жидала его чуть не с полудня в привокзальном саду, где они уговорились
встретиться. В изнеможении бросаясь на скамью и тут же вскакивая, мечась
по аллеям, разбитая усталостью, продрогшая на холодном ветру, она поки-
дала свой пост лишь потому, что боялась обратить на себя внимание, и
слонялась поблизости. День прошел, наступил вечер. Аннета вернулась в
свой номер. Из окна она различала угол сада и ворота. Напрягая зрение,
она всматривалась при свете электричества в силуэт каждого прохожего.
Около десяти часов она опять вышла. В аллеях, громыхая, как телега, но-
сился ледяной ветер. Звезды в небе, казалось, мигали от его дыхания, и
Аннете чудилось, что эти огоньки вот-вот померкнут.
ренная походка, его торопливый шаг. Он похож на заблудившегося взрослого
ребенка, который кусает губы, чтобы не заплакать. Франц прошел мимо Ан-
неты, не видя ее. Когда она окликнула его, он завопил от радости. Аннета
жестом заставила его прикусить язык; она сияла. Франц был весь в грязи,
- казалось, он подобрал ее на всех пройденных дорогах. На повороте аллеи
Анкета стала счищать ее рукой: ему не следовало обращать на себя внима-
ние своим видом. Франц не возражал и не извинялся, - он весь отдался ра-
достному сознанию, что он уже не одинок, что он может все рассказать ей.
Аннета просила его подождать, пока они не придут в гостиницу, - там они
наговорятся. Пробыв весь день и вечер на холоде, она простудилась, но
была так счастлива, что не думала об этом. С вокзала катилась волна пас-
сажиров. Франц незаметно вошел в гостиницу. Аннета записала его как сво-
его брата.
говорил, говорил, не уставая рассказывать все подробности бегства. Анне-
та, наклонившись к нему, все подсовывала ему пирожки, чтобы он говорил
не так громко. Она сидела полусонная, со слезящимися от насморка глаза-
ми, с тяжелой головой, сморкаясь, чихая. Франц ничего не замечал. Он ни-
как не мог насытиться и наговориться. И как ми утомлена была Аннета, ей
не хотелось, чтобы он замолчал. Стук в стенку напомнил им, что существу-
ют и другие. Франц умолк. И вдруг его сморила усталость: в полном изне-
можении он бросился на постель и заснул. Но лихорадочно возбужденная Ан-
нета ворочалась с боку на бок, прислушиваясь к звукам, доносившимся из
соседней комнаты. Дверь была открыта. Анна упивалась мирным дыханием
своего юного спутника, радостной мыслью, что она спасла его. Горло у нее
болело, грудь заложило. Она закрывала рот одеялом, чтобы Франц не слы-
шал, как она кашляет.
лефону матери Жермена:
дить его. Она смотрела на него. Потом взглянула в зеркало: увидела свое
красное от насморка, обветренное лицо, припухшие глаза и нос - и огорчи-
лась. Но эта тень набежала и ушла. Пожав плечами, Аннета рассмеялась.
Он ничуть не удивился, увидев ее возле себя. Он-то, стеснявшийся женщин,
как дикарь! Аннета уже не была для него женщиной; она сушествовала, что-
бы служить ему. Она печется о нем - что же, это в порядке вещей. Доверие
свое он дарил легко и так же легко мог отнять его. Когда Аннета сказала
ему, что сегодня же вечером он будет у своего друга, на его подвижное
лицо набежала тень: ведь он уже почти у цели, как страшно!.. Но вдруг он
задрожал от нетерпения и начал одеваться на глазах у Аннеты: на нее мож-
но было не обращать внимания.
платить, покупать билеты, искать поезд, выбирать места, он не помог ей
даже нести вещи. Однако задержался, чтобы купить для нее букетик фиалок.
Он был совершенно лишен практического чутья и сопротивляемости; на пер-
роне его закружила волна пассажиров; если бы Аннета не обернулась, не
ободрила его жестом, не подождала его, он бы потерялся в толпе. Такие
люди, как Франц, не умеют сосредоточиться на том, что они делают в дан-
ную минуту. Он весь был во власти чувств, вызванных предстоящим свидани-
ем.
плохо слушал. У Аннеты теперь было время присмотреться к нему. Он жил
ожиданием и порывом, радостью и страхом. Не Аннета была перед ним, а
Жермен. Каждый оборот колеса приближал его к Жермену. Аннета видела, что
губы его шепчут, - он говорил с другом, который шел ему навстречу.
шаг. Она пришла раньше его на дачу Шаваннов - надо было подготовить Жер-
мена.
