датам, - но, клянусь памятью моего брата, которого я горячо любил, твоей
сообщнице не удастся спастись!
самым большим опасением было, как бы эта страшная весть не лишила ларо-
шельцев бодрости духа. Поэтому он старался, как рассказывает Ришелье в
своих "Мемуарах", скрывать ее от них возможно дольше. Он приказал запе-
реть все гавани своего государства и тщательно следить за тем, чтобы ни
один корабль не вышел в море до отплытия армии, которую снаряжал Бекин-
гэм и за отправкой которой, после его смерти, король сам взялся надзи-
рать.
датских послов, которые уже откланялись ему, и голландского посла, кото-
рый должен был доставить в Флиссинген ост-индские корабли, возвращенные
Карлом I Соединенным Нидерландам.
после печального события, то есть в два часа дня, два корабля успели
выйти из гавани. Один, как мы знаем, увозил миледи, которая уже догады-
валась о том, что произошло, и еще больше уверилась в своем предположе-
нии, увидев, что на мачте адмиральского корабля поднят черный флаг. Что
касается второго корабля, мы расскажем после, кто на нем находился и ка-
ким образом он отплыл.
нового; только король, очень скучавший, как всегда, а в лагере, пожалуй,
еще больше, чем в других местах, решил уехать инкогнито в Сен-Жермен -
провести там день святого Людовика и попросил кардинала снарядить ему
конвой всего из двадцати мушкетеров. Кардинал, которому иногда передава-
лась скука короля, с большим удовольствием предоставил этот отпуск свое-
му царственному помощнику, обещавшему вернуться к 15 сентября.
в дорогу и, зная, что его друзья, по неизвестной ему причине, испытывают
сильное желание и даже настоятельную потребность вернуться в Париж, ра-
зумеется, включил их в конвой короля.
г-на де Тревиля, так как им первым он сообщил о ней. Вот когда д'Ар-
таньян особенно оценил милость, которую оказал ему кардинал, наконец-то
позволив перейти в мушкетеры! Если бы не это обстоятельство, д'Артаньяну
пришлось бы остаться в лагере, а его товарищи уехали бы без него.
опасности, которая угрожала г-же Бонасье при встрече в Бетюнском монас-
тыре с ее смертельным врагом - миледи. Поэтому, как мы уже сказали, Ара-
мис немедленно написал той самой турской белошвейке, у которой были та-
кие влиятельные знакомства, чтобы она испросила у королевы разрешение
для г-жи Бонасье выйти из монастыря и удалиться в Лотарингию или
Бельгию. Ответ не заставил себя долго ждать, и через девять-десять дней
Арамис получил следующее письмо:
монастыря, воздух которого, по вашему мнению, вреден для нее. Моя сестра
с большим удовольствием посылает вам свое разрешение, так как она очень
любит эту славную девушку и надеется в случае надобности быть ей полез-
ной и в дальнейшем.
выражениях:
того лица, которое вручит ей это письмо, послушницу, поступившую к ней в
монастырь по моей рекомендации и находящуюся под моим покровительством.
давали эти родственные отношения Арамиса с белошвейкой, называвшей коро-
леву своей сестрой! По Арамис, два-три раза густо покраснев в ответ па
грубоватые шутки Портоса, попросил своих друзей впредь не возвращаться к
этой теме и заявил, что, если они скажут ему по этому поводу хоть одно
слово, он больше по прибегнет в такого рода делах к посредничеству своей
кузины.
кетеров, которые к тому же добились того, чего хотели: получили разреше-
ние взять г-жу Бонасье из Бетюнского монастыря кармелиток. Правда, от
этого разрешения им было мало пользы, пока они находились в лагере под
Ла-Рошелью, иначе говоря - на другом конце Франции. А потому д'Артаньян
уже собирался откровенно Признаться г-ну де Тревилю, для чего ему необ-
ходимо уехать, и попросить у него отпуск, как вдруг г-н де Тревиль
объявил ему и его трем товарищам, что король едет в Париж с конвоем из
двадцати мушкетеров и что они назначены в число конвойных.
выехали сами.
его министр простились с взаимными изъявлениями дружеских чувств.
быстрее продвигался вперед. Однако в поисках развлечений он время от
времени останавливался для соколиной охоты, своей излюбленной забавы, к
которой некогда пристрастил его герцог де Люинь. Когда это случалось,
шестнадцать мушкетеров из двадцати очень радовались такому веселому вре-
мяпрепровождению, а остальные четверо проклинали все на свете, в особен-
ности д'Артаньян; у него постоянно звенело в ушах, что Портос объяснял
следующим образом:
где-то вспоминают.
рался до места своего назначения. Король поблагодарил г-на де Тревиля и
разрешил ему поочередно увольнять конвойных в отпуск на четыре дня, с
условием, чтобы никто из счастливцев, под страхом заключения в Бастилию,
не показывался в публичных местах.
друзьям; более того, Атос выпросил у г-на де Тревиля шесть дней вместо
четырех и присоединил к ним еще две ночи - они уехали двадцать четверто-
го, в пять часов вечера, а г-н де Тревиль любезно пометил отпуск двад-
цать пятым числом.
ков! - сказал д'Артаньян, как известно никогда ни в чем не сомневавший-
ся. - В два дня, загнав двух-трех лошадей, - это мне нипочем, деньги у
меня есть! - я доскачу до Бетюна, вручу настоятельнице письмо королевы и
увезу мою милую не в Лотарингию и не в Бельгию, а в Париж, - где она бу-
дет лучше укрыта, особенно пока кардинал будет стоять под Ла-Рошелью. А
когда мы вернемся из похода, тут уж мы добьемся от королевы - отчасти
пользуясь покровительством ее кузины, отчасти за оказанные нами услуги -
всего, чего захотим. Оставайтесь здесь, не тратьте сил понапрасну! Меня
и Планше вполне хватит для такого простого предприятия.
ной за перстень, а Портос и Арамис еще не всю ее проели. Стало быть, мы
так же легко можем загнать четырех лошадей, как и одну. Но не забывайте,
д'Артаньян... - прибавил он таким мрачным голосом, что юноша невольно
вздрогнул, - не забывайте, что Бетюн - тот самый город, где кардинал
назначил свидание женщине, которая повсюду, где бы она ни появлялась,
приносит несчастье! Если бы вы имели дело только с четырьмя мужчинами,
д'Артаньян, я отпустил бы вас одного. Вы же будете иметь дело с этой
женщиной - так поедем вчетвером, и дай бог, чтобы всех нас, да еще с че-
тырьмя слугами в придачу, оказалось достаточно!
саетесь, черт возьми?
и лицо Атоса, выражали глубокую тревогу; не промолвив ни слова, все
пришпорили коней и продолжали свой путь.
таньян спешился у "Золотой бороны", чтобы выпить стакан вина в этой гос-
тинице, какой-то всадник выехал с почтового двора, где он переменил ло-
шадь, и на свежем скакуне галопом помчался по дороге в Париж.
плащ, в который он был закутан, хотя дело происходило в августе, и чуть
не снесло с него шляпу, но путник вовремя удержал ее рукой, поймав уже
на лету, и проворно надвинул себе на глаза.
нел и выронил из рук стакан.
помощь, господину моему худо!
обморок, а кинулся к своему коню. Они преградили ему дорогу.
Орловский Гай Юлий
Гуревич Георгий
Каргалов Вадим
Панов Вадим
Никитин Юрий
Куликов Роман