Чтение 14–й страницы книги ~Оборотная сторона полуночи~

себе замечательную тайну.

- Вы завели любовника, - сказала ей как-то мадам Роз. - По глазам
вижу.

Ноэлли утвердительно кивнула головой:

- Да, мадам.

- Это на вас благотворно действует. Держитесь за него.

- Я постараюсь, - пообещала Ноэлли. - Буду держаться за него, пока
смогу.

Через три недели ей позвонил Исраэль Кац.

- Вы не даете о себе знать, - упрекнул он ее. - Я уж подумал, что вы
забыли об этом.

- Нет, - возразила Ноэлли. - Я только об этом и думаю.

- Как вы себя чувствуете?

- Прекрасно.

- Я тут все смотрю на календарь. Думаю, что пора браться за дело.

- Я еще не готова, - настаивала Ноэлли.

Прошло три недели, и Исраэль Кац снова позвонил ей.

- Как вы относитесь к тому, чтобы пообедать со мной? - спросил он.

- Я согласна.

Они договорились встретиться в дешевом кафе на рю де Ша Ки Пеш.
Ноэлли стала предлагать пойти в более приличный ресторан, но вспомнила,
как Исраэль говорил, что врачи-практиканты мало получают.

Когда она пришла, он уже ждал ее. Во время обеда они вели отвлеченную
беседу, и только после того, как подали кофе, Исраэль заговорил о том, что
было у него на уме.

- Вы по-прежнему намерены сделать аборт? - спросил он.

Ноэлли удивленно посмотрела на него.

- Конечно.

- Тогда его нужно делать немедленно. Беременность у вас уже
перевалила за два месяца.

Ноэлли отрицательно покачала головой.

- Нет, Исраэль, пока еще рано.

- Это ваша первая беременность?

- Да.

- Тогда позвольте мне вам кое-что сказать, Ноэлли. Если беременность
длится менее трех месяцев, аборт обычно сделать легко. Зародыш еще не
полностью сформировался, и достаточно простого выскабливания. Однако после
трех месяцев беременности, - он сделал паузу, - нужна уже другая операция,
и аборт становится опасным. Чем дольше вы ждете, тем опаснее вся эта
процедура. Поэтому я хочу, чтобы вы сделали операцию сейчас.

Ноэлли наклонилась к нему.

- Как выглядит ребенок?

- Сейчас? - он пожал плечами. - Просто скопище клеток. Разумеется, в
них уже присутствуют ядра, необходимые для окончательного формирования
человеческого существа.

- А после трех месяцев?

- Зародыш начинает превращаться в человека.

- Он что-нибудь чувствует?

- Он реагирует на удары и сильные шумы.

Она осталась в той же позе и смотрела ему прямо в глаза.

- А боль он чувствует?

- Полагаю, что да. Однако он защищен сумкой из водной оболочки. -
Исраэль Кац испытывал неприятное возбуждение. - Довольно трудно чем-нибудь
причинить ему боль.

Ноэлли опустила глаза и сидела, глядя прямо перед собой, на столик.
Она молчала, и вид у нее был задумчивый.

Исраэль Кац с минуту изучал ее, а затем застенчиво сказал:

- Ноэлли, если вы хотите оставить ребенка и боитесь сделать это
только потому, что у ребенка не будет отца... я готов жениться на вас и
дать ему свое имя.

Она удивленно подняла голову.

- Я ведь уже сказала вам, что не хочу этого ребенка. Мне нужен аборт.

- Тогда, ради Бога, сделайте его! - закричал Исраэль.

Он понизил голос, заметив, что другие посетители кафе обращают на
него внимание.

- Если вы и дальше собираетесь тянуть с абортом, ни один врач во
Франции не станет возиться с вами. Неужели вы этого не понимаете? Если
пропустите срок, можете умереть!

- Я понимаю, - тихо ответила Ноэлли. - Положим, я решила сохранить
ребенка. Какую диету вы мне пропишете?

Совершенно сбитый с толку, он в волнении провел рукой по волосам.

- Побольше молока и фруктов и постное мясо.

В тот же вечер по дороге домой на ближайшем рынке Ноэлли купила два
литра молока и большую коробку фруктов.

Через десять дней Ноэлли зашла в кабинет к мадам Роз, заявила ей, что
беременна, и попросила отпуск.

