Чтение 137–й страницы книги ~Призвание варяга~

Она мне -- тоже.

Наверно, это Кровь. Реки Крови, пролитой меж Габсбургами и фон
Шеллингами...

С той ночи прошло много лет. Иногда судьба сводит нас в единой
компании, - ее муж стал лучшим дипломатом Австрии, сама княгиня заняла
подобающее ей место при венском дворе. За эти годы она не подала ни одного
повода злым языкам и даже наша с ней связь сегодня внушается молодым
австриячкам, как образец истинной Добродетели и Самопожертвования на Благо
Родины. При наших встречах мы с ней даже позволяем себе "уединиться" средь
шумного бала и припомнить деньки нашей молодости - при свидетелях,
разумеется.

Княгиня прекрасная собеседница и нам всегда есть над чем посмеяться и
позлословить...

Сыновей своих она растит истинными австрияками и - Эстерхази. При моем
виде юные волчата приучены рычать и скалить зубы, как и положено всем
католикам из дома Габсбургов при виде живого фон Шеллинга.

Однажды ее старший осмелел вдруг настолько, что прямо посреди важного
бала крикнул мне в спину:

- "Я вырос и меж нами не все долги сочтены! Теперь оглядывайся,
еретик!" - лишь огромное уважение к его матери удержало "Жозефину" в моих
ножнах. Я только буркнул:

- "Сперва подрасти... Щенок..."

И знаете, - эти рыжие, конопатые -- ходят без париков!

Да, возможно вам интересно узнать, - почему меня звали "Тиберием"?
Тиберий отличался высоким ростом и редкостью шевелюры. А еще он имел
обыкновение медленно кушать.

Я с детства приучился тщательно выбирать пищу, дабы не умереть от
припадка сенной болезни. Однажды, когда я особенно засиделся за общим
столом, а всему классу пришлось меня ждать, один из учителей повторил
знаменитые слова Августа, обращенные к пасынку:

"Горе Империи, коль она угодит в сию неторопливую пасть!"

Я покраснел от смущения и прочие одноклассники тут же стали дразнить
меня, что есть мочи.

К тому же "Тиберий", иль "Тиб" совпало с прозвищем -- "Гав". (Помните
куплеты "Гав-Гав" сочиненные мною в Москве?)

Так звали Наследника Константина за его увлечение псовой охотой. А о
"Тибе и Гаве" есть обидная песенка:

Huff the talbot and our cat Tib

They took up sword and shield,

Tib for the Red Rose, Huff for the White,

To fight upon Bosworth field.

Oh it was dreary that night to bury

These doughty warriors dead;

Under a White Rose brave dog Huff,

And a fierce Tib under a Red.

Low lay Huff and long may he lie!

But our Tib took little harm:

He was up and away at dawn of day

With the Rose-bush under his arm.

("Тиберием" при жизни звали Ричмонда - такого же, как и я, троюродного
брата правящей фамилии, впоследствии - Генриха VII Тюдора. Он чудом остался
жив после битвы при Босворте, на коей сложил голову его враг и кузен -
злобный, колченогий горбун "Huff-Huff" - Ричард III.)

Через полторы недели после допроса меня в Гавре сажали на шведский
борт. Со мной уезжала моя беременная сестра, кою выслали за "аморальное
поведение". На причале нас провожал сам Фуше. Он сказал так:

- "Мальчик мой,-- почему я Вас отпускаю?"

Я растерялся и не знал, что ответить и тогда жандарм на миг задумался,
а потом с болью добавил:

- "Я прекрасно знаю, - кто вы такой и насколько опасны для Франции.
Сохраняя вам жизнь, я убиваю сотни людей. И все же..."

Он долго молчал, не зная как продолжать, и сильный ветер с Ла-Манша
трепал его волосы. Мы стояли на самом конце пирса, от коего должен был
отчалить корабль, увозивший меня на свободу. Было очень свежо и холодно, а
рана моя на шее стыла и ныла на свирепом ветру. Но мы стояли именно на самом
конце пирса, чтобы нас видели и ни у кого не возникло подозрений насчет
нашей беседы. А еще, - чтоб никто не мог нас услышать.

Наконец, граф решился и произнес:

- "Я вырос самым младшим ребенком в семье. Поздним ребенком. Мои братья
были для меня живыми богами...

