являются осуществлением, хотя и запоздалым, физиологического проекта
Декарта, который надеялся представить человеческое поведение человека в
механо-геометрических категориях, чтобы найти способы его
усовершенствования, или же идеалистических мечтаний Лейбница о помещении
духовного универсума в концентрические системы.
я тебе скажу, что действительно невозможно себе представить что-либо более
враждебное духу, нежели электронно-вычислительная машина?
противодуховности?
умеем удерживаться в пределах осуществимого. На это идут силы и способности.
Безотносительная сублимация духовности - это может привлекать, но политики
все же относятся к ней с недоверием.
только идеей пользы? - спросил Карналь. - Для экономиста понятие честь,
достоинство, величие, независимость - пустой звук. А для политика - смысл
жизни. Но ведь и ЭВМ, если ее рассматривать только как техническое орудие,
тоже абсолютно чужда моральным категориям и вообще всему тому, что мы
называем миром духовности, миром человека. И все-таки в моей деятельности, в
деятельности моих товарищей прежде всего - не абстрактные рассуждения, а
стремление развивать науку, как экстракт современной культуры, не боясь
мрачных пророчеств зарубежных антисциентистов. Об этом, кстати, я говорил в
своем выступлении на интернациональной встрече ученых во Франции. События
сложились так, что...
статьи.
приходилось повторять даже очевидные вещи, в этом неудобство и некоторая, я
бы сказал, убогость всех споров. Но я хочу ответить на твой упрек, хотя это
и не просто. Я все же не техник, а ученый, поэтому с некоторым скепсисом
отношусь, например, к упорным попыткам нашего Амосова сконструировать
искусственный интеллект. Мир создал нас и будет жить и после нашей смерти,
так к лицу ли замахиваться на этот мир в дерзком намерении создать его
заново, по искусственным моделям, которые, какими бы сложными и громоздкими
ни были, неминуемо будут более убоги и примитивны, чем природные. Самое же
главное - всегда будут лишь вторичными. Забота о пользе ведет нас к тому
выбору, что и забота о прекрасном. Немыслимо перебрать все возможные
варианты ни в исчислении, ни в творчестве. Нахождение самых целесообразных
решений, гипотез, фактов может быть применено только, так сказать, на уровне
высшем, а как разобраться в безмерности и неисчерпаемости жизненных явлений?
Постепенно даже те, что еще вчера пытались моделировать поведение человека в
терминах термодинамики и теории информации, склоняются к мысли, что суть
современной общественной жизни может быть охвачена лишь путем интуиции,
чувства, озарения, которое доступно государственным деятелям, великим
писателям, гениальным ученым. Но в то же время, наблюдая всякий раз новые
проявления обнищания мысли, на каждом шагу сталкиваясь с примитивизацией
жизни, с ограниченностью и косностью, не всегда умеешь одолеть
нетерпеливость сердца и не в силах дождаться тех редкостных и, прямо надо
сказать, совсем недетерминированных озарений, невольно поддаешься
кибернетическому чародейству, которое обещает ускорение, к тому же
неслыханное, субъективного и объективного намерений. Как именно?
Оказывается, благодаря вычислительной технике, каковую я не называл бы
техникой, а вслед за Глушковым отдавал бы предпочтение слову "система",
трактуя его самым широким образом: онтологически, организационно,
технически. Когда-то Анри Пуанкаре сочинил целую оду слову "энергия". Я мог
бы сказать то же самое о глушковских "системах", ибо это слово творит закон,
который, пренебрегая исключениями, дает одно имя разным по содержанию, но
похожим по форме действиям и понятиям. Благодаря абсолютности технических
решений в системах ЭВМ математическая идея как выражение единства времени и
пространства получает (хотя это граничит с неимоверностью) полную свободу от
технических ограничений, идея найдена как бы по ту сторону конструктивного,
в то же время не выходя за пределы его закодированной строгости. Правда,
машина еще не овладела буквенными операциями, но верю, что и этот барьер
тоже будет преодолен...
воздухе пролеты моста Патона, что сотрясался ночью от тысяч машин, работяще
содрогался всем своим мощным телом, - еще одно свидетельство величия
советской технической мысли.
меня словно бы какая-то "металлическая" душа. Люблю смотреть, как работает
металл.
