поэма, ода, роман!
Алексей объявился! Ранен. В госпитале.
Человек в боли, в крове, а тебе, дуре, -- радость! Не оторвало ли у него че
важное?..
легкое задето... Ой, и правда, мама, чего это я! -- и уже через час: -- Я к
нему поеду! Все! Решено!
знала. И не поехала.
слово "тоскую" в него просочилось, намек в письме содержался, что, возможно,
по излечении его отпустят на отдых, а куда ехать?
непонятно?! -- вопрошала у матери дочь.
в сраженье был, от жэншынов и мирной жизни отвык. Да вы и знались-то скоко?
Двенадцать ден. На ходу сгреблись, дак это, по-твоему, любоф?
тыном целовались, в скирдах обнимались, нас почти полдюжины сотворили. Много
у вас ее, любви-то было?
вечна забота, робятишки, а он вот, папуля-то ваш, возьми да загуляй, с
городской свяжись... Напоперек у их, у городских, причинное-то место,
видать, игровитей, чем у нас -- простодырок...
думаш, не тоскую? Э-э, милая, еще как тоскую... Возвернуть бы молодость-то,
да главное, штоб он, сокол мой ясный, хоть какой, пусть раненый,
искалеченный, но возвернулся, изменшык мой, проклятый, касатик
ненаглядный...
в ревность кинулась -- все, как у добрых людей.
"Не одна". -- "Много?" -- "Не считал, некогда, воевать же надобно..." -- Она
кулаком его в грудь колотит. -- "У-у, ирод! Ни во что ты меня не ставишь!
Хоть бы соврал..." -- "Зачем?" -- "Чтоб легче было". -- "Разве со мной может
легче быть? Мне самому-то с собой тяжело..."
всему живому. И ведь с концом войны кровь не кончится. Люди, в особенности
наши дорогие соотечественники, всегда будут искать и находить, кого убить,
истребить. У нас вон еще не все крестьянство доистреблено..."
что война есть. Миряне, борясь за справедли- вость, враждуют меж собой,
военные их усмиряют. Справедливость, конечно, понятие растяжимое и
представление о ней туманное. Гитлер вон со своим рейхом справедливость
отстаивает и свободу. Мы то же самое -- справедливость справедливую защищаем
и свободу... лучшую в мире.
хватает для одоления врага. И уже сбылось: на берегу реки, в оврагах, меж
ними, по перемычкам люди по трупам ходят, в противотанковом рву, часть
которого захватил батальон, -- немецкие и наши трупы в обнимку лежат, в
помойке с грязью смешанные, одни их черви точат, одни вороны клюют, одной их
грязью покрывает... осуществилось, наконец, подлинное братство. Живые, боясь
увязнуть в протухшем мясе и грязи, норовят ходить по откосам, спускают
обувью глину в смеси с песком, закапывая свои и вражеские трупы вперемешку с
пустыми противогазными чехлами, с пустыми гильзами, пулеметными лентами,
банками из-под консервов, подсумками, чехлами, письмами, бумагами, охальными
открытками, игральными картами, иконками, драньем, сраньем -- все в куче.
Собака деревенская как-то в ров попала, и ее втоптали. Собаку вот заметили и
запомнили все. А он и его бойцы -- осиповцы, да и офицеры тоже, больше
других бедный Шапошников, горевали в Сибири о каких-то ребятах-снегирятах...
Да это ж хорошо, что не попали они на этот уютный бережок, в эту ямину-ров,
не превратились в вонючие отбросы войны.
встает, на работу собирается. Домна Михайловна ворчит, младшенький орал всю
ночь -- спеклось в животике -- она уже под утро догадалась мыльце ему
пустить. Успокоился сердешный. Молодой маме хоть бы что? Одна тоска гнетет
по ахфицерику, да еще работа на уме, подкинула ребенков, будто щененков, --
терпи бабка, сама хотела внучат побольше, да не безотцовщины же..."
