отношения к делу.
во весь рост, продолжала смотреть на него в упор.
их задаю. Можете ли вы отвечать иначе - вы, которому жалкая правда известна
не хуже, чем мне? Теперь скажите: если бы я любила вас преданно, могла ли бы
я сделать для вас больше, чем отдать вам всю мою волю и себя целиком, как вы
этого только что потребовали? Если бы сердце у меня было чистое и
неискушенное и если бы вы были его кумиром, могли бы вы потребовать
большего, могли бы вы получить больше?
чувства к вам. - Гордые губы не дрогнули, темные глаза не вспыхнули,
по-прежнему взгляд был пристальный и испытующий. - Вы знаете в общих чертах
мою жизнь. Вы говорили о моей матери. Неужели вы думаете, что можете
унизить, согнуть, сломить меня, принудив к подчинению и послушанию?
может ли он достать десять тысяч фунтов.
проведя рукой над глазами, которые оставались такими же неподвижными, - и, я
знаю, необычные чувства теснятся вот тут, - она приподняла руку, которую
прижимала к груди, и снова тяжело опустила ее на грудь, - то поймите: есть
нечто странное и в той просьбе, с какой я намереваюсь к вам обратиться. Да,
- быстро сказала она, словно отвечая на мимолетное изменение в его лице, -
дело в том, что я хочу обратиться к вам с просьбой.
отчего затрещал его туго накрахмаленный воротничок, сел на стоявшую
поблизости софу, чтобы выслушать просьбу.
нее блеснули слезы, и он подумал об этом не без самодовольства, хотя ни одна
слезинка не скатилась по ее щеке и на него она смотрела все тем же
пристальным взглядом, - мне самой кажется почти невероятным мое решение
обратиться с просьбой к человеку, ставшему моим мужем, а в особенности к
вам, - если вы это поймете, быть может, вы придадите большее значение моим
словам. Тяжелая развязка, к которой мы приближаемся и, может быть, придем,
отразится не только на нас (это было бы не так важно), но и на других.
После нашей свадьбы вы держали себя высокомерно по отношению ко мне, и я
платила вам тем же. Ежедневно и ежечасно вы давали понять мне и всем
окружающим, что, по вашему мнению, союз наш является для меня высокой
честью. Я думаю иначе и в свою очередь давала это понять. Вы как будто не
признаете или (поскольку это в вашей власти) не намерены признать, что
каждый из нас должен идти своей дорогой. Вместо этого вы добиваетесь от меня
покорности, которой не дождетесь никогда.
подчеркнуто той силой, с какой она произнесла его.
питала или могла питать, вам это было бы безразлично. Знаю прекрасно, что и
вы никаких нежных чувств ко мне не питаете. Но мы связаны друг с другом, и,
я уже сказала, узы, нас соединяющие, опутывают также и других. Мы оба рано
или поздно должны умереть. Мы оба уже связаны с умершими, каждый из нас
лишился ребенка. Будем снисходительны.
бледнея, тогда как глаза ее еще ярче заблестели, - нельзя было бы купить у
меня эти слова. Если отмахнуться от них, как от пустой фразы, никакие
сокровища и никакая власть не могут их вернуть. Я их произнесла. Я их
взвесила, и я исполню то, за что берусь. Если вы обещаете быть
снисходительным, я со своей стороны дам обещание быть снисходительной. Мы с
вами - самая несчастная супружеская чета, у которой, по разным причинам,
вырвано с корнем все, что освящает или оправдывает брак. Но со временем мы
можем достигнуть дружеского расположения или приспособиться друг к другу. Я
постараюсь на это надеяться, если и вы приложите усилие. И я буду утешать
себя надеждой на более достойную и счастливую жизнь, чем та, какую я вела в
юности и в расцвете лет.
понижая; замолчав, она опустила руку, которую прижимала к груди, принуждая
себя быть бесстрастной и спокойной, но не опустила глаз, столь пристально за
ним следивших.
