открыто и мужественно. - Но, может быть, именно поэтому он и более
свободен. Это мир... этот мир непременно сломал бы меня. Но Мун доказала
мне, что даже я могу склониться, но не сломаться, если покорюсь ему. Во
мне самом и в нашей Вселенной заключено куда больше возможностей, чем я
предполагал. Там найдется место и всем моим мечтам, и всем моим
кошмарам... Там есть место и для героев, упавших в сточную яму, и для
тех, кто в каждом зеркале видит лишь свое отражение; там можно встретить
святых, живущих на промерзших пустошах, и лживых глупцов, что восседают
на троне мудреца, и там множество голодных тянут свои руки в мольбе,
которая никогда не получит ответа... Все становится возможным, если
найдешь в себе мужество признать, что все на свете относительно. -
Горькая, но самоуверенная усмешка скривила его губы. Джеруша слушала
молча, не веря собственным ушам.
отшлифованного бриллианта, комиссар, - острые четкие грани,
прозрачность, идеальная форма. Жалкие мыслишки, разумеется, бродили в
моей душе, но там и оставались до поры до времени. Теперь же... - Он
пожал плечами. - Острые грани бриллианта порой преломляют свет так, что
родятся многочисленные радуги, и в их свете все становится нестойким,
зыбким. Не знаю, смогу ли я снова видеть все столь же четко, как прежде.
- В голосе его невольно зазвучали трагические ноты.
как он без конца ищет что-то в безбрежности опустевшего космопорта, то и
дело поглядывая на ближайшую дверь, словно ожидая, что новое видение
мира каким-то образом позволит ему в последний раз увидеть Мун.
территория.
законы природы кажутся ему теперь несовершенными; а уж законы, созданные
людьми, представляются такими же ущербными, как и те люди, что их
создают; что он отлично понимает, кто такая Мун и в чем она, Джеруша,
намерена ей помочь... что он готов отступить в сторону и не мешать им. -
Может быть, оно и к лучшему. - Он явно не верил собственным словам.
Равнодушие, Гундалину, - самая великая сила во Вселенной. Оно все может
сделать бессмысленным. Любовь и ненависть не способны противостоять
равнодушию. Благодаря ему процветает чудовищная несправедливость. Само
по себе равнодушие пассивно, но оно открывает дорогу другим силам.
Именно это и делает его столь могущественным.
Она не равнодушна, она все принимает близко к сердцу, и люди,
соприкоснувшись с ней, становятся не безразличны сами себе. - Гундалину
снова уставился на свои свежие еще шрамы на запястьях. - Она даже это
умудрилась сделать почти невидимым...
собственная жизнь переменилась. Я больше не принадлежу этому миру. Нет,
- он вздохнул, - теперь существуют две планеты, которые я, по всей
вероятности, никогда больше не увижу, ну разве что через тысячу лет.
Тиамат и Харему, моя родина. - Он пошатнулся и сел на один из
контейнеров. - Моим соотечественникам эти шрамы всегда будут видны, даже
когда они станут практически незаметны. Что ж, остается еще целых шесть
планет - есть из чего выбрать! Кто знает, что я смогу обрести где-то
там?.. - Но взгляд его упорно возвращался к дверям космопорта в поисках
того, чего ему никогда уже не найти.
прицепленный к воротнику куртки.
была погружена последняя порция контейнеров и Джеруша не получила
последний рапорт о том, что погрузка закончена. Наконец последний из ее
команды от себя лично пожелал ей счастливо оставаться и отправился в
сторону грузового лифта.
остальными? - спросил ее Гундалину.
чья-то безжалостная рука.
то не уверена, что смогу вернуться обратно, сколь бы ни были сильны мои
убеждения. - Она передала ему блок дистанционного управления и микрофон.
- Вы и без меня все сможете объяснить им, инспектор Гундалину. И еще
возьмите вот это. - Она отстегнула от воротника комиссарские значки и
протянула ему. - Не потеряйте. Они вам еще пригодятся.
невольно улыбнулась. Он так сжал в здоровой руке эти значки, словно те
были редкое сокровище. - Надеюсь, что буду носить их с таким же
достоинством и честью, как это делали вы. - Он протянул к ней свою
искалеченную руку в традиционном прощальном жесте уроженца Харему, и она
коснулась его запястья своим, прощаясь с ним навсегда.
прапраправнуки вспоминают о вас с благоговением.
Нгенет, и улыбнулась. Интересно, подумала она, что эти прапраправнуки
смогут сказать его, Гундалину, потомкам, когда снова встретятся здесь?
когда он уже двинулся к грузовому лифту, где его ожидала последняя
группа инопланетян, и резко отвернулась, чтобы не видеть, как кабина
лифта зовет ее, сводя с ума... И очень быстро пошла - но не побежала! -
к дверям здания космопорта.
стоя у прозрачной стены, стали смотреть на одинокий корабль,
возвышавшийся над пусковой шахтой, такой же одинокий сейчас, как и они.
Миро о чем-то спокойно рассказывал, делал комплименты ее умелому
руководству погрузкой, задавал всякие пустые вопросы, стараясь ее
успокоить, но голос его звучал приглушенно, словно он был потрясен
грандиозностью и важностью момента. Она рассеянно отвечала ему, едва
разбирая, какие слова произносит каждый из них.
положении - особенно долгим это казалось ей из-за все возрастающего
нетерпения, - и она, сняв наушники, дала Нгенету тоже послушать, что
происходит там, внутри; как втягивают на борт подъемные краны и прочее
оборудование, как офицеры космической службы совершают последний обход
контрольных пультов и грузовых отсеков.
когда в наушниках прозвучал голос капитана корабля, обращавшегося
непосредственно к ней.
разочарование шевельнулось в душе. - Все в порядке, капитан.
смотрел на нее. Она глубоко вздохнула, кивнула... и сказала, словно
опомнившись:
спросили.
потом наступила мертвая тишина. Довольно долго она не могла стряхнуть
охватившее ее оцепенение, словно услышала шаги собственной смерти; потом
наконец стянула с головы умолкнувшие наушники.
увидеть миг взлета. От вспышек перед ее взором поплыла пелена.
дрогнули решетки энергосистем космопорта, и корабль начал плавно
подниматься в чуть дрожащем, плывущем мареве. Купол Звездного порта
раскрылся, подобно цветку, и выпустил корабль в глубины черной,
пронизанной светлячками звезд ночи. А корабль стремился все выше, в
кромешную тьму, где в невероятной вышине должен был присоединиться к
целой флотилий космических кораблей, а потом могучие двигатели помчат их
дальше, к Черным Воротам, и они никогда больше - за тот срок, что
отведен ей, Джеруше, - не вернутся в этот мир.
- на собственное отражение в стекле: одинокая фигурка в темном пустом
зале, похожая на брошенную игрушку, на ставший ненужным сломанный
предмет... [О боги...] Она прикрыла лицо рукой и пошатнулась.
пожалеешь, что осталась.
отняла руку от лица, одернула куртку. - Неофитам всегда трудно. - Она
неуверенно улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ.
встречи. Но пришлось подождать, пока ты сама не разобралась во всем.
Иногда мне казалось, что ты никогда не поймешь этого...
Корнев Павел
Прозоров Александр
Маккарти Кормак
Пехов Алексей
Бажанов Олег
Ильин Андрей