две его тронули за телогрейку, которой он накрылся с ухом.
гоношиться.
выплюнул на пол воду, тогда уж напился. Худа примета, -- отметил Шапошников,
коли плюется в блиндаже капитан, значит, не надеется в роскошном этом
помещении усидеть. И не бреется который день, сегодня вот и умываться не
попросил. Застегнулся, проверил, полна ли обойма, пистолет за пояс, да
обеими руками как зацарапает голову:
"Фамиль не спросют". Кстати, как берег?
того по телефону баяли -- Яшкин уплыл, и Нелька уплыла.
Добро. Ну, за дело, орлы боевые. Дадут нам сегодня фрицы прикурить за
усердие и отвагу нашу... Шапошников, побудешь здесь, потом в роту, тебе
родную, во вторую, вместо Яшкина отправляйся. Талгат, стоишь во рву, пока я
отходить не прикажу. Справа и сзади вроде бы надежно, там сам художник
сидит, в обиду ни себя, ни нас не даст. Он у нас о-го-го! На начальство уж
хвост поднимает. Стало быть, все внимание на левый фланг, на овраг, что
жерлом к реке. Нас если отсекут, то уж до самого берега -- и тогда нам хана.
шепота голосом позвал:
голосом пояснил Окоркин и приступил в проходе блиндажа провод.
беспощадно охотясь за трофейным проводом, на своей линии узрели прорыв,
линия вся из красного, новенького провода -- и давай ее линейный связист
сматывать, ликуя от удачи, а на переднем крае товарищ Яшкин в трубку дует,
матом всех подряд кроет, в клочья рвет. И вот, перед очми его, на бровке
траншеи возникает жизнерадостный линейный связист, у которого почти полна
катушка первоклассного трофейного провода, и, не иначе как на медаль "За
боевые заслуги" надеясь, докладывает, каков он есть отважный боец и
находчивый связист -- под огнем вот отхватил, понимаешь ли...
испускающего дух связиста, потом бегал и, прицеливаясь не иначе как задушить
бойца, выкидывал руки со сжимающимися и разжимающимися пальцами. Издавая
что-то подобное звериному: "Ух! Ух! Ух!" -- и вдруг заплясал, затопал: "Уйди
с глаз моих! Уйди! Не то..." Связист, спотыкаясь, падая, хватанул с места
происшествия, до се его говорят, ни найти, ни поймать не могут...
не иначе как хозяйственные фрицы тоже добришком поживиться решили.
попрятались кто куда, позалегли в кустах, меж комков глины, скрылись за
уступами оврага. Окоркин со своим напарником Чуфыриным, тоже опытным, давним
связистом, стерегли провод, привязав конец за куст и навалив на него сухих
комков.
немца, хоть и работать, и воровать, и пьянствовать мы навычны артельно,
когда дело касается особо ответственного характера, всегда его исполняет
энтузиаст или безотказный дурак -- на линию чаще всего ходит один человек.
Отчего, почему Вальтер выходил на линию тоже в одиночестве -- выяснить никто
не догадался. Наверное, в роте Болова в самом деле был серьезный
недокомплект.
голова в каске. Пожилой связист с карабином за спиной вытягивал нитку
провода из-под комьев глины, с треском выдергивал из кустов и колючек.
Второй, помоложе, идя следом, сматывал провод на катушку.
сидящие в засаде. Впереди идущий солдат-связист увидел заизолированный порыв
и насторожился: изоляция свежелипкая, грязно-серая, у немцев изоляция
голубенькая, блескучая. Показывая провод напарнику, о чем-то его спросил.
Связист с катушкой помял в пальцах провод, посоображал и снова двинулся по
линии, поднимаясь на уступ оврага. Когда до блиндажа осталось метров десять,
Окоркин отпустил провод и пристроился сзади связистов, увлеченных работой.
Давши обоим немцам влезть в узкий отвесный проход, навстречу с автоматом