Один погиб с Монкальмом в Квебеке. Другой сложил голову в Пондишерри.
Третий пал под Седаном. Семилетняя война -- будь неладна. Я по сей день не
терплю английскую и -- немецкую речь.

Но у меня было еще два брата. Самые веселые и остроумные люди на свете.
Потом самый веселый и остроумный человек Франции по имени Бомарше призвал их
к оружию и они уехали помогать американским повстанцам. Четвертого убили под
Камденом. Пятого -- в самом конце войны при Йорктауне. Опять пруссаки. Опять
англичане.

Нам -- французам никогда не понять величия и размаха России. Ее
пространств и необъятных просторов. Но и вы - русские, порой не понимаете
наших войн. Вы привыкли воевать всем миром, - числом, но не умением и у вас
никогда не было нормального флота.

А вы знаете, что такое десантная экспедиция? Корабль берет на себя мало
людей и каждый штык на счету. Поэтому за моря всегда плыли самые лучшие,
самые отважные...

В отряде Монкальма -- шевалье служили солдатами, а унтера -- сплошь
виконты. Лишь потому сии львята так долго дрались со стаями псов -- один
против их двадцати. Потом все было кончено.

Лев не собака -- у него один львенок. После Семилетней и Америки --
Революция была не за горами. Цвет дворянства полег за тридевять земель от
"милой Франции" и здесь остались... лишь женихи мадам Гильотины. Я никогда
не скрывал, что с радостью отправлял сию слизь на эшафот, - средь них не
было ни одного, кто не откупился бы в свое время от Семилетней, или -
Америки.

Многие числят меня предателем, но служба на корсиканца дает мне шанс
хоть как-то поквитаться с англичанами, да пруссаками и трусами, да
дезертирами не этой, но -- былых войн...

Если когда-нибудь мы победим, я напьюсь от счастья за души братьев моих
и пущу себе пулю в лоб. Не по пути мне с буржуазною сволочью. Не тому меня
учили в доме Фуше..."

Граф опять надолго задумался и я готов был поклясться, что старик
плакал, подставляя свое лицо ветру и брызгам. Но может быть это и вправду
были одни соленые брызги?

- "Мальчик мой, я отпускаю тебя потому, что ты настолько же смел и
весел, как и все мои братья. Потому что ты -- барон. И потому что на русских
нет крови рода Фуше.

Это первая война, когда мы -- не союзники. И да покарает Господь
поднявших меч на старых друзей. Как у нас, так и у вас!".

"Главный мясник" Франции сказал это, махнул мне на прощание и, не
оборачиваясь, пошел прочь к своему экипажу. Я хотел крикнуть ему вслед, что
я -- не русский. Что мой дед сделал все, чтоб убить его братьев и... не смог
этого. Потому что я уже не знал -- русский я, или нет. В этом -- я по сей
день не уверен...

x x x

Анекдот А.Х.Бенкендорфа из журнала

графини Элен Нессельрод.

Запись октября 1825 года.

Тема - "Что есть Судьба?"

"Однажды к Мо Цзы пришел Ученик и воскликнул:

- "Учитель, ты говоришь, что всем в этой жизни заправляет Рок и никому
из нас не уйти от Судьбы! Но ежели я знаю о грозящей опасности, умен и
образован, неужто у меня нет Свободы Выбора?"

Тогда Учитель усадил Ученика рядом с собой и сказал так:

- "Раз ты говоришь такие слова, ты не понял Учения. Когда мы говорим о
Судьбе, мы имеем в виду разное. Попробуем еще раз.

Ты хочешь постичь Сокровенную Мудрость. Дело сие сложно и, чтоб не
поминать лишний раз Неба, вообразим, что ты хочешь стать купцом. У тебя есть
все таланты, деньги и связи для этого.

И вот ты ведешь удачное дело за тысячу ли от родного дома, когда к тебе
прибывает усталый гонец с известием о том, что твой отец при смерти. Что ты
сделаешь?"

Молодой человек в ярости вскочил с места и схватился за меч:

- "Ты оскорбил меня, негодный монах! Как ты усумнился в моих
добродетелях? Я, конечно же, брошу все, возьму лучшего коня и без отдыха
поскачу к моему отцу!"

Учитель невольно усмехнулся:

- "А почему ты бросишь все и поскачешь на другой конец Поднебесной?
Ведь ты даже не знаешь, застанешь ли ты его живым!"

- "Потому... Потому что это - мой отец! И потому что он будет ждать