ногой зажал обе ее ноги и подверг настолько сильной флагелляции, что после
шестидесяти ударов бедра Мартины оказались залитыми кровью, непрерывно
лившейся из истерзанных ягодиц. Но это его не смутило, и он хладнокровно
продолжал порку. Иву пришло в голову оказать своему другу такую же услугу,
какой тот благодетельствовад несчастную девочку, тем более что его голый зад
торчал прямо перед ним. Немедленно выстроилась новая сцена. Симеон
потребовал, чтобы Леонарда сосала ему член, пока он флагеллировал Мартину,
кроме того, он целовал мой зад., а Люси по-прежнему обрабатывала
искусственным органом седалище отцу Иву, который порол своего друга и тискал
соски моей матери.
расходовать сперму понапрасну, лучше будем сношаться. - И обращаясь к Иву,
объяснил: - Ты еще раз совершишь содомию с моим сыном, его будет держать в
объятиях его мать, я усажу дочь верхом на грудь мамаши, чтобы она прижалась
задницей к ее лицу, и снова прочищу девочке влагалище; Леонарда и Мартина
будут пороть нас, а Люси предоставит свои ягодицы для поцелуев.
отцовский член имел чудовищные размеры, и он не щадил меня. Но мне была
уготована еще одна пытка: моя мать во время оргазма не ведала сама, что
творит; она ухватилась зубами за мои ягодицы, которые, как вы помните,
покоились на ее лице. Я испустила вопль и резко дернулась на огромном колу
своего отца, который едва не пронзил меня насквозь; это движение ускорило
экстаз Симеона, он извергнулся, другой монах последовал его примеру, тесная
группа распалась, и несколько минут покоя смирили и чувства и мысли наших
злодеев.
рождают сильную сперму, вы не встретите настоящего либертена, который не был
бы пьяницей и гурманом. Принеси нам самого лучшего вина, Люси: нам многое
еще предстоит сделать.
детей ласкают нас... И пусть за столом царит полная свобода: мы будем
мочиться, пускать газы, испражняться, мы будем изливать сперму - словом,
будем удовлетворять все потребности природы.
держался на ногах. - Только ради этого и стоит жить; когда празднуются такие
оргии, все вокруг должно быть мерзостью, грязью и свинством, как само
божество, которое мы прославляем; давайте валяться в дерьме по примеру
свиней, давайте боготворить его.
окровавленные ягодицы служили подносом для тарелок; когда подали второе
блюдо, распутники охлаждали на истерзанной плоти кипящий омлет. После
жестокой трапезы, продолжавшейся около часа, зашел разговор о том, чтобы
сношать меня в зад: я потеряла девственность только в одном месте, надо было
взяться за другое.
влагалищем, а ты будешь ее содомировать; Полина пристроит в твоей заднице
инструмент твоего сына и будет пороть тебя; то же самое будет делать со мной
Люси, Леонарда пусть скачет вокруг нас, мочится и испражняется и мимоходом
награждает нашу возлюбленную Мартину то пощечиной, то ударом кулака, и та
через некоторое время сдохнет.
невыносимо страдала во время первого натиска, то о втором уже и говорить не
приходится! Я думала, что член Симеона разорвет меня пополам; мне
показалось, будто в мои кишки засунули раскаленный железный стержень,
однако, несмотря на мои юные годы, сквозь плотную пелену боли у меня в
голове вспыхивали слабые искорки удовольствия - явные признаки того, что в
один прекрасный день я познаю неземное блаженство от такого способа
совокупления. Операция завершилась последним оргазмом, я почувствовала, как
и спереди и сзади меня захлестнули две горячие струи; я, уничтоженная,
распласталась посреди моих атлетов, и мне потребовалось минут пятнадцать,
чтобы оправиться от потрясения, вызванного этими двумя натисками.
Мартину отправили в больницу, где она скончалась неделю спустя. Мы остались
у матери. Через несколько дней оргия повторилась без монахов, и Полина, уже
не сдерживая себя, отомстила в наших объятиях за вынужденную сдержанность в
присутствии своего любовника. Мы ублажали ее по очереди, а иногда сразу оба.
Мы с братом принимали перед ее взором тысячи поз, одна непристойнее другой,
и блудница, руководя нашими удовольствиями, не замедлила преподать нам все
уроки, полученные от своего монаха; она без устали внушала нам свои принципы
и не гнушалась ничем, что могло как можно скорее развратить детям и ум и
душу.
