проливу Буссоля. В лагере осталось еще тридцать человек. Все они стояли, и
смотрели на удалявшихся своих товарищей, переживая смешанное чувство: и
зависть к тем, что скоро будут на родине, и боязнь за них, что они могут
погибнуть в волнах, и пробуждающуюся надежду, что только от них можно ждать
помощь. Так люди не расходились до тех пор, пока бот не скрылся совсем.
берегу, присматриваясь к диким местам. Еще раз организовалась партия для
розысков жилья на острове, но и она вернулась ни с чем. От нее только
узнали, что в трех милях от лагеря имеется речка, поразившая обилием рыбы.
водяной живностью. У них не было ни удочек, ни сетей. Выручил всех матрос
Леконцев. У него в чемодане случайно сохранились сетки, которыми на вахте
кочегары вытирают пот. Из этих сеток был тайно связан им сачок, по бокам
которого он надвязал две простыни. Получился почти бредень. Когда Леконцев
объявил во всеуслышание, что он наверняка поймает рыбу, ему не поверили и
его осмеяли. Командир, усмехаясь, заявил:
через четыре рыбаки вернулись, встреченные радостными восклицаниями. Рыбы
было притащено около двух с половиной пудов, и какой рыбы! Здесь была форель
и семга. Это было очень кстати: запасы провизии убавлялись с каждым днем, а
пополнить их было неоткуда. Все благодарили Леконцева за изобретательность.
И сам командир дивился, но слово свое сдержал - охотно выдал ему бутылку
рома. Уха была жирная и вкусная. Часть рыбы была зарыта
сохранившийся в лощинах. С этого дня рыбные запасы в природном холодильнике
лагеря не выводились.
одними ножами матросы выстругивали из бревна мачту. У них уже в этом был
кое-какой опыт. На этот раз прочнее и лучше сшили паруса и скрутили из ворсы
шкоты. И когда работа подходила к концу, у боцмана вышло столкновение с
командиром. Гоцка уверенным тоном доказывал, что бот в таком виде не годится
для дальнего плавания - при сильной волне он может развалиться. Нужно под
киль пропустить стальной трос и закрепить его вокруг мачты. Таким образом, и
бот будет более надежный, и мачта прочнее будет держатся. Трегубов возражал,
что эти меры увеличат трение и убавят ход. Долго спорили, горячились. Боцман
все-таки поступил по-своему. А на следующий, день группа матросов в уступе
горы копала землянку. Но никто из них не мог догадаться - для чего она вдруг
потребовалась командиру. Это стало ясно для всех, когда в эту землянку,
вместо карцера, был заключен боцман Гоцка. У ее входа стоял часовой. Арест
боцмана на команду произвел угнетающее впечатление. Вечером у костра
машинист Кутеренко, разговаривая с товарищами, возмущался несправедливостью
командира.
своего же начальника заботился. А он на чужой земле под арест его. Ну, там,
скажем, в Петербурге, веками каменные тюрьмы понастроены. Власть имущих,
понятно, подмывает выискивать жильцов за эти решетки. А здесь зачем тюрьму
делать? Ведь и без того мы находимся дальше, чем сам Сахалин, куда каторжан
ссылают. И вообще неизвестно, будем ли мы живы?
нас тут три десятка. А если бы двое остались на острове - значит, опять один
для другого устроил бы тюрьму?
не было никакой помощи и никаких вестей. В лагере всех тревожил вопрос - что
с ним случилось? Либо он попал к японцам в плен, либо погиб в море.
знал, что в боте будет тесно, и все-таки взял с собою тринадцать матросов.
двух остающихся маленьких шлюпках они, если понадобится, не смогут даже
перебраться с одного острова на другой. Вечер прошел в сборах к отплытию.
пресной водой, запаслись компасом, хронометром, секстантом и биноклем.
свободу боцман хлопотал около бота, стараясь так уложить разные предметы,
чтобы они не мешали работать гребцам.
