read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


- Ты не должна говорить мне неправду, - тотчас же торопливо сказал
Володя. - Я наверное знаю, что ты могла хоть каждый день бывать у меня, а не
приходила, потому что в последний раз у меня было тяжело на душе и ты
вообразила, что я влюбился в тебя. Не беспокойся, пожалуйста, не влюбился.
Он был бледен, когда я пришла, а теперь побледнел еще больше, и под
глазами стали видны синеватые тени.
- Вот была бы история, да? - Он невесело засмеялся. - Ладно, поправлюсь
- и в полк, а там некогда думать - война. Я ведь знаю, что все это вздор, и
даже не дай бог, чтобы сбылось, потому что у тебя и без того довольно
хлопот. Ну, прости меня, больше не буду, - стараясь улыбнуться, сказал он. -
И не думай о том, что я наболтал. Все прекрасно. - Он быстро провел моей
рукой по лбу, по глазам. - Спасибо, что пришла. Фу, как хочется посмотреть
Москву, - это было сказано громко, чтобы слышали соседи и особенно смуглый,
широкоскулый офицер, бродивший по палате и ответивший ему добродушной
улыбкой. - Вот Баруздин счастливец, на днях выписывается! Смотри, джан, не
забывай друзей! Да, впрочем, и мне уже немного осталось. Не правда ли,
Татьяна Петровна?
Это был самый обыкновенный вечер, если можно так назвать один из
декабрьских вечеров 1943 года. Мы поужинали, потом послушали сводку:
"Северозападнее Пропойска наши войска, преодолевая сопротивление противника,
овладели сильно укрепленными пунктами его обороны... " Очевидно, в названии
Пропойск отцу почудилось нечто родное, потому что, подивившись меткости
русского языка, он пустился в воспоминания о том, как некогда служил у
одного генерал-майора.
- Представь себе, Таня, культурная личность, ездил к Льву Толстому,
верующий непротивлению злу, а сам приедет с ученья домой, разденется до
кальсон, плачет и пьет. Его домработник, или, как в старое время, лакей,
получал десять рублей в месяц, деньги громадные, начитанный, а каждое лето
ловил чертей. Кухарка, пожилая, верующая, сорок лампадок, почтенная,
наливалась с утра как налим. То землемеры приезжают, то офицеры из низших,
пьянка поголовная. Чуть не погиб.
"Чуть не погиб" - это было сказано, по-видимому, о себе.
Пора было ложиться, но я знала, что не усну, и, умывшись, принялась за
письма, давным-давно ожидавшие ответа. Но прежде чем ответить на письма,
нужно было заняться диссертацией одного молодого хирурга, в которой
значительная часть была посвящена крустозину. Это было неотложное дело, и,
твердо решившись не отвлекаться посторонними мыслями, я принялась за чтение.
Но посторонние мысли, очевидно, не считали себя посторонними, потому что,
уйдя ненадолго, они вернулись и стали преспокойно распоряжаться моею душой,
как будто мне было не о чем волноваться и думать.
"Да, возвращенье к жизни и надежда, что новая жизнь будет прожита
интереснее, ярче, - вот откуда взялось это чувство. И если бы он встретил не
меня, а другую женщину, случилось бы то же самое - ведь сказал же он: "ты
знаешь, а ведь меня никто никогда не любил?"
Я взглянула на письменный стол, слабо освещенный самодельной лампочкой,
которую подарил мне Виктор, и мне стало смешно: это было так, как если бы
что-то удивительно нелогичное вдруг вошло в жизнь, состоявшую до сих пор из
мысли и чувств, тесно связанных между собою, привычных, обыкновенных.
Школьница, бежавшая по Развяжской, под светом луны, волшебно изменяющим
мир, низенькие, притихшие под снегом дома, в которых спали люди, не
догадываясь о том, как необыкновенна любовь, - полно, да было ли это?
Неужели это была я, та тоненькая девушка, которая в ответ на объяснения
начинала длинно доказывать, что любовь - такой же талант, как художество или
наука. С тех пор - узы! - эти неопровержимые доводы потеряли многое в своем
глубоком значении!
Я разделась легла потом вскочила и подняла синюю бумажную штору. Ночь
была лунная, и мне захотелось, чтобы в комнате стало светло от луны Эти
шторы, эти козырьки над фарами машин, голубоватый сумрак в трамваях, темные
улицы, по которым ощупью бредешь из лаборатории домой...
Вот на днях приезжает Андрей - наконец-то! - и все станет ясно, как
всегда, когда приезжает Андрей. Мы вместе поедем в госпиталь, я стану
рассказывать ему что-нибудь и - это будет легко - упомяну, между прочим...
Нет, невозможно! Да и зачем? Ведь сказал же Володя, что "ничему не бывать, и
даже не дай бог, чтобы сбылось".
Лунный свет вошел в комнату, и за окном стали видны деревья в снегу и
на крышах чистый снег - сухой, отрезвляюще-белый. Теперь в комнате было
светло как днем, и я пожалела, что накануне, рассердившись на тесноту,
перетащила туалет в столовую, холодную, как и прошлой зимой. Мне захотелось
взглянуть на себя. Причесываясь, я каждое утро смотрелась в зеркало, но,
должно быть, машинально, не видя себя, потому что вдруг забыла, какие у меня
волосы, губы. Какие глаза - карие, серые?
Из сумочки, лежавшей подле кровати на стуле, я достала зеркальце и
стала разглядывать себя при свете луны. Усталое лицо. Еще не очень старое,
но усталое, и нужно уснуть, а утром все будет так, как будто ничего не
случилось. Известно, что по ночам в голову лезет вздор. Ночью человек должен
спать, тем более что ничего нельзя изменить. Не только нельзя, а не нужно,
потому что я счастлива и совсем не хочу другого, неизвестного счастья.
И вдруг мне страстно захотелось, чтобы Павлик был сейчас рядом со мной.
Где ты, милый мой? Как случилось, что ты так далеко от меня?
И нетерпеливо, тревожно я стала думать о том, как устроить, чтобы
завтра же можно было уехать в Лопахин. Это почти невозможно, но еще более
невозможно не видеть его так долго - год или два? Боже мой, два года!
Начинало светать, лунный свет побледнел, и деревья стали по-утреннему
голубыми в снегу, когда с такой отчетливостью, как это бывает только во сне,
я увидела себя входящей в лабораторию, до которой мне нет никакого дела.
Плитка шоколада, которую выдали на работе, лежит в ящике моего стола, я
пришла, чтобы взять эту плитку для сына да попросить Виктора достать мне
"Таинственный остров". Павлик в каждом письме просит прислать ему эту книгу,
а у Виктора в книжных лавках друзья, он достанет, он милый. Ракита подходит
ко мне с каким-то вопросом, я слушаю и не слышу его. Мне все равно, чем
заняты Коломнин, Зубков и утвердил ли нарком Рамазанова директором
пенициллинового завода. Не глядя, прохожу я мимо того, чему были отданы годы
труда. Одно не кончено, другое отложено, третье забыто. Мимо, мимо. Я больше
не вернусь сюда, я пришла за плиткой шоколада. "Виктор, достаньте мне
"Таинственный остров". Мне ничего не нужно, я два года не видела сына.
Оставьте меня, я устала, устала... ".
- Петр Николаевич, не нужно, пусть спит.
- Как можно, как можно! Ожидала, волновалась, супруг, Таня, вставай!
Смотри, кто приехал!
Я открыла глаза. Андрей, румяный, смеющийся, в белом запачканном
полушубке, опоясанный желтым ремнем с кобурой, стоял у моей постели. Все это
было одно - щедро лившийся в окна зимний солнечный свет, и то, что Андрей
похудел и окреп, и его радостные, соскучившиеся глаза, и запах улицы,
свежести, зимы, который шел от его крепкой фигуры.