дорогая наша матушка пошла еще дальше. Безнравственная женщина отвела нас в
один дом, где двое развратников насладились всеми троими. Эта операция
принесла сто луидоров, Полина дала каждому из нас по десять, строго-настрого
наказав хранить все в тайне, и добавила, что если мы будем молчать, она
будет привлекать нас к другим приключениям. Мы сдержали слово, и за полгода
добрая мамаша продала нас не менее двадцати раз самым разным людям, но
однажды Эгль, просто так, по злобе, поведал секрет отцу. Взбешенный Симеон
избил нашу мать самым жестоким образом, отчего она занемогла и через восемь
дней оказалась на пороге могилы.
либо подохнет, либо нам придется и дальше ублажать ее, что не принесет нам
большой пользы, либо мы сами попадем в больницу, что еще хуже. Ты достаточно
красива, чтобы самой позаботиться о себе, а я, сестрица, нашел человека,
который завалит меня золотом, если я поеду с ним в Россию, и я согласился.
умирает?
мучилась.
чтобы нас обоих колесовали?
к пороку, когда остановить тебя может только эшафот.
останками несчастной женщины, мы, как два рассвирепевших зверя, вошли в ее
комнату. Она отдыхала, мы кинулись на мать и задушили ее.
драгоценностях, честно поделили их, заперли за собой двери и сбежали.
Обедали мы в Булонском лесу, где распростились самым нежным образом, обещали
друг другу хранить свою тайну до гроба и расстались. Мой брат уехал со своим
новым покровителем за границу, я встретила одного из либертенов, с которым
познакомила меня мать и на которого я могла положиться, судя по тому, что он
раньше обещал мне.
раз я имел в виду не себя; да, я часто развлекаюсь с девочками, но не беру
их на содержание. Тот, кому я тебя передам, намного богаче меня, но должен
предупредить, что тебе придется выразить ему самое слепое повиновение.
Сейчас я пошлю за ним, и вы обо всем договоритесь.
очень богатый, еще довольно бодрый; поблагодарив своего друга за прекрасную
возможность встретиться со столь очаровательной девушкой, он провел меня в
будуар хозяина, где мы и объяснились.
том, что на его глазах его любовницу должен был сношать в вагону молодой
человек, в это время он сам содомировал юношу, но не извергался: он выходил
из него в самый разгар -утех, вставлял измазанный экскрементами член в рот
женщины, которую после этого истязал юноша; как только ее задница
окрашивалась кровью, распутник содомировал ее, тогда ганимед начинал пороть
его, затем, несколько минут спустя, овладевал его седалищем. Не
удовлетворившись этой прелюдией, он укладывал любовницу на широкий диван и,
пока юноша колол булавкой его ягодицы и яички, он вонзал более сотни игл в
груди женщины. В это время появлялась старая гувернантка и доводила старого
блудодея до оргазма, испражняясь ему в рот.
Постепенно я заручилась абсолютным доверием Феркура. Через десять лет,
пользуясь этим, я отвадила от дома всех неугодных мне свидетелей. Однажды,
когда мой Крез в моем присутствии блаженствовал, пересчитывая свои
богатства, я не смогла справиться с искушением. Идея созрела мгновенно:
второе преступление не составляет никакого труда, если не было угрызений
совести после первого. Я всыпала в его чашку с шоколадом шесть зернышек
мышьяка, купленного для уничтожения крыс, который по неосторожности оставила
служанка. Либертен издох через двадцать четыре часа. Я ограбила его и тут же
уехала в Испанию. Два года я жила в самых крупных городах этой страны, везде
занимаясь ремеслом куртизанки как ради удовольствия, так и ради денег. О
друзья мои! Только в том прекрасном климате я увидела человеческие страсти,
в тысячу раз более исступленные, чем в других странах Европы! Там я узнала
всю сладость их плодов, о которой не имеют представления 9 других краях. Как
будто необыкновенно жаркое солнце и сила суеверия придают им энергию,
неведомую остальным людям. В самом деле, только там пряные удовольствия
богохульства и святотатства волшебным образом сливаются с радостями
распутства, только там их объединенная энергия доходит до высшей степени
экстаза и блаженства. Ах, если бы вы только знали, как приятно сношаться у
ног мадонны, в глубине исповедальни или на алтаре, чем я и занималась каждый
день! Нет, на свете нет ничего сладостнее этих пут, созданных лишь ради
удовольствия разрывать их. Какое необыкновенное ощущение вы испытываете,