потерянной лодке и сетовал на свою неподвижную руку в лубке. Что же будет
дальше, если даже допустить, что после восьми-десятинедельного бездействия
он опять сможет владеть рукой? Ведь лодка была единственным достоянием
семьи, и оно исчезло от одного дуновения ветра! Наняться к кому-нибудь на
работу в его годы было уже нелегко. Да и где найти работу?! Ведь рыбаки в
Нороэ обходятся без помощников, а фабрика рыбьего жира и без того уже
уменьшила число рабочих.
рукой на перевязи, в своем большом кресле.
остатки. Питались соленой треской, небольшой запас которой еще хранился в
сарае. Но будущее представало в мрачном свете - было неизвестно, как все
сложится в дальнейшем.
два или три дня сильнее всего было охватившее его чувство радости. Ведь
маастера Герсебома удалось спасти благодаря его, Эрика, безграничной
преданности. И он не мог не гордиться, когда матушка Катрина или Ванда то и
дело обращали на него свои благодарные взгляды, как бы говорившие ему:
очередь, вырвал его из лап смерти!.."
самоотверженно обрекая себя на суровую жизнь рыбака. И в самом деле, иметь
право сказать себе, что ты в какой-то мере отблагодарил приютившую тебя
семью за все ее благодеяния, - что могло больше утешить его и укрепить в нем
силу духа?
находилась под угрозой нищеты. Вправе ли он был еще больше обременять ее?
Разве не должен был он сделать все возможное, чтобы оказать ей помощь?
выборе средств для ее выполнения. Не поехать ли ему в Берген и наняться
юнгой на какое-нибудь судно, или помочь семье каким-либо иным способом?
его доводы, тот согласился с ними, но решительно отверг план Эрика пуститься
в плавание в качестве юнги.
остаться здесь, чтобы разделить участь приемных родителей. Но я бы никогда
не одобрил твоего намерения покинуть своих близких ради профессии, не
открывающей перед тобой никаких перспектив, в то время как доктор
Швариенкрона предоставляет тебе возможность получить широкое образование и
занять подобающее место в обществе!
письмо, решив поставить его в известность, какие тяжелые последствия имел
для семьи Эрика циклон, пронесшийся 3 марта. Поэтому учитель нисколько не
удивился, когда уже на четвертый день получил ответ от доктора, с
содержанием которого он немедленно ознакомил маастера Герсебома.
суровых испытаниях, выпавших на долю достойного Герсебома в результате
урагана, разразившегося 3-го с. м. Я счастлив и горд узнать, что Эрик во
время этого бедствия проявил себя, как это ему свойственно, мужественным
юношей и преданным сыном. Ты найдешь в этом письме ассигнацию в 500 крон,
которую я прошу тебя вручить от моего имени Эрику. Скажи ему, что если этой
суммы не хватит для приобретения в Бергене самой лучшей рыбацкой лодки, то
пусть он немедленно об этом сообщит. Мне бы хотелось, чтобы он назвал эту
лодку "Цинтией" и подарил ее мааятеру Герсебому в знак сыновней любви. А
затем, когда это будет исполнено, Эрику следует, если он захочет послушаться
меня, вернуться в Стокгольм и возобновить занятия. Место для него
по-прежнему свободно в моем доме. И если требуется еще какой-нибудь довод,
чтобы убедить его приехать, то я добавлю, что располагаю теперь некоторыми
сведениями, дающими надежду проникнуть в тайну его происхождения. Остаюсь,
дорогой Маляриус, твоим преданным и искренним другом.
свой подарок Эрику, доктор тем самым показал, что он хорошо знал характер
старого рыбака. Вряд ли маастер Герсебом согласился бы принять лодку
непосредственно от доктора. Но как он мог отказать в этом своему приемному
сыну и отвергнуть лодку с названием "Цинтия", напоминающим о появлении Эрика
в его семье?..
