теплую куртку.
стоявшему возле окна. Оттуда открывался вид на глухие грязные кирпичные
стены, испещренные всевозможными надписями. Тощий пес, бродивший по булыжной
мостовой, остановился и поднял шелудивую заднюю ногу.
представляющее собой обжаренные в масле яблоки. Он то и дело запускал
здоровенные ладони, заканчивавшиеся клешнеобразными пальцами, в глубокую
тарелку и запихивал еду в широко раскрытый рот такими пригоршнями, что
всякий раз ронял по несколько кусков.
бесцветные глаза и шапку рыжеватых волос. Жир капал с тонких губ, а к
розовым щекам прилипли кусочки пицци.
вынимая из кармана правую руку, она обхватила пальцами теплую рукоять
пистолета. Нащупав курок, она вытащила оружие и несколько раз выстрелила в
упор в потное, заляпанное жиром лицо.
статуэтку, которую держала в руке, направив голову в сторону раскрытого рта.
стороны от растянувшихся губ и остро заточенных краешков ослепительно белых
зубов, и она увидела черный, зияющий провал рта, огромный, как ночное небо.
Пронзительный хохот заполнил весь ресторан, отражаясь от низкого потолка и
выложенных плиткой стен, и она развернулась, намереваясь бежать куда глаза
глядят. Однако жесткая здоровенная рука кольцом сдавила ее запястье.
же миг обнаружила в своей открытой ладони настоящий пистолет. Крепко сжав
его в руке, она, не раздумывая, нажала на курок. Раздался страшный грохот;
пистолет дернулся в ее руке раз, два, три.
Аурелио Окасио. Это было лицо Джорджа.
не помня себя, стремглав кинулась в ночь, он летел ей вслед, гремел в ушах с
неослабевающей силой...
с ярким оперением, возможно кардинал, издавала пронзительные крики,
подозрительно напоминавшие отголоски вчерашней вечеринки или смеха из ее
сна.
находится. Где-то между Нью-Йорком и Лос-Анджелесом. Разлепив сухие губы,
она села на траву и позвала почти шепотом:
ладони. Ужасная головная боль впилась в нее острыми когтями, и Дайна,
зарычав, как раненый зверь, открыла глаза навстречу солнечному свету. ?Мне
надо подняться и уйти в тень?, - подумала она и осталась сидеть на месте.
проволочное ограждение корта, и она тут же отвела его в сторону: оно
ослепительно сверкало под прямыми лучами солнца. Во рту у нее все пересохло
и слиплось, и ей было больно глотать. ?Обезвоживание, - тупо подумала она. -
О, господи!? Крик едва не вырвался у нее из груди, когда она притронулась к
раскалывающейся голове.
залпами двух десятков орудий.
протянул ей стакан с апельсиновым соком.
Она вернулась, решив дать нам еще один шанс.
- Выпей. Я положил в него пару таблеток тилинола.
хорош, что она выпила половину, прежде чем перевела дыхание. Прищурившись от
яркого света, она посмотрела на Рубенса, одетого в костюм-тройку.
уходила.
его без ответа.
автомобиля. Собака гавкнула несколько раз и замолкла. Дайна услышала
ритмичное постукивание баскетбольного мяча по асфальту, удар о щит и
торжествующий возглас молодого парнишки.
ней не плескались и не резвились никакие животные. ?Назад в ?Маринлэнд?, -
подумала она, вспомнив дельфина и нырнула в воду в том конце бассейна, где
было поглубже.
боль в голове. Вынырнув на поверхность, она поплыла в дальний конец и там
выбралась на бортик. Взглянув влево, она увидела поливочную установку, с
шипением разбрызгивавшую воду над зеленой лужайкой. Она заметила мгновенный
взгляд, брошенный на нее мексиканцем, подстригавшим кусты, но не сделала ни
малейшей попытки прикрыть свою наготу. Повернувшись к Рубенсу, она поднесла
ладонь к глазам, защищаясь от солнечного света, бившего ей прямо в лицо.
Сан-Франциско. Если я не закрою сделку по проекту Стиксон Бич сегодня, то
она не пойдет в счет этого годового налога.
ее.
Даже я счел бы это жизненно важным. - Он погладил ее по спине. - Но я
вернусь через два, максимум три дня, и тогда мы проведем на корабле
несколько дней. Идет?
окружении тихих полуденных звуков. Высокая, загорелая, атлетически
сложенная, она стояла молча и смотрела ему вслед.
колесами лимузина, увозившего Рубенса от нее. Ей хотелось сорваться с места,
кинуться вслед за ним через сад и дом и остановить его. Однако это было
невозможно, и поэтому она не тронулась с места.
ногам, ягодицам; стекали горячими ручейками между бедер. Вскоре солнце
высушило ее окончательно, и под его теплыми лучами кожа стала гладкой и
упругой. Дайна принялась натираться лосьоном, глядя на спину садовника,
стараясь молча, одним взглядом, заставить его обернуться.
закрыла глаза. Теперь из внешних раздражений она воспринимала только звуки,
да и те казались какими-то разобщенными и бессвязными, как если бы они не
имели никакого отношения к ней или даже к тому месту, где она пребывала.
Поливальные машины все еще свистели и гудели, а мальчик, игравший в
баскетбол, должно быть ушел в дом. Через некоторое время единственным
звуком, достигавшим ее слуха, был шум ветра в верхушках пальм. Солнечные
лучи окрашивали ее веки в красный цвет, а ласковый ветерок сдувал длинные
пряди волос с лица, так что они развевались у нее за спиной, как знамя.
***
кожи и длинных волос со слабой примесью аромата одеколона. ?Или это его
собственный запах, как после долгой физической работы?? - подумала она.
Ее грудь вздымалась от бурного дыхания. Она чувствовала изгиб его
позвоночника, когда он еще больше наклонялся вперед, напряжение мышц,
порожденное импульсами восхитительного опьянения скоростью, пронизывавшими
его с ног до головы. Оно было заразительным. Дайна ощущала, как оно
растекается по ее телу, и, задрав голову, дотянулась губами до его уха.
шезлонге возле бассейна. Он провел в студии всю ночь и не имел ни малейшего
желания сидеть на месте и маяться от скуки. То же самое в тот момент можно
было сказать и про нее.
Пэлисайдс, и увидела океан: тяжелые и темные впадины между волнами и их
сверкающие на солнце, словно жидкое золото, гребни. У нее защемило сердце от
внезапного приступа непреодолимого желания увидеть голубые бурные воды
Атлантики.
могучего прибоя только... ленивая зыбь, нагоняющая скуку и сон?.