том, что жизнь каждого - это просто разные формы и возможности проявления
свободы, - после недолгого молчания промолвил Карналь. - Архитектор придает
своей свободе форму организации пространства, художник - цвета, писатель -
слова. Каждый реализует свою свободу доступными ему способами: красками,
словами, мыслью, тщательностью, умением, даже жестокостью или бездарностью.
Кое-кто проявляет свою волю даже в неблагодарности, считая это
драгоценнейшим своим правом. Но мы любим художников, потому что в них это
наиболее привлекательное. Восхищаемся учеными, потому что в них это
поражающе загадочное, и в почтительном удивлении преклоняемся перед
государственными деятелями, у которых проявление свободы - наиболее
масштабное. А что мы со своими машинами? Экономим машинами время жестоких
необходимостей, чтобы высвободить как можно больше его для наслаждения людей
свободою бытия.
сигарету, в короткой вспышке зажигалки Карналь впервые заметил, как густо
серебрятся у него волосы на висках.
известно же, вызывает сопротивление.
отмахнуться от нее, либо объявляют ее недействительной, - сказал Карналь.
свободы. Я мог бы принять эту мысль, но с некоторыми дополнениями. К
примеру, скажем, так: что такое человек? С моей точки зрения, это - сумма
истории, гражданства, политики, достоинств, следствие его усилий и
способностей, а также проявления свободы и героизма. На последнем хотелось
бы сделать ударение, ибо героизм - это придание смысла всей своей жизни.
Человек ограничен в возможностях от рождения, ибо неминуемо должен умереть,
но за время между рождением и смертью имеет шанс проявить не только как
можно больше свободы, но и героизм, который я поставил бы на первое место.
Сезанн рисовал даже в тот день, когда умерла его мать. Один известный наш
государственный деятель в день смерти жены, с которой прожил полстолетия,
сел в самолет и полетел в самую горячую точку планеты, где необходимо было
добиться примирения. Что это, как не героизм? Ты с похорон отца заезжаешь к
себе на работу, проводишь директорское совещание. Как это называть?
наших связей с миром.
танцевать, обретать невесомость, растворяться в волнах музыки, пережив
наибольшую трагедию в жизни, сохранить беспечность и первозданную чистоту,
сызмалу оставшись сиротой? Лишь со временем мне открылось. Абсолютная
свобода - это что-то нечеловеческое. Каждая более высокая ступень в жизни
человека - это не только шаг к свободе, но и новые обязательства.
пожелали наши ученые встретиться с одним товарищем. Вот так, как мы с тобой,
для свободного обмена мнениями. Товарищ не очень и высокопоставленный, но
занятый. Отказался. Нехватка времени?
вмиг поймает меня или кого-либо другого на том, что я не знаю какой-то
теории, не прочитал ту или иную книгу, не дослушал новую симфонию, не видел
масштабного живописного полотна. Что тогда? Стыд, позор? Человек не может
отказываться от знания, не унижая себя. Комплекса неполноценности пугаешься
даже подсознательно. Вот так и ходим друг возле друга, боясь обжечься.
а когда человек просто неспособен все охватить... Думаешь, ученые знают все
теории или писатели все читают друг друга, Шекспира, Данте, Толстого? Даже
так называемые эрудиты, которые, кажется, знают все на свете, неминуемо
отстают, поскольку все их знания - в прошлом, а даже вчерашний день - это
уже прошлое. Я сегодня как-то подумал о математике...
нет. Сейчас насчитывается шестьдесят математических специальностей. Больше,
чем в медицине, которая выделила уже отдельную отрасль на каждую часть
человеческого тела. Но даже самые большие эрудиты знают разве что пятую
часть собственной специальности. Научная необразованность стала одной из
привилегий двадцатого века. К тому же эрудиты не разрешают проблем, а только
пополняют запасы своих знаний. Это - как музейные запасники: много
интересного, но все под замком, и еще неизвестно, пригодится ли
когда-нибудь. Политические же и государственные деятели обладают сегодня
самым ценным - информацией. Они относятся к наиболее информированным людям
на земле. Может, их надо считать настоящими учеными? Без фальшивых
докторских дипломов, без академических званий, без догматизма, нудного
классификаторства и поддакивания. Границы знания передвигаются,
Корнев Павел
Аникина Наталья
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Березин Федор
Сапковский Анджей