загадка его могущества оставалась неразъясненною. Юрий
Андреевич и не пробовал проникнуть в эту тайну.
10
противоположные театру крыши, за которыми сзади, высоко над
Охотным, стояло летнее солнце, погружая в тень мостовую
переулка.
чем его кабинетом. В этот период пожирающей деятельности,
когда его планы и замыслы не умещались в записях, наваленных
на столе, и образы задуманного и привидевшегося оставались в
воздухе по углам, как загромождают мастерскую художника
начатые во множестве и лицом к стене повернутые работы, жилая
комната доктора была пиршественным залом духа, чуланом
безумств, кладовой откровений.
затягивались, срок поступления на службу отодвигался в
неопределенное будущее. Можно было писать, воспользовавшись
подвернувшеюся отсрочкой.
обрывки чего он помнил и что откуда-то добывал и тащил ему
Ев-граф, частью в собственных рукописях Юрия Андреевича,
частью в чьих-то чужих перепечатках. Хаотичность материала
заставляла Юрия Андреевича разбрасываться еще больше, чем к
этому предрасполагала его собственная природа. Он скоро
забросил эту работу и от восстановления неоконченного перешел
к сочинению нового, увлеченный свежими набросками.
времен первой побывки в Варыкине, и записывал отдельные куски
напрашивавшихся стихотворений, начала, концы и середки,
вперемежку без разбора. Иногда он еле справлялся с набегавшими
мыслями, начальные буквы слов и сокращения его стремительной
скорописи за ними не поспевали.
задерживалась, он подгонял и подхлестывал их рисунками на
полях. На них изображались лесные просеки и городские
перекрестки со стоящим посередине рекламным столбом "Моро и
Ветчинкин. Сеялки. Молотилки".
город.
11
ее опустевшею, полуразрушенной. Такою она вышла из испытаний
первых лет революции, такою осталась и по сей день. Население
в ней поредело, новых домов не строят, старых не подновляют.
единственным вдохновителем воистину современного нового
искусства.
несовместимых и поставленных рядом как бы произвольно, у
символистов, Блока, Верхарна и Уитмана, совсем не
стилистическая прихоть. Это новый строй впечатлений,
подмеченный в жизни и списанный с натуры.
плывет сама и гонит мимо пас свои толпы, кареты и экипажи
деловая городская улица конца девятнадцатого века, а потом, в
начале последующего столетия, вагоны своих городских,
электрических и подземных железных дорог.
ложная безыскусственность -- литературная подделка,
неестественное манерничание, явление книжного порядка,
занесенное не из деревни, а с библиотечных полок академических
книгохранилищ. Живой, живо сложившийся и естественно
отвечающий духу нынешнего дня язык -- язык урбанизма.
солнцем Москва, накаляясь асфальтами дворов, разбрасывая
зайчики оконницами верхних помещений и дыша цветением туч и
бульваров, вертится вокруг меня и кружит мне голову и хочет,
чтобы я во славу ей кружил голову другим. Для этой цели она
воспитала меня и отдала мне в руки искусство.
связана с современною душою, как начавшаяся увертюра с полным
темноты и тайны, еще спущенным, но уже заалевшимся огнями
рампы театральным занавесом. Беспрестанно и без умолку
шевелящийся и рокочущий за дверьми и окнами город есть
необозримо огромное вступление к жизни каждого из нас. Как раз
в таких чертах хотел бы я написать о городе".
таких стихотворений. Может быть стихотворение "Гамлет"
относилось к этому разряду?
12
углу Газетного сел в вагон трамвая, шедший вверх по Никитской,
от университета к Кудринской. Он в первый раз направился на
службу в Боткинскую больницу, называвшуюся тогда
Солдатенковской. Это было чуть ли не первое с его стороны
должностное ее посещение.
на который все время сыпались несчастия. То застрявшая
колесами в желобах рельсов телега задерживала его, преграждая
ему дорогу. То под полом вагона или на крыше портилась
изоляция, происходило короткое замыкание и с треском что-то
перегорало.
передней площадки остановившегося вагона и, обойдя его кругом,
углублялся, опустившись на корточки, в починку машинных его
частей между колесами и задней площадкой.
запружали уже остановленные им трамваи и новые, прибывающие и
постепенно накапливающиеся. Их хвост достигал уже Манежа и
растягивался дальше. Пассажиры из задних вагонов переходили и
передний, по неисправности которого всЈ это происходило, думая
этим переходом что-то выгадать. В это жаркое утро в набитом
бит ком трамвае было тесно и душно. Над толпой перебегающих по
мостовой пассажиров от Никитских ворот ползла, всЈ выше к небу
подымавшаяся, черно-лиловая туча. Надвигалась гроза.
совершенно притиснутый к окну. Левый тротуар Никитской, на
котором находится Консерватория, был всЈ время на виду у него.
Волей-неволей, с притупленным вниманием думающего о другом
человека, он глазел на идущих и едущих по этой стороне и
никого не пропускал.
ромашками и васильками, и сиреневом, туго стягивавшем ее,
старомодном платье, отдуваясь и обмахиваясь плоским свертком,
который она несла в руке, плелась по этой стороне. Она
затянута была в корсет, изнемогала от жары и, обливаясь потом,
утирала кружевным платочком мокрые брови и губы.
уже несколько раз терял ее из виду, когда починенный трамвай
трогался с места и обгонял ее. И она несколько раз
возвращалась в поле его зрения, когда новая поломка
останавливала трамвай и дама нагоняла его.
срока и порядка пущенных в разные часы и идущих с разною
скоростью поездов, и он хотел припомнить общий способ их
решения, но у него ничего не вышло, и не доведя их до конца,
он перескочил с этих воспоминаний на другие, еще более сложные
размышления.
существованиях, движущихся с разною скоростью одно возле
другого, и о том, когда чья-нибудь судьба обгоняет в жизни
судьбу другого, и кто кого переживает. Нечто вроде принципа
относительности на житейском ристалище представилось ему, но
окончательно запутавшись, он бросил и эти сближения.
который уже раз застрял на спуске от Кудринской к
Зоологическому. Дама в лиловом появилась немного спустя в раме
окна, миновала трамвай, стала удаляться. Первые крупные капли
дождя упали на тротуар и мостовую, на даму. Порыв пыльного
ветра проволокся по деревьям, задевая листьями за листья, стал
срывать с дамы шляпу и подворачивать ей юбки, и вдруг улегся.
Шилова Юлия
Курылев Олег
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Рыбаков Вячеслав
Посняков Андрей