могу принять такие необычайные предложения.
миссис Домби, или вступать с вами в переговоры по вопросу, относительно
коего вам известно мое мнение и мои желания. Я предъявил вам ультиматум,
сударыня, и мне остается только просить, чтобы вы обратили на него
серьезнейшее внимание.
напряженное выражение. Он видел, как опустились глаза, словно она не
захотела смотреть на какой-то гнусный и ненавистный предмет. Он видел, как
озарилось надменное чело. Он видел, как прорвались наружу презрение, гнев,
негодование и отвращение, а бледная, тихая убежденность рассеялась, как дым.
Он не мог не смотреть на нее, но смотрел он с ужасом.
- Наш первый и последний искренний разговор кончен. Отныне ничто не может
сделать нас более чуждыми друг другу, чем чужды мы сейчас.
поступать так, как считаю правильным, невзирая ни на какие
разглагольствования.
понимание долга, более достойные чувства и большую рассудительность, -
сказал мистер Домби.
он понял, что она не обращает на него ни малейшего внимания, как будто бы он
был незамеченным ею пауком на стене, или жуком на полу, или, вернее, словно
он был пауком или жуком, замеченным ею и раздавленным, после чего она
отвернулась и забыла о нем, как забывают об омерзительных мертвых гадах.
комнату, красивые веши, расставленные повсюду, фигуру Эдит, сидящей в
нарядном платье перед зеркалом, и лицо Эдит, отраженное в зеркале. И он ушел
к себе, в свою комнату, где уже так давно предавался размышлениям, и унес с
собою яркое воспоминание обо всем виденном и странную безотчетную мысль
(иной раз такие мысли приходят в голову) о том какова будет эта комната,
когда он увидит ее в следующий раз.
достигнет цели.
день отъезда, то есть дня через два, он милостиво уведомил Клеопатру, что
собирается скоро приехать туда. Нельзя было медлить с отправкой Клеопатры в
такое место, которое считалось целебным, ибо она и в самом деле грозила
рассыпаться в прах.
старуха как будто подвигалась не вперед, а назад. Она еще больше похудела и
сморщилась, ее слабоумие проявлялось резче, а путаница в мыслях и провалы в
памяти казались еще более странными. Помимо других симптомов, у нее
развилась привычка путать имена ее двух зятьев, живого и умершего, и обычно
называть мистера Домби либо "Грейнджби" либо "Домбер", а иногда и так и этак
вперемежку.
явилась к завтраку в день отъезда, в новой шляпке, специально для этого
заказанной, и в дорожном платье, которое было разукрашено вышивкой и обшито
шнурком, как платьице престарелого младенца. Нелегко было надеть эту
воздушную шляпку, а когда она уже была надета, нелегко удержать ее на
подобающем ей месте, на бедной трясущейся голове. Теперь шляпка не только
производила странное впечатление, упорно сползая набекрень, но вдобавок ее
приходилось беспрестанно похлопывать по тулье, каковую обязанность исполняла
горничная Флауэрс, прислуживавшая на заднем плане во время завтрака.
непрем общать, - некоторые слова она обрубала, а из других выбрасывала
слоги, - приехать поскорей.
раздельно, - что приеду дня через два.
бессмертного существа, таращил свои апоплексические глаза на миссис Скьютон,
сказал:
Флауэрс, хлопнув по шляпке, кок будто освежила ее память, после чего она
добавила: - Ах, вы имеете в виду самого себя, злодей!
Она всегда одевалась слишком легко. (Сам майор был закутан до подбородка.)
Но, говоря о Джо, кого может иметь в виду Дж. Б., если не старого Джо
Бегстока... Джозефа... вашего раба... Джо, сударыня? Вот он! Вот этот
человек! Вот сердце Бегстока, сударыня! - воскликнул майор, нанеся себе
звучный удар в грудь.
Роллинс Джеймс
Роллинс Джеймс
Смит Кордвейнер
Суворов Виктор
Акунин Борис
Шилова Юлия