эти годы он много читает, много пишет и немало издает своих сочинений. Его
интересы прежние: флот, наука, гидрография, открытия земель неведомых на вос-
токе России, облегчение тягостей и быта сибирских инородцев. Весною 1766 года
он попросил отставку и получил ее с чином действительного тайного советника.
Уважая его особые заслуги, Екатерина велела до дня смерти выдавать ему полное
жалованье!
городом рожь, синел вдалеке лес. Шли бабы с лукошками грибов и ягод. Тишина,
тишина, тишина... Он передвигался уже с костылем. "От великого лому, - писал
детям, - правый глаз совсем закрыло, которым уже ничего не вижу, а левый от
лому освободился, только зрение много неясное имею, а паче, что ни на минуту
от боли на свет глядеть не могу. Казалось, уже конец!
жает работу над историей России. Он изучает былое времен Петра I, авантюрные
походы Карла XII; одним глазом, закрыв ладонью другой, старик читает труды
Дидро, Руссо и Вольтера. Мало того, Соймонов пишет стихи. Наконец, он еще и
рисует иллюстрации к своим сочинениям... Да, крепок был этот добротный чело-
вечище! Будто и не стоял на эшафоте, считая удары кнута, когда мясо отлетало
со спины кусками; будто и не он, обвешан цепями, таскал в Охотске тяжелую
тачку с солью... 11 июля 1780 года вечный труженик, свидетель почти всех со-
бытий XVIII века, Федор Иванович Соймонов опочил последним сном. Юная краса-
вица правнучка расчесала ему белые, как соль, волосы. За гробом маститого се-
натора шли его сыновья, внуки, правнуки и праправнуки, ставшие архитекторами,
горными инженерами, гидрографами, писателями и поэтами. Адмирал не дожил все-
го лишь двух лет, чтобы отметить свое столетие! Его погребли в Серпухове за
оградой старинного Высоцкого монастыря...
нается советскими моряками, на картах страны имя Соймонова закреплено дважды
(на Каспии и на Тихом океане); в Москве существует Соймоновский проезд, а в
Доме Союзов - Соймоновский зал, возле Перми работает еще Соймоновский рудник,
им открытый.
он пытается бежать назад, презирая будущее. Историк проникает в глубь позна-
ния своего народа, работая над прошлым ради будущего. И вот, когда мы загля-
дываем в темную пропасть XVIII века, оттуда, из этой мрачной и сырой глубины,
загадочно и притягательно мерцает для нас облик Волынского... Кто он, этот
человек? Такой же вопрос позже ставил перед собой и В. Г. Белинский: "Как ис-
торическое лицо, Волынский и теперь еще загадка. Одни видят в нем героя, му-
ченика за правду, другие отрицают в нем не только патриота, но и порядочного
человека".
века был глупее нас. В наше время лишь расширился круг познаний, недоступных
пониманию людей давнего времени, но предки наши были умственно хорошо развиты
- в пределах информации своей эпохи. Проходя через залы музеев, надо внима-
тельнее всматриваться в лики прошлого. Давайте сразу отбросим кружева и жабо,
мысленно закроем кафтаны и мундиры, снимем ордена и парики. Оставим перед со-
бой только лица пращуров, и тогда перед нами восстанут одухотворенные лики,
несущие на себе заботу и напряжение мысли тех невозвратных времен...
казнь - это тоже выражение времени, жестокого и грубейшего. Волынский в канун
ареста свой "Генеральный проект" уничтожил, инквизиции достались лишь черно-
вики, обрывки его замыслов. Если историки хорошо разобрались в запросах дво-
рянства 1730 года, то они порою встают в тупик перед планами Волынского. Нет
бумаги, подтверждающей его мнения... Но, как блуждающие колдовские огни над
сумеречными болотами, еще долго бродили над Россией призрачные идеи Волынско-
го. Когда в 1754 году Петр Шувалов подавал проект реформ в России, в его про-
екте неожиданно воскресли мысли Волынского. И, наконец, некоторые замыслы Во-
лынского заново вспыхнули под перьями дворянских публицистов века Екатерины
II, в речах депутатов при составлении известного "Наказа".
