деловая обстановка, и я тогда уже начал понимать, что власть, лозунги, речи,
болтливые трескучие газетенки в Польше принадлежат коммунистам, все же
остальное деловые люди, в том числе и могучее католическое объединение,
из-под них давно вынули. Коммунисты пробовали пойти против течения,
вмешаться в жизнь и настроение народа, при закладке костела в Новой Хуте и
освящении камня, привезенного из Ватикана, с могил древних святых Петра и
Павла, Гомулка напустил полицию на народ. Случилось столкновение, было убито
двое или трое верующих. И такая волна возмущения покатилась по стране, что
смыла она с поста товарища Гомулку вместе с его приспешниками.
основном с комбината имени товарища Ленина, главного безбожника и проходимца
нашего века, был построен. Ожидались волнения при его открытии. Вот отчего
Ян Ярцо молчал всю дорогу, молчал в Кракове, его костистое лицо делалось все
более остроуглым, мрачным и даже скорбным. Все распоряжения он отдавал
тихим, как бы даже пригасшим голосом. А тут еще с ночи пошел мелкий, но
густой дождь и тревожная дошла весть: сильно заболел кардинал Вышинский --
глава католической польской церкви, и едва ли сможет быть на открытии
костела в Новой Хуте, но поручил он это важное дело не менее авторитетному в
Польше человеку -- краковскому кардиналу Войтыле, который был родом из этих
земель, где-то тут работал в шахте, воевал с фашистами, учился, служил,
проповедал.
послевоенное время костел на польской земле и едва ли не первый во всей
Европе, воздвигнутый в нынешние времена на всем народом собранные деньги.
Двадцать пять тысяч зонтиков запрудило площадь перед костелом и прилегающие
к нему улицы. Две с лишним тысячи сестер милосердия с новыми сумками на
груди, в новых белоснежных фартуках и белых чепцах, снежными лепестками,
напоминающими сибирские подснежники, выстроились на обочине площади, готовые
в любую минуту к любому мирянину прийти на помощь. Регулировало и порядок
соблюдало оцепление из военных, все отряды были из Войска Польского и все,
как на подбор, молоденькие парни -- "сыночки", и ни одного полицейского, на
которых был зол народ за прежние кровавые дела.
нашему непременно надо провести машину к самому костелу. Не сигналя, не
ерзая, ехал он почти по ногам в неохотно расступающейся толпе, малейшая
искра, малейшая ошибка, как толпа и идущие следом машины опрокинут и
растопчут наш "фиатик", что спичечный коробок, о чем я и сказал Янеку. Он
сквозь стиснутые зубы ответил, что хоть и дурен, невоздержан нравом, но тоже
хочет жить, потому что молодой и у него пусть не такой выводок, как у
старателя Яна Ярцо, но все же есть "дзецко", прелестная дочка Марышька.
тихое пение -- поляки пели псалмы, пели наподобие наших романсов, пели все,
малые и старые, инвалиды и рабочие, богатые и бедные, пели и плакали. С неба
лился дождь, с зонтиков лился дождь, по лицам людей лился поток слез,
омывающих душу, иногда высокий чей-то голос срывался на рыдание, возносился
над толпой, над этим морем зонтиков, качающихся и плавающих в дожде людской
стихии, и тут же голос отчаяния и боли опускался с высот, соединялся с
гласом народным -- единый хор славил Пресвятую Деву Марию, Господа Бога,
благодарил за деяния Его и милости, просил прощения, просил даровать счастье
покаяния и любви к ближнему.
не доводилось видеть такое единение, внимать такому могучему и смиренному
сердцу молитвой объединенного народа.
крышах домов и на балконах засветились экраны -- по телевидению зазвучало
напутственное слово и благословение главы всепольского духовенства кардинала
Вышинского.
нарядный, больной кардинал возлежал на белой постели и тихим голосом
поздравлял польский народ, трудящихся краковской земли и комбината в Новой
Хуте с великим событием, призывал к спокойствию, к смирению, напоминая, что
при закладке костела пролилась кровь, и ныне небо оплакивает светлыми
Господними слезами те невинные жертвы, о которых Господь наш всегда помнит,
всегда страдает за нас, грешных. "Модле ше, жэбы мою и вашэ офярэ пшыЕл Буг,
Вшэмогопцы" (я молюсь, чтобы мою и вашу жертву принял Всемогущий Бог)". И
далее кардинал говорил о том, что человечество устало от крови,
братоубийства и страданий, человечество нуждается в покое, в мире, молитва
должна заменить на земле боевые военные марши... "Так будьте же достойны
слез и прощения Господа нашего, уймите в сердце гнев, не опускайтесь до
мести тем, кто сеет на земле зло. Гордо, смиренно и достойно ведите себя при
открытии храма Господнего, не допустите кровопролития, бунта и
братоубийства. Господь един. И он за нас, страждущих, о милости и мире
молящихся..."
