Чтение 132–й страницы книги ~Кио Ку Мицу!~

Вот последние в этом, 1941, году донесения - Япония не решается напасть на
Советский Союз...

Следователь читает монотонно, взглядывая на Зорге сквозь толстые чечевицы
очков. Рихард слушает, но мысли подпольщика далеко... Да, немало сделал он
со своими упорными и решительными парнями для защиты родины, для
сохранения мира. На лице Зорге улыбка удовлетворения, и следователь
непонимающе глядит на этого странного человека, улыбающегося на допросе...

В мае 1942 года в японской печати появилось первое сообщение об аресте
группы Зорге.

"Во второй половине октября 1941 года, - говорилось в сообщении
министерства юстиции, - токийское полицейское управление арестовало ряд
лиц, принадлежащих к международной шпионской организации, возглавляемой
доктором Рихардом Зорге. Недавно прокуратура токийского окружного
уголовного суда закончила расследование по делу главных участников этой
организации. Пять человек, составляющих ее ядро, привлекаются к уголовной
ответственности по обвинению в преступлениях, предусмотренных законом об
охране военных тайн. Сегодня в токийском уголовном суде начинается
процедура предварительного следствия"
Далее перечислялись фамилии подсудимых, сообщался их возраст, профессия,
домашние адреса: доктор Рихард Зорге, 47 лет, корреспондент газеты
"Франкфуртер цайтунг" в Японии; Бранко Вукелич, 38 лет, сотрудник
агентства Гавас; Иотоку Мияги, 40 лет, художник; Ходзуми Одзаки, 40 лет,
бывший сотрудник правления Южно-Маньчжурской железной дороги; Макс
Клаузен, 44 лет, владелец светокопировальной мастерской...

"Осенью 1933 года в нашу страну прибыл Рихард Зорге, получивший задание от
Коминтерна создать в Японии разведывательную организацию красных. Здесь он
связался и объединил свои усилия с Бранко Вукеличем. В дальнейшем к ним
присоединились Одзаки, Мияги и Клаузен. Упомянутые пять человек образовали
ядро тайной разведывательной организации. В продолжение многих лет,
начиная с момента своего объединения и вплоть до ареста, обвиняемые
занимались сбором различной секретной информации, касающейся положения
нашей страны, и с помощью технических и других средств связи передавали
добытую информацию в свой "Центр".

Предварительное судебное следствие длилось полгода, но ни тайной полиции -
токкоко, ни контрразведке не удалось обнаружить ничего нового. По делу
Зорге к ответственности привлекли людей девяти национальностей.
Дополнительных улик против них не было - Зорге всю ответственность
принимал на себя.

За несколько месяцев до своего ареста Рихард отправил Эдит Вукелич вместе
с сыном в Австралию, и она была теперь недосягаема для кемпейтай. Правда,
за эти месяцы контрразведке удалось напасть на след врача Ясуда. Его
арестовали в июне.

- Это та самая сволочь, которая спасла Зорге от смерти, - бросил
полицейский агент, доставив в тюрьму пожилого врача. - Он дал ему
лекарство, без которого русский вряд ли выжил бы.

Других обвинений против Ясуда найти не могли.

Прошло почти два года после ареста членов группы "Рамзай". 29 сентября
1943 года суд объявил приговор: Рихард Зорге и Ходзуми Одзаки были
приговорены к смертной казни, Вукелич, Клаузен и Мияги - к пожизненному
заключению. Но Иотоку Мияги, тяжело больной туберкулезом, доживал
последние дни. В тяжелом состоянии находился Вукелич. Тюремный режим
убивал их без смертного приговора.

Старый Хидетаро Одзаки, отец приговоренного к смерти Ходзуми, все еще
продолжал жить на Формозе. Когда-то он работал здесь в газете, писал
стихи, но уже много лет как ушел на покой. Дети покинули его дом, и он
остался один. Его тревожила судьба Ходзуми, но он надеялся на
благополучный исход. Приговор, опубликованный в газетах, поверг Хидетаро в
ужас. Надо что-то делать, что-то предпринять, и Хидетаро решил немедленно
ехать в Токио. Он должен спасти Ходзуми от смерти! Надо действовать!

Первым же пароходом, на который удалось получить билет, Хидетаро поплыл в
Иокогаму. В его кори - большой плетеной корзине - кроме необходимых вещей
лежала родословная книга семейства Одзаки, гордость дома. Хидетаро
возлагал на нее все надежды. Из родословной книги было видно, что мать
Ходзуми происходит из древнего рода могущественных с"гунов Токугава,
древних правителей Японии. Правда, это была забытая ветвь далеких предков,
но Хидетаро убедит всех, что в жилах Ходзуми течет благородная кровь
с"гуна Токугава, гробница которого и сейчас стоит в Нико. Ей поклоняются.
Он покажет в Токио родословную книгу и спасет сына...

Пароход ушел из Келлунга, покинул внутреннюю бухту и, протиснувшись сквозь
тесную скалистую горловину, вышел в открытое море. Хидетаро часами стоял
на палубе, устремив глаза на волны, бегущие навстречу, и думал, думал о
свалившейся на него беде. Он все больше укреплялся в мысли, что
родословная книга, испещренная старыми иероглифами, должна ему помочь. В
Токио, если понадобится, он пойдет во дворец, может быть встретится с
лордом хранителем императорской печати маркизом Кидо, и сын его будет
прощен...

