другое составляют особенные виды. В природе, правда, бывает более двух
видов, принадлежащих к одному и тому же роду, равно как и эти многие виды не
могут иметь показанного выше отношения друг к другу. Но в том-то и состоит
бессилие природы, что она не в состоянии сохранить и выразить строгость
понятия и растекается в такое чуждое понятие расплывчатое (blinde)
многообразие. Многообразие ее родов и видов и бесконечная разность ее
образований может вызвать у нас восхищение, ибо восхищение не заключает в
себе понятия, и его предмет - то, что лишено разумности. Так как природа
есть вовне-себя-бытие понятие, то ей дано растекаться в этой разности,
подобно тому как дух, хотя он и имеет понятие в образе понятия, но
увлекается и представлениями и вращается в их бесконечном многообразии.
Многообразные роды и виды, встречающиеся в природе, не следует считать
чем-то высшим, нежели произвольные выдумки духа в его представлениях. И те и
другие, правда, показывают повсюду следы и предвосхищения понятия, но не
дают его верного отображения, так как они его свободное вовне-себе-бытие;
понятие есть абсолютная сила именно потому, что оно позволяет своему
различию свободно принимать образ самостоятельной разности, внешней
необходимости, случайности, произвола, мнения, которые, однако, должны
считаться не более как абстрактной стороной ничтожности.
проста также как момент тотальности, как определенность в противоположность
другой определенности. Понятие, поскольку оно определяет или различает себя,
обращено отрицательно на свое единство и сообщает себе форму одного из своих
идеальных моментов бытия; как определенное понятие оно обладает наличным
бытием вообще. Но это бытие имеет смысл уже не просто непосредственности, а
всеобщности, [т. е. ] такой непосредственности, которая равна самой себе
через абсолютное опо-средствование и которая точно так же содержит внутри
себя и другой момент - сущность или рефлексию. Эта всеобщность, в которую
облечено определенное, есть абстрактная всеобщность. Особенное имеет
всеобщность внутри самого себя как свою сущность; но поскольку
определенность различия положена и тем самым обладает бытием, всеобщность
есть его форма, а определенность, как таковая, есть содержание. Всеобщность
становится формой, поскольку различие дано как существенное, так же как,
наоборот, в чисто всеобщем оно дано лишь как абсолютная отрицательность, а
не как различие; положенное как таковое.
определенности; однако эта другая определенность есть лишь сама всеобщность;
эта всеобщность тем самым также абстрактна; и определенность понятия или
особенность есть опять-таки не что иное, как определенная всеобщность.
Понятие в ней находится вовне себя; поскольку именно понятие находится в ней
вовне себя, абстрактно-всеобщее содержит все моменты понятия;
это единство - непосредственное, и поэтому особенность не дана как
тотальность. В себе она есть также эта тотальность и опосредствование; по
существу своему она исключающее соотношение с другим или снятие отрицания, а
именно другой определенности - другой, которая, однако, только предстает в
виде мнения, ибо непосредственно она исчезает и показывает себя как то, чем
должна была быть ее другая. Следовательно, эта всеобщность абстрактна
потому, что опосредствование есть лишь условие, иначе говоря, потому, что
оно не положено в ней самой. Так как оно не положено, то единство
абстрактного имеет форму непосредственности, а содержание - форму
безразличия к своей всеобщности, ибо оно не дано как та тотальность, которая
есть всеобщность абсолютной отрицательности. Стало быть, хотя
абстрактно-всеобщее и есть понятие, но как непонятийное, как понятие, не
положенное как таковое.
исключительно лишь такое абстрактно-всеобщее. Равным образом и под понятием
вообще разумеют большей частью лишь такого рода непонятийное понятие, и
рассудок означает способность обладать такими понятиями. Доказательство есть
достояние этого рассудка, поскольку оно оперирует [такими] понятиями, т. е.
лишь определениями. Такое оперирование понятиями не выходит поэтому за
пределы конечного и необходимого; высшее в доказательстве - отрицательное
бесконечное, абстракция высшей сущности, которая сама есть определенность
неопределенности. Абсолютная субстанция, правда, также не есть такая пустая
абстракция, по своему содержанию она скорее тотальность, но она абстрактна
потому, что лишена абсолютной формы; понятие не составляет ее глубочайшей
истины; хотя она и есть тождество всеобщности и особенности или мышления и
внеположности, однако это тождество не есть определенность понятия; скорее
вне ее имеется рассудок, и притом именно потому, что он вне ее, - случайный
рассудок, в котором и для которого она имеется в различных атрибутах и
модусах.