умирающего кардинала Вышинского и что сохранила память, ведь было это уже
давно, может, более двадцати лет назад.
перегруппировка войск, наводился порядок у входа в костел, который я никак
не мог ухватить взглядом из толпы. Но вот откуда-то свалился совершенно
захлопотаный Ян Ярцо, сунул мне в одну руку несколько гвоздик, в другую --
картонную карточку, сказал, что это пропуск в ложу, и потянул меня за собой.
Мы очутились на трибунке, собранной из легких металлических трубочек. Меж
рядов трибуны, на самом верху стояло кресло с высокой резной спинкой,
крашенное черным, с вишневым бархатным сиденьем и спинкой. Люди подходили к
этому креслу, клали на него цветы и на минуту присаживались. Подведя меня к
креслу, Ян Ярцо многозначительно улыбнулся, велел мне проделать то же самое
и в заключение загадочно сказал: "Будешь со временем гордиться, что сидел в
этом кресле..."
открылась верхняя боковая дверь и нас попросили поспешить на определенные
нам места.
островерхими крышами, на которых малой птичкой сверкали крестики. Новый по
архитектуре, из современных материалов строенный, веселее древних храмов
крашенный, он совмещал в себе и стиль кубизма, и барокко, да и от
современных убогих зданий в нем что-то было. Снаружи костел казался
небольшим сооружением, несколько даже и потерявшимся в толпе и как-то
ужавшимся в себе застенчиво от такого к нему всеобщего внимания.
архитектуру, поражал взор роскошным великолепием в недорогом убранстве. Ложа
прессы располагалась действительно в ложе, прилаженной наподобие балкона
вдоль глухой, торцовой стены, там уже толпился народ, жужжали многочисленные
кино- и телекамеры -- открытие костела в Новой Хуте было событием не
местного значения, шла трансляция чуть ли не на все страны Европы, кроме
нашей, безбожной, снимались ленты для Латинской Америки. Католики на исходе
двадцатого века оказались не столь разобщены и подавлены
большевистско-гитлеровскими режимами, как православные христиане, они
активно объединялись, используя для этого любую возможность, показывали
красочные спектакли с изображением истовой веры в Господа, так что гордо
дремлющим православным оставалось лишь сердито хмуриться и ворчать.
продолжающийся наволочный дождь, серо опеленавший большие стекла, сверкал,
переливался разноцветьем, еще не потускневшим, ярким золотом на канделябрах,
абажурах, подсвечниках и росписях. До потолка возносились в нем окна,
пористый камень, искусно тесанный, красиво уложенный; серебристые
алюминиевые конструкции -- все-все создавало ощущение легкого полета ввысь,
в небо среди переливающего- ся волнами небесного света. Каплан, или как его
там, в черной длинной одежде и в черном головном уборе, излаженном в виде
огромной бабочки со сложенными крыльями, отпер двухстворчатый вход в
помещение, на улице шевельнулась и прихлынула волна плотно спрессованных,
мокрых от дождя людей. Вот уж к стенам, к окнам кого-то придавили; вот уж
кто-то смертно вскрикнул пронзительным детским голосом. Но каплан загородил
собою вход, властно вскинул вверх руку с двумя сложенными пальцами, что-то
негромко крикнул -- и все унялось. Тут же строгий этот человек, руководивший
всей торжественной церемонией, отступил в сторону. В храм вошла пожилая
женщина в одежде и с номером узницы Освенцима, ведя за руки двух
мальчиков-ангелочков -- к Телу Господню, вытесанному из розового мрамора и
возлежащему на невысоком помосте. Я сперва подумал, что это сцена и на нее
вот-вот вынесут стол с красной скатертью, поставят на него графин, на стену
повесят приветливо улыбающегося плешивого Ленина. За тот стол, в президиум
усядется местное начальство вместе с кардиналом Войтылой, и начнется
тягомотное торжественное заседание.
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Куликов Роман
Соломатина Татьяна