- На сколько? - спросила мадам Роз, разглядывая фигуру Ноэлли.

- На шесть-семь недель.

Мадам Роз вздохнула.

- Ты уверена, что поступаешь правильно?

- Уверена, - ответила Ноэлли.

- Чем тебе помочь?

- Ничем.

- Ну что ж. Возвращайся, как только сможешь. Я попрошу кассира выдать
тебе аванс в счет будущей зарплаты.

- Спасибо, мадам.

В течение следующего месяца Ноэлли практически не выходила из дому.
Разве что в бакалейную лавку за продуктами. Голода она не чувствовала и
ела в общем-то мало, однако в огромных количествах пила молоко и набивала
желудок фруктами - для ребенка. Ноэлли не чувствовала себя одинокой. В ней
было дитя, и она постоянно разговаривала с ним. Она интуитивно определила,
что это мальчик, точно так же, как сразу догадалась, что беременна. Ноэлли
назвала его Ларри.

- Я хочу, чтобы ты вырос большим и сильным, - говорила она, поглощая
очередную порцию молока. - Я хочу, чтобы ты был здоровым... здоровым и
сильным, когда тебе придется умирать.

Каждый день она часами лежала на кровати, обдумывая, как же лучше
отомстить Ларри и его сыну. Она не признавала своим то, что росло у нее в
животе. Это принадлежало ему, и она собиралась убить ненавистное существо.
Оно было единственным, что он оставил ей, и она уничтожит его так же, как
Ларри уничтожил ее.

Исраэль Кац ничего не понял в ней! Ее вовсе не интересовал
бесформенный зародыш, лишенный ощущений. Она хотела, чтобы ларрино отродье
почувствовало, что его ждет, чтобы оно страдало не меньше, чем она сама.
Теперь подвенечное платье висело рядом с ее кроватью, всегда на виду -
своеобразное олицетворение зла, вечное напоминание о его предательстве.

_С_н_а_ч_а_л_а _с_ы_н _Л_а_р_р_и_, _а _п_о_т_о_м _и _о_н _с_а_м_.

То и дело звонил телефон, но Ноэлли не вставала с кровати и как
одержимая думала о своем. В конце концов звонки прекратились. Она была
уверена, что звонил Исраэль Кац.

Однажды вечером кто-то начал колотить в дверь. Ноэлли продолжала
лежать. Однако дубасивший не унимался. Пришлось подняться и открыть.

На пороге стоял Исраэль Кац, и лицо его выражало глубокое
беспокойство.

- Боже мой, Ноэлли, я вам звонил несколько дней подряд.

Он посмотрел на ее разбухший живот.

- Я подумал, что вы сделали это где-нибудь в другом месте.

Она отрицательно покачала головой.

- Нет, вы сделаете это.

Исраэль уставился на нее.

- Неужели вы ничего не поняли из того, что я вам говорил? Теперь уже
поздно! Никто не станет делать этого.

Он бросил взгляд на пустые бутылки из-под молока и свежие фрукты на
столе, а затем вновь повернулся к Ноэлли.

- Ведь вы же хотите оставить ребенка, - продолжал он. - Почему вы
тогда не признаетесь в этом?

- Скажите мне, Исраэль, какой он сейчас?

- Кто?

- Ребенок. Есть у него глаза и уши? Пальцы на руках и ногах?
Чувствует ли он боль?

- Ради бога, Ноэлли, прекратите. Вы говорите, словно... словно...

Он в отчаянии стал крутить головой.

- Я вас не понимаю.

Она мягко улыбнулась.

- Да, вы меня не понимаете.

С минуту он молчал, над чем-то раздумывая.

- Ладно, ради вас я решусь сунуть голову в петлю, но если вы
действительно намерены делать аборт, давайте займемся этим немедленно.
Среди моих друзей есть врач, который мне кое-чем обязан. Он...

- Нет.

Он уставился на нее.

- Ларри еще не готов, - сказала Ноэлли.

Через три недели в четыре часа утра Исраэля Каца разбудил
разгневанный консьерж. Он барабанил в дверь его комнаты и кричал:

- Вас к телефону, месье Полуночник! И скажите тому, кто вам звонит,
что сейчас глубокая ночь; в это время все порядочные люди спят!