Но путь в столицу оказался куда более долгим и трудным, чем предполагал
Хидетаро. Спокойная, ясная погода сначала благоприятствовала путешествию,
но на вторые сутки пути среди безоблачного дня вдруг раздался грохот
взрыва, который потряс судно. Удар торпеды, выпущенной из неведомо откуда
взявшейся американской подводной лодки, пришелся в носовую часть корабля,
ближе к машинному отделению. Пароход, накренившись, начал погружаться в
воду. Поднялась паника, все бросились к спасательным шлюпкам. Взрыв застал
Хидетаро Одзаки на палубе, его отбросило в сторону... "Родословная книга!"
Он бросился вниз по трапу, чтобы ее спасти. Его сбивали с ног бежавшие
навстречу обезумевшие люди. Он падал, поднимался, пробился все же к каюте
и торопливо выхватил из корзины древнюю книгу, которая была сейчас для
него дороже жизни. Задыхаясь, он снова выбежал на палубу. Пароход
накренился еще больше. Спасательные шлюпки уже отвалили от борта. Вдалеке,
поднявшись на поверхность, уходила к горизонту подводная лодка. Пробежав
по вздыбленной палубе, последний пассажир Хидетаро Одзаки бросился в воду.
Поплыл и тут же упустил свое сокровище. Попробовал нырнуть - тщетно. В
отчаянии он стал погружаться, чтобы утонуть, но чья-то рука втащила его в
шлюпку.

Волны долго носили потерпевших кораблекрушение по пустынному морю. Многие
умерли от жажды и голода. Хидетаро выжил. Шлюпку прибило к японскому
берегу, старик попал в больницу и только через много дней добрался до
Токио.

Хидетаро обивал пороги правительственных учреждений, просил, унижался,
уверял всех, что род Одзаки происходит от прославленного с"гуна Токугава,
но с Хидетаро никто не хотел разговаривать. Единственное, чего смог
добиться старый японец, - ему разрешили свидание с сыном в тюрьме Сугамо.

Оба они старались скрыть волнение при последней встречи. Хидетаро
торжественно развернул пакет, принесенный с собой, и передал Ходзуми
церемониальное кимоно - черное с белыми иероглифами на рукавах и спине.
Такие кимоно люди надевают перед смертью. Хидетаро заказал его в
мастерской, перед тем как посетить тюрьму Сугамо. Иероглифы на кимоно
обозначали знак древнего рода с"гуна Токугава, к отдаленной ветви которого
принадлежал осужденный на смерть Ходзуми Одзаки.

Время свидания было ограничено, и Хидетаро торопился сказать сыну самое
главное. Он убеждал его, что ради жены и ребенка Ходзуми должен делать
все, чтобы прожить хотя бы лишний день. Весть о смерти Ходзуми причинит им
жестокую боль. Нужно отдалить этот час. Пусть Ходзуми подаст прошение на
высочайшее имя о помиловании или обжалует приговор. Ходзуми пообещал отцу
выполнить его просьбу, хотя не верил, что это может изменить приговор суда.

Прощаясь с отцом, Ходзуми просил его заехать к Эйко, взять у нее письма,
которые писал ей из тюрьмы. В них сказано все, что хотел он сказать
близким.

Время истекло, и тюремщик сказал, что свидание закончено.

Приговоренного к смерти Ходзуми Одзаки увели обратно в камеру. Он растер
тушь на каменной дощечке, капнул несколько капель воды, взял кисть и начал
писать. Ему хотелось запечатлеть на бумаге последнюю встречу с отцом.

"Наконец мне разрешили встречу с отцом, - писал он. - С торжественным
чувством, с каким предстают перед верховным судилищем, стоял я перед
отцом. Я надеялся, что смогу держаться спокойно, но при виде отца меня
охватило волнение, с которым я не мог справиться. Я попросил у отца
прощение за причиненное горе и пожелал ему здоровья и долгих лет жизни.

Зная, что это последняя наша встреча, я пристально глядел на него, не
отрывая глаз. Он показался мне еще довольно бодрым, и это успокоило меня.
Мне доставило маленькую радость, что ему подошло мое пальто, которое я
отдал ему, понравился галстук, который ему подарил. Волосы у отца стали
совсем седые, но слышит он еще хорошо. Мне вспомнилось, как на Формозе
всегда хвалили его слух и говорили, что хороший слух - признак
благополучия и долголетия.

Я провожал глазами согбенную фигуру отца, пока он не скрылся за дверью,
сопровождаемый тюремными надзирателями".

Прошло еще полгода, и кассационный верховный суд утвердил приговор, не
найдя смягчающих обстоятельств. Все эти месяцы отец Ходзуми Одзаки жил в
столице. Он истратил все свои деньги, голодал, ждал. Теперь иссякла
последняя надежда. Когда божественная принцесса Коноя Модзакура-химэ
пришла с юга, превратив бутоны на деревьях вишни в прекрасные цветы, когда
для всех наступил праздник сакура, в эти дни разбитый непомерным горем
Хидетаро вернулся в свой одинокий дом на Формозе. Здесь тоже праздновали
большой матсури - праздник вишни, но, вместо ветки цветущей сакуры, на
калитке своего дворика Хидетаро увидел надпись: "Отец врага народа,
изменника родины"...

Он молча вошел в дом, снял с плеча дорожную корзину, поднял крышку, достал
пакет, в котором лежали копии писем сына к невестке Эйко, и принялся их
перечитывать. Письма успокоили его. Нет, сын не может быть изменником