спорили между собою командир Трегубов и прапорщик Потапов. Оказалось,
Потапов был недоволен командирским предписанием. В нем говорилось, что
начальником лагеря на берегу остается прапорщик по механической части
Зайончковский - по старшинству лет, а Потапову вручалось командование на
море, как более опытному судоводителю.
вручил ему бумагу. Трегубов на ходу молча прочитал ее, сел на бот и оттуда,
махая бумагой, резко выкрикивал:
представлю в Петербурге в главный морской штаб.
отвернувшись, зашагал к лагерю +1.
легким ветерком, под парусами направился вдоль острова к югу. Командир
надеялся через пролив Фриза пройти в Охотское море. Все четырнадцать
соплавателей почувствовали облегчение. Давно уже не было такого веселого
настроения. Другими глазами и без грусти они в последний раз посмотрели на
то место, где так печально оборвался их рейс и где было пережито столько
горьких минут. "Олдгамия" издали оставалась в прежнем положении, но уже
обглоданная пожаром и представляющая собою обезображенный скелет.
блестевшие эмалевой краской, превратились в груду обгорелого железа с
торчащими мачтами и трубами. Подожженная месяц тому назад, она все еще
дымилась, огонь еще находил горючее в огромных трюмах этого океанского
парохода.
сложил свои парусиновые крылья, но продолжал двигаться вперед. Восемь
гребцов, сгибая спины, старательно наваливались на весла. Матросы отсидели
ноги, согнутые в тесноте, но все были бодры. Ведь с каждым взмахом весел
укорачивался путь, ведущий этих людей к их цели. Так гребли моряки до
позднего вечера, пока не попалась им удобная бухточка, куда они и завернули.
вынесло их в море. На рассвете проснулись, позавтракали и тронулись дальше в
путь. Утро было туманное, безветренное, с проливным дождем. Бот под веслами
медленно подвигался вперед и, боясь пройти мимо пролива, держался ближе к
берегу.
ниже, потом скат его обрывался мысом. Дальше начинался пролив Фриза.
милю тянется подводный каменистый риф. Не будем сразу сворачивать в пролив,
гребите прямо на противоположный берег острова Итуруп.
возвышавшаяся скала. К северо-западу за милю от мыса на проливе она стояла,
как на постаменте. По своей причудливой форме она представляла собою
огромный макет старинного корабля. Казалось, не природа, а искусная рука
скульптора высекла из каменной глыбы и корпус его и высокие, надутые ветром
паруса над ним. Вероятно, такое впечатление от этой скалы, как от настоящего
корабля, поразило воображение первого увидевшего ее мореплавателя, и за ней
навсегда сохранилось и вошло в лоцию самое подходящее название: "Парус".
погода: подул норд-вестовый ветер, он заметно усиливался и свежел. Моряки
обрадовались ему и поставили паруса. Идти стало легче. С моря клоками
сгоняло туман.
сразу не могли даже опытные моряки. Он приближался со стороны океана.
Кошелев:
баржу, спереди над ней веером высоко хлестал шумный фонтан брызг.
устрашила людей. Некоторые схватились за винтовки, но стрелять не пришлось.
Кит сделал крутой поворот влево, взметнув мощным хвостом.
ахнули не то от испуга, не то от изумления, но все сразу почувствовали, что
холод доходит до колен. Бот наполнился водой до банок. Все бросились
вычерпывать воду, кто чем попало: чайниками, кружками и корцом.
оказался на своем курсе и продолжал путь вдоль пролива Фриза. Показалась
северо-восточная оконечность острова Итуруп. Командир сразу узнал ее по
высокому и обрубистому мысу с приметными тремя сосками горных утесов,
обозначенных в лоции.
бот углублялся в пролив, тем труднее становилось плавание. Приходилось
лавировать
приливно-отливных течений, быстрин и сулоев. Боясь, как бы ветром не сломало
мачту, убавили площадь паруса, но вместе с тем, чтобы не уменьшился ход
бота, опять матросы заработали да веслах. К вечеру кое-как преодолели пролив