медвежьих объятий Олана. - Выходит, я в темнице замка Това Бурки, так, что
ли?
предстать перед Товом Буркой. Я просил об аудиенции. Скоро он примет тебя в
загонщики - вот увидишь! Выйдя из камеры вместе с другом, обрушившимся на
него, казалось, прямо с неба или откуда-нибудь из Австралии, Йенси сказал:
того, что мне предстояло завтра. Голова Йенси казалась пустой и легкой. Они
поднимались по бесконечным пролетам каменных лестниц, пересекали внутренние
дворики и наконец, войдя в изукрашенные ворота с часовыми по обе стороны,
оказались в огромном предзалье, где ожидали, смеясь и болтая, мужчины и
женщины в красочном убранстве. Там их встретил мажордом в желто-зеленой
накидке, стукнул об пол свои жезлом с посеребреным наконечником и отвел в
маленькую комнатку, где седовласый старец в облачении ржаво-красного цвета,
похожий на ворону и с чернильными пятнами за ухом, поманил их за собой и,
согнувшись и чуть ли не поскрипывая на ходу, ввел в последнюю дверь. Йенси
охватил обстановку одним взглядом. Длинная, высокая комната с узкими окнами,
каменные стены задрапированы выцветшими гобеленами, изображающими на все
лады сцены охоты на диких животных. Комната подчеркивала деспотическую
властность человека, коренастого и неласкового, сидевшего в деревянном
кресле, возвышаясь над придворными, расположившимися вокруг в ожидании
приказов. Согбенный старец подвел их прямо к деревянному креслу, где
остановился и произнес надтреснутым голосом:
пока Олан не наступил ему на ногу. Йенси моргнул, посмотрел на Олана и,
увидев, что этот сильный человек стоит, склонив голову, сделал не без
внутреннего сопротивления то же самое.
камень. Он сидел, массивный и коренастый, недобрый, пышно разнаряженный,
весь в жемчугах, изумрудах и кусочках платины. С его лица, смуглого и
одутловатого, недовольно хмурился один глаз. Второй был закрыт повязкой,
расшитой алмазами. Огромные перстни на его пальцах играли лучами света. В
левой руке он держал приклад, надо полагать, автоматического карабина,
почесывая мушкой за левым ухом. Правой рукой Охотник ласкал молодую девушку
в газовом платье, подносившую ему лакомства, напитки, сигары и отиравшую его
лоб и подбородок. Лицо у нее было точь-в-точь, как у белого китайского
манекена - лишенным выражения, застывшим, мертвым.
загомонили. Можно было расслышать слово "иккра", произносившееся
благоговейным шепотом. Когда Олан закончил, Тов Бурка раскрыл рот, (бледный
манекен поспешно вложил туда кисточку винограда) совершил тяжелой челюстью
несколько жевательных движений, выплюнул косточки и произнес:
Това Бурки. Присмотришь за этим. Помни, что с ним случится, если он меня
подведет.
карьеру. Это здорово, что теперь ты мой товарищ.
Потом он заколебался. Ведь Оланто - Олан оказывал ему большую услугу. Это
было совершенно очевидно. С какой стати портить радость этому человеку, в
которого он стрелял и которого ранил, жизнь которого он спас и который спас
его собственную?
Тысячу раз спасибо. И он при этом Ки Йенси совсем не кривил душой, он
произнес это совершенно серьезно.
Глава 9
краткое обучение, преподанное ему Оланом, имело объектом охоты куэмлаха.
за его куорном на юг по пыльной дороге. Впереди горы подпирали пышущее жаром
небо. В их-то битком набитых растительностью предгорьях, среди речушек,
распадков и примыкающих друг к другу холмов, похожих на небольшие хребты и
водился куэмлах. Когда его отыщут, загонщики исполнят свои обязанности и
рискнут жизнью, куэмлах будет стараться спастись, а охотники, ведомые
Охотниками Това Бурки, получат свою забаву. Ки Йенси постарался как следует
вбить это себе в голову. Он не желал больше думать о реальном положении дел.
Когда-нибудь он должен вернуться на Землю. До тех пор, если он хочет
остаться живым и здоровым - у него есть дело и он чертовски неплохо будет
делать это дело, как под присмотром всех Псов из Ямины Рыжего Хакима. В
раздумье, Йенси вздыхал над своими мыслями - и тут же выкинул их из головы,
как только Олан, обернувшись в седле, дал своим людям твердый повелительный
знак.
проследовала кавалькада. Йенси разинул рот. Вначале следовали телохранители
верхом на куорнах - сильные, крепко сбитые люди в кольчугах, носящие герб
Това Бурки и вооруженные щитами, пиками, мечами и полуавтоматическими
карабинами М-1 производства Соединенных Штатов, вложенными в пустые ножны.