был сторонником умаления монаршей власти. Авторы кондиций 1730 года в этом
смысле политически стояли гораздо выше его! Волынский - только патриот-рефор-
матор; он страдал за Россию, желая блага и просвещения народу своему, но поч-
вы под ногами не имел. Реформы его никогда осуществлены не были и остались на
бумаге, а сама бумага привела его на эшафот. Начиная борьбу за честь попран-
ного русского имени, Волынский желал опираться лишь на свое положение минист-
ра и борьбы не начал, пока не достиг высшей власти. У него не было никаких
связей с народом, не было связей даже со шляхетством. Он не был близок и с
гвардией! Елизавета оказалась в более выгодном положении - ее несли через
сугробы храбрые гренадеры, ее поддерживали версальские интриги и деньги. А
кто шел за Волынским?.. Лишь группа конфидентов, людей умных и толковых, но
раздавить эту "партию" первоначальной русской интеллигенции самодержавию было
легко. Никто даже не пикнул в их защиту, ибо в народе их вовсе не знали... В
этом глубокая трагедия Волынского - и личная, и общественная!
фидентов, она обелила их потомство, но далее этого не пошла. Поминать прежние
злодейства монархов тогда не было принято, и о Волынском вообще помалкивали.
Это нарочитое замалчивание крупного политического процесса продолжалось
вплоть до воцарения на престоле Екатерины II, и вот здесь начинается очень
любопытный момент в истории русского самодержавия.
дипломат и политик Никита Панин, тайком от правительства изучавший русскую
историю по архивным документам. Это был очень хитрый противник Екатерины,
считавший ее узурпатором, и ему же в 1764 году (в год убийства Иоанна) Екате-
рина поручила изучить процесс Волынского... Панин, мужчина холеный и полнок-
ровный, вдохнул в себя смрад застенков Ушакова, вчитался в стоны пытошные,
и-от ужаса его чуть было не разбил паралич! В дневнике педагога Семена Поро-
шина с протокольной точностью зарегистрированы изречения Панина о деле Во-
лынского, как о деле, сфабрикованном на пытках конфидентов. "Никита Иванович,
хотя и признавал, что Волынский был человек свирепой и жестокосердой в парти-
кулярной жизни, однако говорил при том, что имел многие достоинства в жизни
публичной, был разумен, в делах весьма знающ, расторопен, бескорыстен, верной
сын отечества..." Панин в назидание царице предложил Екатерине самой прочесть
дело Волынского!
ческое завещание. "Сыну моему и всем моим потомкам советую и поставляю (в
правило), - наказывала она, - читать сие дело Волынского от начала и до кон-
ца, дабы они видели и себя остерегали от такого беззаконного примера". Как
раз в этот период возле Екатерины находился консультантом адмирал Соймонов, -
этот человек, сам конфидент Волынского, вполне мог способствовать такому оди-
озному решению императрицы. Екатерина II писала далее, что "Волынский был
горд и дерзостен в своих поступках, однако не изменник, но, напротив того,
добрый и усердный патриот и ревнителен к полезным поправлениям своего оте-
чества!".
ного вопроса XVIII века - сказала о пытках:
завет Екатерины? На подлиннике пытошного дела сохранились пометы царских рук
в череде романовских поколений. Вот как складывалось отношение к делу Волынс-
кого в семье Романовых:
его кабинет был завален пытошными листами;
завет своей прапрапрабабки - ознакомился с делом Волынского, но никаких выво-
дов для себя, кажется, не сделал...
ти до дней революции и косвенно сыграло даже положительную роль. Но, оправдав
Волынского в глазах самодержавия, Екатерина II ничего не сделала, чтобы реа-
билитировать Волынского всенародно. Робкая историческая наука того времени не
простиралась далее изучения времен Годунова и Лжедмитрия. А народ сохранил о
Волынском только сказки - как о колдуне и лошаднике: будто Волынский умел
проходить сквозь стены, умел повелевать собаками, которые считали его своим
собачьим царем; в народе считалось, что на эшафоте 1740 года топоры палачей
рубили поддельную тряпичную куклу, а сам Волынский сумел исчезнуть в Сибири-
Народу он запомнился как кудесник!
тайну, за семью печатями в имперских архивах. Слово теперь за писателями! Но
как Волынский прорвется теперь через царскую цензуру? Каким он предстанет пе-
ред читателем?..
Прозоров Александр
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Березин Федор
Корнев Павел
Корнев Павел