Марка.
один из самых умных и добрых людей, мне известных. Кроме того,
библиотека его -- лучшая в Венеции. Что значит -- в мире.
___
мрачное зрелище. Даже на флаге была дырка -- вскоре после чаушескиных
дел *(64).
___
употребляются, так сказать, тотальные терцины. И рифмы -- довольно
замечательные. Я помню, когда написал, был в полном восторге от себя,
от своих рифм.
холодно, сыро. Я там ходил, на что-то смотрел. Когда пишешь стихи о
каком-нибудь месте, пишешь так, как будто там живешь -- не знаю, ставил
ли я такую задачу сознательно. Но в таком случае, если стихотворение
написано, даже уехав из этого места, ты в нем продолжаешь жить. Ты это
место не то что одомашниваешь, а становишься им. Мне всегда хотелось
писать таким образом, будто я не изумленный путешественник, а
путешественник, который волочит свои ноги сквозь.
Уфицци, туда-сюда, смотришь на их мэрию -- на Синьорию, входишь в Casa
di Dante *(65), но главное, что происходит -- ты тащишь свои кости
вдоль Арно. И даже на автобус не очень-то можешь сесть, потому что не
уверен, куда он тебя отвезет. И как-то такси брать неохота, потому что
не такие уж большие концы. Вообще, не знаешь, что произойдет дальше, и
тебе холодно.
___
дел, которых там множество. Сейчас мне это кажется похожим на фонтан на
территории французской академии, на Вилле Боргезе *(66), с массой
фигур.
___
-- рядом с тем местом, где нашили Альдо Моро *(67). Висит доска, на
которой много чего написано, и я кому-то там сказал, что можно было бы
написать просто: "Memento Moro" *(68).
люди с черепахами, Fontana delle Tartarughe *(69) -- то, от чего
становишься физически счастлив.
меня был роман, жила на Виа дельи Фунари, в центре того, что в Риме
называется гетто: всякие антикварные лавки и прочее. Ее отец был
торговец антиквариатом, чем-то китайским, она сама знала китайский. Так
вот, у моей подруги, в свою очередь, был роман с местным аристократом
-- графом, по-моему, не помню его фамилию. Чрезвычайно состоятельное
существо, чрезвычайно элегантный, седой, как полагается. У него было
огромное имение с павлинами. В какой-то момент я приехал и обнаружил
перемены, это и описывается. Должно быть, 80-й или 81-й год.
оно под конец раскручивается в так называемое программное... Я не
думаю, что "Памятник" или "Пророк" -- программные стихи. Я думаю, что
когда тот поэт сочинял, ничего подобного ему в голову не приходило. Это
задним числом начинает выглядеть таким образом. Это все -- в глазах
читателя. Иногда пытаешься выразить свою точку зрения, но сегодня
напрямую это делать нельзя. В XIX веке все иначе было. Можно поиграть в
классицизм, но здесь, в "Пьяцца Маттеи", этого нет. Просто к концу --
все больше и больше освобождения. Хочется взять нотой выше, вот и все.
То есть центробежная сила стихотворения тебя разгоняет и уводит за
пределы стишка.
___
молодым приезжает из своей монструозной ситуации в Италию и шастает по
Италии, у него возникает роман с какой-то, видимо, просто путаной. Но
вот тут-то он и пишет свои самые подлинные стихи. Пишет гекзаметром и
рассказывает о том, как выстукивает ритм на ее позвоночнике, ведет счет
слогов *(71). Валяется с ней и сочиняет стишки -- и это замечательно.
Живи он безвыездно в Германии, никогда не позволил бы себе такое
написать. Италия его научила естественности. Наверное, это очередной
миф, но ощущение именно такое. Это стихи, начисто лишенные претензии.
не знал, как назвать. И подумал: назову "Римские элегии". Если это
вызов, пусть будет вызов, но только я не знаю, кому. Это правда Рим и
это правда элегии.
Занимается французской литературой XVII века, замечательная женщина. В
Милане Роберто Калассо *(73) сказал мне, что я должен позвонить ей. И
когда я приехал в Американскую академию в Рим, она была моим Вергилием.
Бенедетта -- одно из самых лучших моих человеческих приобретений в
жизни. Героиня "Пьяцца Маттеи" была ее подружкой. "Две молодых
брюнетки" -- это она и Микелина в библиотеке мужа Бенедетты. А
начинается с квартиры Микелины, и потом она сама возникает. "Красное
дерево" -- это как раз китайские древности отца Микелы.
___
не раз, и тогда, году в 84-85-м, описал это. Мне хотелось выручить
Тиберия, сказать что-то о нем.
для этого время? Именно про всех -- есть совершенно выдающиеся. Скажем,
Диоклетиан: он единственный сообразил, что империя слишком большая,
поделил ее на четыре части и в каждую назначил своего цезаря. И всю
жизнь провел, путешествуя от одного к другому, и всякий раз, когда он
приезжал, ему строили дворец. Юлиан тоже хорош. Но больше всех мне
нравится Адриан -- не за Антиноя, и не из-за Юрсенар *(74), и даже не
за то, что он в Англию ездил и там вал построил *(75), а за то, какая у
него замечательно красивая жена *(76) была.
___
Палаццо Фарнезе. Но речь не столько об улице, сколько об одной девице,
которая работала тогда, в 85-м, кажется, году, на Юнайтед Пресс
Интернейшнл, или что-то в этом роде -- Теодора. Американка с
византийским именем. Если уж человек не еврей, то зачем же сразу так?
Очень была хороша собой, и мне казалась отчасти похожей на М. Б. *(77)
Как-то я ждал ее вечером, а она шла по Виа Джулиа, под арками, с
которых свисает плющ, и ее было видно издалека, это было замечательное
зрелище.
о нем меньше думаешь.
___
Лучшая панорама Рима с этого холма. Надо подняться из Трастевере по Виа
Гарибальди, на автобусе или такси, наверх, там такой выплеск акведука,
с мраморными украшениями, с вечно, денно и нощно, льющейся водой.
Оттуда -- лучшая панорама Рима. А еще выше -- кафе: в гастрономическом
отношении интереса не представляет, но я там бывал счастлив.
Панкрацио, а "всадник" -- Гарибальди из соседнего парка. Там вообще
много зашифровано и завуалировано, но это неважно. Адресат была
специалисткой по римскому праву.
___
Корнев Павел
Корнев Павел
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Белов Вольф