отъезд Эрика. Никто на эту тему не заговаривал, хотя все только об этом и
думали.
хотелось выполнить волю доктора и тем самым осуществить свою заветную мечту,
и в то же время он не хотел огорчать своих приемных родителей.
на письмо доктора, не можешь потому, что это было бы одновременно и
проявлением неблагодарности, и насилием над самим собой! Твое место среди
ученых, а не среди рыбаков! Я давно уже думаю об этом. Но раз никто не
решается тебе об этом сказать, то скажу я!
значения не имели, но зато могли навести на след. Он узнал имя бывшего
директора Компании канадских судовладельцев, Джошуа Черчилля. К сожалению,
неизвестно было, что сталось с этим человеком после ликвидации Компании.
Естественно, дальнейшие поиски решено было вести в этом направлении. Если бы
нашелся Джошуа Черчилль, быть может, удалось бы узнать от него, где
находятся регистрационные книги пассажиров, а значит и список пассажиров
"Цинтии". Там, наверное, упоминался и ребенок вместе с членами его семьи или
лицами, которым он был доверен. Отныне сферу розысков следовало ограничить.
Таков, по крайней мере, был совет юриста, который во время ликвидации дел
Компании держал в своих собственных руках регистрационную книгу пассажиров.
Но уже свыше десяти лет он ничего не слышал о Джошуа Черчилле.
американские газеты имеют обыкновение публиковать списки пассажиров,
отбывающих в Европу. Стоит только перелистать комплекты старых газет, думал
он, чтобы обнаружить список пассажиров "Цинтии". Но после проверки это
предположение не под^ твердилось: публикация таких списков, как оказалось,
была введена сравнительно недавно, лишь несколько лет тому назад. И все же
старые газеты принесли некоторую пользу: они дали возможность установить
точную дату отплытия "Цинтии". Она отчалила 3 ноября, но не из канадского
порта, как предполагали, а из Нью-Йорка в Гамбург.
потом в Соединенных Штатах.
пользовавшиеся в свое время услугами канадской Компании, ничего не знали о
пассажирах "Цинтии" и могли только указать, какие на ней перевозились грузы.
Но и без того это было известно.
пришло сообщение из Нью-Йорка, что Джошуа Черчилль, бывший директор
Компании, скончался семь лет тому назад в больнице на Девятой авеню, не
оставив ни законных наследников и, судя по всему, ни самого наследства. Что
же касается регистрационных книг Компании, то, по-видимому, они давным-давно
уже пущены в макулатуру и употреблены нью-йоркскими бакалейщиками на
завертку табака.
новых насмешек, уязвлявших самолюбие доктора, как бы ни были сини безобидны
по существу.
открыто, без стеснения. Все стадии расследования живо обсуждались за
обеденным столом или в кабинете доктора. Пожалуй, более разумно он поступал
в первые два года, когда держал все это в секрете. Теперь тайна
происхождения Эрика служила темой бесконечных разговоров фру Греты и Кайсы,
а его самого наводила на грустные размышления.
не придется узнать правду о своей семье, - все это само по себе было
достаточно печально. Но еще тягостнее - не знать своей родины!
крайней мере, назвать свою родину и свою национальность! - рассуждал Эрик,
не переставая думать об этих вопросах. - А я ничего о себе не знаю, я -
самая ничтожная песчинка, неизвестно откуда занесенная ветром! Мне неведомы
обычаи моей страны, у меня нет родной почвы, нет прошлого! Земля, где
родилась или покоится в могиле моя мать, может быть, завоевана и опозорена
чужеземцами, а мне даже не дано права ее защищать и пролить за нее кровь!"
себя тем, что родную мать заменила ему матушка Катрина, что его родным домом
стал дом маастера Герсебома, а родиной - Нороэ. Напрасно он обещал себе
воздать им сторицей за все сделанное ему добро и быть одним из самых
преданных сынов Норвегии. Все равно он не мог не чувствовать своего
необычного положения.