радостью в голосе. - Мы должны поговорить. Сейчас как раз идеальное время.
Они все выматываются, чтобы медитировать по поводу своего неведения -
неплохое занятие, минут на пять, - но потом, Господи, как это надоедает!
Пошли со мной, пошли! Мне выделили небольшую одноместную нору, чтобы я не
болтался под ногами.
болен.
пойти поглядеть на больного вместе с тобой?
чем это ему необходимо, но он подумал, что Чарли немедленно сбежит, как
только посмотрит на Пая и поймет, что существо, на которое он пришел
поглазеть, и есть тот самый человек, которого он нанял убить свою жену. Они
направились к кровати, где лежал Пай, вдвоем. Флоккус оказался уже там с
лампой и обильным запасом еды. С набитым ртом он поднялся, чтобы
представиться, но Эстабрук не обратил на него никакого внимания. Взгляд его
был прикован к Паю, который отвернул лицо от яркого света лампы в
направлении Первого Доминиона.
определении пола больного, но Миляга едва заметно покачал головой. Он был
удивлен, что Пай сохранил свою способность подчинять свой облик чужим
взглядам, тем более что перед его собственным взглядом предстало крайне
угнетающее зрелище: с каждым часом плоть его возлюбленного становилась все
более бесплотной. Может быть, увидеть и понять это способны были лишь
Маэстро? Он встал на колени у кровати и наклонился над просвечивающими
чертами. Глаза Пая вздрагивали под веками.
целительными свойствами, но я не совсем в этом уверен.
безразличием человека, которому не терпится сообщить нечто важное, но он не
может этого сделать в присутствии посторонних. - Почему бы тебе не
отправиться ко мне пропустить стаканчик? Уверен, что Флоккус немедленно
найдет тебя, если здесь что-нибудь будет не так.
надеясь, что ему удастся выведать у Эстабрука нечто такое, что поможет
решить ему - уезжать или оставаться.
Эстабруком по освещенным коридорам в то место, которое тот несколько минут
назад назвал своей норой.
протоптанных тропинок. В ней располагалось то немногое имущество, которое он
прихватил с собой с земли. Рубашка, пятна крови на которой уже стали
коричневыми, висела у него над кроватью, словно изорванный в клочья штандарт
какого-то храброго войска. На столике рядом с кроватью лежали его бумажник,
гребешок, коробка спичек и трубочка мятных таблеток. Окружали этот алтарь,
посвященный духу его кармана, несколько симметрично расположенных столбиков
мелочи.
кровати.
Кафе в Оке Ти-Нун, где они провели несколько часов вдвоем с Хуззах. Это был
забродивший сок болотного цветка из Третьего Доминиона - клупо. Эстабрук
отпил большой глоток, и Миляга вспомнил, как он посасывал бренди из фляжки
на Кайт Хилл. В тот день он отказался от предложения выпить, сегодня же -
нет.
пойдешь, Чарли? И действительно, куда мне идти?
напиваюсь, буквально как свинья, и вижу сны.
детальки, на которые никто другой просто не обратил бы внимания. - Он
отобрал у Миляги бутылку и сделал еще один глоток. - Но прошлого все равно
не вернуть, так что какой смысл терзать себе сердце? То, что прошло, -
прошло, и его уже не вернуть.
я согласился бы с тобой. Не могу этого отрицать. Я просто не мог себе
представить, как это я смогу жить и не любить при этом Юдит. Но вот это
случилось. Теперь, когда я думаю о том, что я испытывал к ней в прошлом, все
это кажется мне нелепым. Теперь настала очередь Оскара сходить по ней с ума.
Сначала ты, потом я, потом Оскар. Но ему недолго осталось жить на свете.
поркой, вот увидишь. Ты ведь, наверное, знаешь о Tabula Rasa?
ведь втянули во все это, и я ощущаю себя виноватым, без дураков. Конечно, от
моего чувства вины ни тебе, ни мне не будет никакого толку, но я хочу, чтобы
ты знал, что я и не подозревал о всей подоплеке тех дел, в которые я
вляпался. Иначе, клянусь, я просто оставил бы Юдит в покое.
заметил Миляга.
протоптаны заранее, не так ли? Имей в виду, я не хочу сказать, что на мне
нет никакой ответственности. Я виноват. В свое время я совершил несколько
довольно гнусных поступков, одна мысль о которых заставляет меня корчиться
от стыда. Но если сравнить меня с Tabula Rasa или с таким сумасшедшим
ублюдком, как Сартори, то не так уж я и плох. И когда я смотрю каждое утро в
Божью Дыру...
Так вот, когда я смотрю туда, я думаю: в один прекрасный день она поджидает
всех нас, кто бы мы ни были - сумасшедшие ублюдки, любовники, пьяницы, - ни
для кого она не сделает исключения. Все мы рано или поздно отправимся в
ничто. И знаешь, может быть, виной тому мой возраст, но это меня уже совсем
не беспокоит. Каждому отмерен свой срок, и когда он закончится, отсрочки не
будет.
Миляга.
видел немало людей, которые уходили в Просвет, - кто со смиренными
молитвами, кто с дерзким вызовом. Делали несколько шагов и исчезали. Словно
их никогда и не было.
я не уверен, что это как-то связано с моим пребыванием здесь. Подумай об
этом. Если бы по другую сторону этой стены и вправду находился бы Господь, и
если бы Ему действительно так уж невтерпеж было исцелять болящих и
страждущих, то неужели он не мог бы простереть свою длань чуть-чуть подальше
и остановить то, что происходило в Изорддеррексе? Почему он не остановил все
эти ужасы, которые происходили прямо у Него под носом? Нет, Миляга. Я
называю это место Божьей Дырой, но это верно лишь отчасти. В этой дыре
вообще нет Бога. Может быть, когда-нибудь он и был здесь...
в порядок, когда этот проклятый ветер дует, не переставая. Ты найдешь дорогу
к своей красотулечке или мне тебя проводить?
2
предложение Эстабрука. Завернув за несколько углов, он обнаружил, что все
коридоры сильно смахивают друг на друга, и что он не только не может найти
дорогу к Паю, но и едва ли сумеет вернуться назад в комнату Эстабрука. Один
коридор привел его в нечто вроде часовни, где несколько Голодарей стояли на
коленях, обратив лица к окну, выходящему на Божью Дыру. В наступившей полной
темноте бледное лицо Просвета нисколько не изменилось. Оно было светлее
окружающего мрака, но само не излучало никакого света. Его пустота
представляла собой еще более тревожное зрелище, чем резня в Беатриксе или
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Конюшевский Владислав
Орлов Алекс
Браун Дэн
Перумов Ник