определенное (der bestimmte) понятие; она имеет содержанием какую-то
определенность; и высшая сущность, эта чистая абстракция, также обладает,
как мы указали, определенностью неопределенности; но некоторая
определенность есть неопределенность, потому что она, как предполагают,
противостоит определенному. Однако, когда высказывают, что она такое,
снимается то, чем она должна быть: о ней высказываются как о том, что
тождественно с определенностью, и таким образом из абстракции
восстановляется понятие и ее истина. - Но каждое определенное понятие,
разумеется, пусто постольку, поскольку оно содержит не тотальность, а лишь
одностороннюю определенность. Если оно вообще-то и имеет конкретное
содержание, например "человек", "государство", "животное" и т. п., оно все
же остается пустым понятием, поскольку его определенность не есть принцип
его различий; принцип содержит начало и сущность его развития и реализации;
всякая же иная определенность понятия бесплодна. Поэтому если вообще
порицают понятие как пустое, то упускают из виду абсолютную его
определенность, которая есть понятийное различие и единственно истинное
содержание в его стихии.
неуважительно относятся к рассудку и ставят его столь низко по сравнению с
разумом 21; речь идет о той неподвижности, которую рассудок сообщает
определенностям и тем самым - конечным предметам. Эта косность (dies Fixe)
состоит в рассмотренной форме абстрактной всеобщности; через нее они
становятся неизменными. Ведь качественная определенность, равно как и
рефлективное определение по существу своему даны как ограниченные и через
свой предел находятся в соотношении со своим иным, а тем самым в них
заключена необходимость перехода и прохождения. Всеобщность же, какая им
присуща в рассудке, сообщает им форму рефлексии в себя, вследствие чего они
лишились соотношения с другим и стали непреходящими. Но если в чистом
понятии эта вечность свойственна его природе, то его абстрактные определения
были бы вечными сущностями (Wesenheiten) лишь по своей форме; но их
содержание не соответствует этой форме; поэтому они не истина и преходящи.
Их содержание не соответствует форме потому, что оно не сама определенность
как всеобщая определенность, т. е. не есть тотальность понятийных различий,
иначе говоря, само оно не вся форма в целом; форма же ограниченного рассудка
сама несовершенна, а именно, она абстрактная всеобщность. - Далее, однако,
следует признать бесконечной способностью рассудка то, что он разделяет
конкретное на абстрактные определенности и постигает ту глубину различия,
которая при этом одна только и есть сила, вызывающая их переход. Конкретное,
данное в созерцании, есть тотальность, но чувственная тотальность, -
реальный материал, безразлично существующий внеположно в пространстве и
времени; эта разрозненность (Einheitslosigkeit) многообразного, в виде
которой конкретное выступает содержанием созерцания, отнюдь не должна быть
вменена ему в заслугу и считаться его преимуществом перед всем рассудочным.
В изменчивости, которую оно являет в созерцании, уже заключается намек на
всеобщее; то, что отсюда доходит до созерцания, есть лишь нечто иное, столь
же изменчивое, следовательно лишь то же самое;
науке, например геометрии и арифметике, вменять в заслугу ту наглядность,
которая достигается благодаря их материалу, и представлять себе их положения
как обосновываемые этой наглядностью. Скорее из-за нее материал таких наук
более низкого свойства; созерцание фигур или чисел не помогает научному их
познанию; лишь мышление о них может привести к такому познанию. - Но
поскольку под созерцанием понимают не только чувственное, но и объективную
тотальность, оно есть интеллектуальное созерцание, т. е. оно имеет своим
предметом наличное бытие не в его внешнем существовании, а то, что
составляет в нем непреходящую реальность и истину, - реальность, лишь
поскольку она по существу своему определена в понятии и через понятие, идею,
природа которой более подробно выяснится позднее. То, что считается
преимуществом созерцания, как такового, перед понятием, есть внешняя
реальность, есть то, что лишено понятия и приобретает ценность лишь
благодаря понятию.
всеобщее, или, наоборот, сообщающая посредством формы всеобщности
фиксированную устойчивость тому, что в определенности само по себе лишено
опоры, то не вина рассудка, если не идут дальше этого. Именно какое-то
субъективное бессилие разума допускает эти определенности такими и не в
состоянии свести их к единству посредством диалектической способности,
противоположной указанной выше абстрактной всеобщности, т. е. посредством
собственной природы этих определенностей, а именно посредством их понятия.
Рассудок, правда, сообщает им посредством формы абстрактной всеобщности
такую, так сказать, жесткость бытия, какой они не обладают в сфере качества
и в сфере рефлексии; но посредством этого упрощения он их в то же время
одухотворяет и так заостряет их, что они именно только на этой ступени
заострения обретают способность раствориться и перейти в свою
противоположность. Наивысшая зрелость и наивысшая ступень, которых что-либо
может достигнуть, это та, на которой начинается его гибель. Твердо
фиксированный характер определенности, о которую, как кажется, разбивается
рассудок, [т. е. ] форма непреходящего есть форма соотносящейся с собой
Суворов Виктор
Володихин Дмитрий
Посняков Андрей
Махров Алексей
Посняков Андрей