тый. Возле него была мать. Он хотел подняться, но у него подкашивались
ноги. За четыре месяца, прошедшие с тех пор, как Аннета рассталась с
ним, он изменился до неузнаваемости. Она ужаснулась силе разрушения,
произведенного болезнью, и, как ни быстро сна овладела собой, первый
взгляд сказал ему все.
нял, что это невозможно, и покорился. Аннета заговорила с мим; он смот-
рел на нее, как смотрят на ширму, заслоняющую того, кого жаждут увидеть;
он насупился, выражая этим желание удалить препятствие. Анкета отошла в
сторону и, обернувшись к полураскрытой двери, позвала того, кого" искали
глаза Жермена. Франц, шатаясь, вошел. Он остановился, увидел, кинулся...
Друзья встретились...
жении минуту встречи, переживали ее... И все произошло не так, как они
это рисовали себе...
из тех слов, которые еще за минуту до того готовы были сорваться у них с
языка... При первом же взгляде на Жермена Франц, скованный в своем поры-
ве, рухнул на пол у кресел и зарылся лицом в одеяло. Он застыл от ужаса,
увидев друга, которого оставил в расцвете сил и теперь не узнавал. И
Жермен, уловивший эту молнию испуга, вдруг отчетливо разглядел себя в ее
свете. Между ними стояла смерть, она разлучала их.
приникла голова друга; он гладил ее, стремясь защитить Франца от невыс-
казанного ужаса. Но этот ужас заразил и Жермена. Оба поняли, что стоят
на разных берегах, принадлежат, разному времени. Маленькая разница в
возрасте разрослась до бесконечности. Один принадлежал к поколению мерт-
вых, другой - к поколению живых. Жерм без возмущения, но внутренне холо-
дея, примирился с неизбежностью: он, старший, уже наполовину ушедший ту-
да, должен утешать того, кто еще остается здесь... Боже! Как они были
далеки друг от друга!.."
метив вырвавшийся у него жест нетерпения, и держались теперь в тени, у
входа на террасу:
слова утешения, по-матерински пробирала его. Он отер слезы, ему стало
стыдно, и он утих.
в зловещий лик угрюмых гор; он не слушал, что говорила ему мать.
к новым обстоятельствам, ум опять начал строить. И сердце кое-как зале-
чило раненую иллюзию, которая была нужна ему, чтобы жить и чтобы уме-
реть.
обманывал себя, - Франц, - быстрее забыл то, о чем не хотел помнить. Ве-
чером, оставшись у себя в комнате (его поместили в соседнем домике), он
излился Жермену в пылком послании; он обманывал себя и пытался обмануть
его, придавая другой смысл волнению, которое прорвалось у него при пер-
вой встрече. И при новом свидании ему почти удалось увидеть в Жермене
тот образ, который он прежде рисовал себе. Вернулась близость, а с ней и
непринужденность. У Франца даже стала преобладать нотка молодой беспеч-
ности. Но если он забыл, то Жермен не забывал. Он не мог забыть прошлое
по одному тому, что впереди у него не было будущего. То, что понято -
понято: никаких скидок! У него осталось жгучее воспоминание о том, что в
первое мгновение, при виде его, на лице Франца отпечаталось выражение
ужаса. Этот ужас Жермен еще и сейчас порой улавливал в нем - как мгно-
венную вспышку молнии. В разгар беседы по оживленному лицу Франца
скользила тень, он чуть-чуть морщил нос или бровь. Этого было достаточ-
но! Обостренно чуткий взгляд Жермена проникал сквозь телесную оболочку в
самую душу: Франц чувствовал смерть и старался от нее уйти. Потом он
брал себя в руки. Слишком поздно! Он не мог одолеть своего отвращения
перед могилой.
удавалось не замечать на лице больного следы пальцев, лепящих маску
смерти. Он даже забыл о неминуемо надвигавшемся часе. Да и Жермен в при-
сутствии друга оживлялся; его губы казались краснее, как будто он украд-
кой подкрашивал их. Как-то Аннета сказала ему об этом шутя. Он спросил:
мальчик! Я боюсь его пугать...
обычно просил Анкету увести Франца на прогулку, чтобы тот не видел его.
два. Она намеревалась сдать друга на руки другу и на следующий же день
вернуться в Париж. Но, увидев, в каком тяжелом состоянии находится Жер-
мен, она отложила отъезд. Она не могла покинуть его на пороге царства
Флинт Эрик
Максимов Альберт
Курылев Олег
Посняков Андрей
Эриксон Стивен
Соломатина Татьяна