ВОЛОДЯ ЛУКАШЕВИЧ
На этот раз мы не виделись долго, почти полгода, и я догадывалась, что
для Андрея это было особенное время, полное острых, незабываемых
впечатлений. Недаром же он просил меня поберечь его письма! Я даже обиделась
на него - в старинном бюро, которое мы купили, переезжая в Серебряный
переулок, для его писем давно был отведен отдельный ящик. Впрочем, и в этой
просьбе было что-то новое для Андрея. Прежде он только смеялся, когда я
говорила, что его письма нравятся мне больше, чем автор.
Книга - вот с чем он приехал, вот о чем заговорил с первого слова! И
письма он просил сохранить, потому что они могли пригодиться ему для книги.
Он назвал ее "Неизвестный друг" и еще из Сталинграда послал одному писателю,
который с хорошим отзывом передал рукопись в Военное издательство, так что
почти не было сомнений в том, что она будет принята к печати. "Неизвестный
друг" - это был поэтический образ эпидемиолога, человека, который поставил
своей целью "борьбу с несчастием многих", а сам всегда остается в тени.
Мне трудно судить, была ли книга Андрея произведением искусства, тем
более что я не особенно хорошо разбираюсь в художественной литературе. Но
мне нравилось, что Андрей остался в ней настоящим эпидемиологом: именно эта
профессиональная окраска придала ей жизненную достоверность.
"Еще в самолете, - писал он, - обдумываешь план кампании против
надвигающейся, разливающейся болезни, и летит вверх тормашками этот план,
потому что на месте все оказывается "не то и не так". Всю ночь ворочаешься в
постели, незнакомый город спит за окном, а где-то притаился враг, и нужно
найти и уничтожить его, прежде чем он начнет шагать из дома в дом, из одной
улицы в другую".
И то сказать, ведь я была единственной в своем роде читательницей этой
книги! Для меня в ней снова показался тот Андрей, которого я узнала еще в
далекие комсомольские годы, - с его внезапной задумчивостью, с его
неожиданно простыми решениями, с его "взглядом со стороны", так странно и
верно проникавшим в запутанные отношения взрослых. Наши разговоры тех лет
вспомнились мне. Ночь на Пустыньке, первая сквозящая зелень вязов, "спор о
великом, которое в нашей стране скоро будет происходить ежедневно". Юноша,
умевший не смотреть, а всматриваться, точно он видел совсем другое, чем мы,
своими широко открытыми серыми глазами...
Невозможно было не рассказать ему о Володе, тем более что он,
разумеется, прекрасно знал о нашей сталинградской встрече. И я рассказала,
как с помощью Малышева нашла его в госпитале на Беговой. Это вовсе не
значило, что я собралась утаить от Андрея то, что произошло между нами. Но
ведь, в сущности, ничего не произошло? По утрам Андрей распевал, умываясь,
по вечерам с наслаждением разговаривал с отцом о Лопахине, поражая его и
меня своей памятью, о которой, как он клятвенно уверял меня, он и сам не
подозревал еще совсем недавно.



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 [ 135 ] 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.