появился?" - "Появился; зайдите к отцу, убедитесь сами..."

...Секретарь звенящим голосом задала ужасающий вопрос.

- А вы по какому вопросу?

Костенко хотел было повесить трубку, но удержал себя: все секретари в
нашей стране одинаковы, в чем-то подобны сыщикам, только в нас, сыщиках,
заложен инстинкт гончей - догнать и схватить, а в них - гены немецкой
овчарки, охранить и не дать.

- Скажите вашему шефу, что это Костенко... Он у меня стажировался на
Петровке, в шестьдесят втором...

(Господи, двадцать семь прошло! Старики надменно и самоуверенно не
ощущают собственной слабости... Делом Федоровой надо б какому
двадцатисемилетнему заниматься, а не мне!)

- Не сердитесь, - ответила секретарь подобревшим голосом, - его рвут на
куски, поэтому я получила указание от коллектива стать цербером.

- Перечитайте Булгакова, - посоветовал Костенко. - Там про это уже было.

Сняв трубку, Степанов усмехнулся:

- Не ярись, Славик... Зоя у нас каторжанка, дисциплине не на курсах
училась, в концлагере, школа что надо...

Встретились в кооперативном ресторане "Кропоткинская, 36" около десяти,
за час перед закрытием.

- Что грустный? - спросил Степанов, обсмотрев осунувшееся лицо друга.

- Думаешь, ты - веселей?

- Я - в драке, сие понятно, а ты у нас теперь созерцатель...

- Нам, созерцателям, труднее, Митяй... Со стороны все много страшнее
видится, потому что есть время на обдумывание следующего хода... А ведь
ходят не одни только черные; белые тоже обдумывают каждый ход..

- Раньше ты говорил без намеков.

- За то и погнали... - он вдруг зло рассмеялся. - "Вы по какому
вопросу?"...

Надо ж, а?!

- Слава, мы начали полгода назад... С разгульной демократии начали:
"никакой табели о рангах, все равны, делаем общее дело, единомышленники,
человека ценим по конечному результату труда..." Все, как полагается... И
- понесло! Шофер начал учить журналиста, как писать; стенографистка дает
советы художнику, как верстать номер, бухгалтерия: "так - нельзя и эдак
нельзя, а здесь не велит инструкция" ... А - как можно? Ты мне это скажи,
я ж на хозрасчете, самофинансировании и полнейшей окупаемости! И - пошла
родимая расейская свара: а почему он такую премию получил?! я ему не
подчиняюсь! а по какому праву его послали за границу, а меня - нет?!
Равенство?! Э-э-э, Славик, нет, до равенства мы еще должны расти и расти,
пьянь гению не ровня, исполнитель созидателю не пара...

Костенко удивился:

- Что-то слышатся в твоем плаче нотки привычного: "да здравствует
гениальный пожарный, биолог, филолог, экономист и жандарм всех времен и
народов" ... Эк тебя за год своротило...

- Должен сказать, что наша генетически-рабская душа, увы, все еще
жаждет дубины и окрика... "Мы ленивы и нелюбопытны..." Не диссидент писал
- Пушкин...

- Нет на тебя "Памяти"...

- А что - "Память"? Может ли она одержать верх? Не она, так тенденция?
Может, Слава. Но кто тогда России будет хлеб продавать? Америка? Не