Затем послышался гул машин, идущих на низкой скорости, и по пыли протрюхали
два "Лендровера" цвета хаки. Первый из них был набит людьми, державшими
кверху стволами винтовки. Во втором же все внимание Йенси привлек человек,
сидевший рядом с водителем. С обожженным солнцем лицом, с ровными белыми
зубами, человек этот трясся на сиденье с видом того, кто привык повелевать.
Он был одет в белую рубаху, распахнутый воротник которой обнажал крепкую
шею. Его лицо, заросшее густой бородой, выражало собранность, вызвавшую
некоторую степень уважения у скептика Ки Йенси, так как он признал за этим
человеком элементы характера, весьма ценные для выживания при любых
условиях. Шляпа с мягкими полями и заткнутым за околыш изумрудно-алым
перышком была отодвинута на макушку и покрывала она длинные, темные волосы.
"Понтиак", на подпрыгивающих внутри него пышно разодетых мужчин и женщин и
остро ощущал несоответствие всего этого. Перед ним промелькнули белые
смеющиеся лица, блестящие глаза, шелк и атлас и сияние драгоценностей. Затем
вновь проехали воины на куорнах, с доспехами и оружием, а следом за ними -
лагерная обслуга на грузовиках "Дженерал Моторс", набитых пожитками. Пыль за
ними оседала несколько минут. Олан вывел своих людей на дорогу и вновь повел
вперед.
Завтра они будут готовы идти на куэмлаха. Мы должны присмотреть, чтобы у них
была достойная дичь.
охота шла своим чередом, он понял, что никакой сарказм и невозможен для этих
людей, посвятивших свои жизни охоте и предоставлению добычи. Первое
потрясение, которое он испытал, шагая за своим добрым другом Оланом, едущим
на куорне, уступило место смирению, которое Йенси в любое другое время нашел
бы отвратительным. Он был загонщиком - нижайшим из низких в охотничьей
табели о рангах. Двигаясь вместе с остальными на следующее утро по
пересеченной местности, когда все выстроились в линию, крича и размахивая
кусками ярко окрашенной ткани и каждый загонщик сосредоточился на
прочесывании каждого куста, овражка, любого возможного укрытия, Йенси
внезапно почувствовал, как в нем закипает совершенно предательское и
неожиданное возбуждение. Затем впереди из своего убежища выскочил куэмлах,
взвился в гигантском прыжке над кустом и исчез среди деревьев.
шестиугольников, мало что позволяла различить на фоне зарослей, кроме
округлой пятнистой тени, однако у Йенси осталось впечатление чего-то столь
же большого, как взбесившийся слон, с восемью ногами, каждая из которых
могла бы проломить футовый слой бетона и с массивной головой, отчасти
напоминающей носорожью и снабженную потрясающим набором изогнутых клыков и
зазубренных, словно у меч-рыбы, шипов. Зверюга издавала глубокое жужжание,
словно циркульная пила. Те деревья, что поменьше, она переламывала на своем
пути, как, несомненно, легко переломила бы и человеческий хребет. Йенси
знал, почему загонщики заглядывали в каждый самомалейший куст. Явно ни один
куст не спрятал бы такое чудовище, стой оно во весь рост на этих
напоминающих поршни лапах. Однако куэмлах имел очаровательную привычку
закапываться в землю так, что только спина и голова торчали наружу. Затем он
разбрасывал длинные, похожие на хлысты щупики, окаймлявшие его шею и
способные подтаскивать жертву к этим кривым клыкам и зазубренным пилам.
Славный, очаровательный, просто ненаглядный экземпляр в качестве объекта
охоты... Йенси сглотнул и упорно припустил вместе с остальными загонщиками
по следу.
размахивали тряпками и стучали по кустам, а в следующий миг человеческий
предсмертный крик уже взвился в горячий воздух и оборвался хрустом. Олан
тяжело задышал, лицо его стало сердитым.
гниющими в них стволами поваленных деревьев. Продвигаться стало трудно и
новенькая коричневая рубаха Йенси вскоре пропиталась потом и изорвалась в
клочья. Зато новые охотничьи сапоги из крепкой пластмассы, ничего похожего
на которую ему раньше не встречалось, держались хорошо. Загонщики перевалили
через холм и увидели куэмлаха, движущегося вниз по склону, словно потерявший
Лондон Джек
Маккарти Кормак
Зыков Виталий
Посняков Андрей
Глуховский Дмитрий
Сертаков Виталий