Отвечай лучше, почему станция глухая и слепая?
Крузербильд отряхнулся, приподнялся с колен - и в нем сразу высветилось
что-то прежнее, богатырское, молодецкое, несмотря на весь его жалкий и
потрепанный вид спившегося неудачника. Длинные сальные волосы колыхнулись
тяжелой гривой, на обтресканных синих губах заиграла еле приметная улыбка.
- Станцию прикрыли, - сказал он почти нормально, будто приходя в себя. -
А меня бросили тут, Дил!
- Ага, признал, паскуда! - Бронкс подошел вплотную и хлопнул Крузербильда
по плечу.
- Да вроде и впрямь ты,- неохотно согласился тот. - В прошлый раз он меня
здорово напугал, я все помню.
Дил сразу замахал своими огромными черными лапами с множеством золотых
перстней на каждом пальце.
- Не надо, не надо ничего вспоминать, а то ты меня совсем запугаешь,-
быстро заговорил он,- давай-ка собирайся, некогда мне с тобою лясы точить!
- Чего? - удивился Крузербильд. - Собирайся? Неет, Дил, мне некуда идти
отсюда, у меня теперь ни кола, ни двора. На старушке Земле я всем должен,
мне там не резон засвечиваться. А болтаться по иным местам тяжело будет,
отвык я от болтанки этой, да и мерещатся всякие все время, понимаешь? Вон
он!
- Где?! - машинально переспросил Дил и обернулся.
Никого у него за спиной не было.
- Они хитрые-е, - как-то замысловато пояснил Крузербильд, - я их тоже
долго не мог увидать. А потом увидал!
Дилу Бронксу припомнилась его славная конюшня на славном Дубль-Биге,
припомнился пьяный Гуг, припомнилась Таека, превратившаяся вдруг в
пантеру... Лоб сразу намок, капельки пота побежали по щекам. Не приведи
Господь! Нет! Нет!! Бедный Крузя! Но Иван дважды сказал: "Хука тащи сюда
живым или мертвым!" Про Крузю он так не говорил. Почему? Парень надежный,
проверенный, надо будет - в огонь полезет. Парень... уже за сорок, а
выглядит на все восемьдесят. Дил Бронкс, не верящий ни в черта, ни в Бога,
мысленно вознес молитву: да, ему страшно повезло, страшно! уж он-то знал,
он видел все своими глазами - все друзья, вся братва десантная будто
проклята была, кто не погибал в чужих мирах, тот спивался или сходил с ума,
влипал в жуткие истории, превращался из сверхчеловека в тряпку, в дерьмо.
Его Бог миловал! Серж Синицки чокнулся по-тихому. Хук с Крузей спились, Гуг
связался с мафией, по нему каторга плачет, Ивану мерещатся какие-то
негуманоиды, армады, вторжения и прочая чушь. И почти все такие- десятки,
сотни ребят из их Школы. Нет, им всем надо было погибнуть на Сельме, или на
Гадре. Они бы погибли героями. Ведь те, кто сложил там головы, остались в
памяти как герои. А кто они?! И так быстро! Что такое сорок-пятьдесят лет -
четверть жизни! А они выдохлись, они вымотали себя, износили свои сердца, и
никто не хочет им помочь!
- Ладно, пошли, - повторил он тихо, - по дороге я все объясню.
- Две недели назад, - признался Крузя, - я вылакал последнюю бутыль,
припрятанную Хуком. Ты прав, мне тут больше не хрена делать.
- За две недели мог бы и оклематься, - недовольно пробурчал Дил.
- Я тоже так думал, - огорченно выдохнул Крузя. Он взял из гибкой лапы
подбежавшего кибера плоский пакетик с водой, надкусил, надорвал, плеснул
себе в горло.
Потом с неожиданной злобой пнул кибера ногой. - А ты вали отсюда, нежить!
Не разберешь, понимаешь, кто на самом деле, а кто мерещится!
- По-моему, ты отходишь, - довольно заметил Дил. - А беззащитных бить
нехорошо, нашел на ком злость срывать! - Он уже забыл, как сам поддал
бедолаге, обреченному на долгое прозябание в заброшенной заправочной
станции с непонятным названием Эрта-387
По дороге, волоча Армана-Жофруа дер Крузербильда-Дзухмантовского к
шлюзовой камере, Дил Бронкс подумал, что сперва того следовало бы
хорошенько помыть, почистить, побрить и постричь. Но на Эрте ничего такого
уже не было. Эрга постепенно превращалась в кусок железа, носящийся меж
звездами, в ржавый метеорит, падающий в бездонную Черную Пропасть.
Но с Эргой и Крузей все ясно. А вот где теперь искать Хука Образину?!
- Ребята тосковали без тебя, Гуг, - со слезой в голосе выдавил Крежень и
глотнул водки из стакана. На Ивана он не глядел, будто и не узнавал его,
будто и не знаком с ним вовсе, будто и не было дикого ночного налета,
перестрелки, драки из-за мешка... Иван тоже помалкивал, он ждал своего
часа.
- Ладно, это я слыхал, - недовольно протянул Гуг Хлодрик, поскреб щетину
на подбородке и уставился на Седого в упор. - Где Лива?
- Клянусь, Гуг, не знаю! - ответил нахохлившийся Крежень. - Мы делаем
одно дело...
- Одно? - переспросил с насмешкой Иван.
Крежень не шевельнул бровью.
- Мы делаем одно дело, Гуг, - повторил он, - и ты меня знаешь.
- Знаю, - согласился Хлодрик. - У меня была крепкая, надежная банда,
Седой. Парни отменные, один к одному... Была! Мы провернули столько дел и
делишек, что любому синдикату нос утрем! Мы держали в своих лапах половину
Европы! А где сейчас банда? Где мои ребята?!
- Все на месте, - вяло ответил Крежень, - кроме тех, кого списал Господь
Бог!
- Все! - забрюзжал Гуг. - Да не все! Ты распустил их! Это не банда! Это
не единый кулак! Это мочалка, Седой! И я тебе повторю еще, ты мне за все
ответишь!
Крежень полез в карман кожаного плаща, вытащил здоровенный пистолет с
инкрустированной изумрудами рукоятью, с силой приложил его к поверхности
стола, убрал руку.
- Можешь пристрелить хоть сейчас, - сказал он тихо и обиженно,
- Ну нет, Седой, - Гуг смахнул пистолет на пол, - я сам решу как и когда
отправить тебя к черту на рога, понял?!
- Понял, - Крежень нагнулся, поднял пистолет, сунул в карман.
Никто на них не обращал внимания. Большая часть посетителей этого кабака
была уже в хорошем подпитгш, а те, у кого в глазах пока не троилось,
глядели на молоденькую стриженную наголо девицу в черной маске. Ни сцены,
ни подмостков в кабаке не было, и девица выделывалась прямо перед
столиками, перепрыгивая из ряда в ряд, выгибаясь кошкой, плотоядно
оглаживая свои же бедра и беспрестанно тряся выкрашенными в алый цвет
голыми грудями. Чуть выше коленки, прямо по сиреневому узорчатому чулочку
вилась розовая лента, а на ней крепился плетеный кошель. В него бросали
монеты и бумажки, не забывая после этого ухватить девицу за голую грудь или
ляжку, а то и за обе выпуклости сразу. Девица пела что-то нервное и
чувственное, акустическая система была вделана прямо в браслеты на ее
тоненьких ручках.
Пела она неплохо, почти без фальши. Но когда какой-то босяк похлопал ее
по заднице, не бросив монеты, девица, не моргнув глазом, врезала ему в
челюсть своей изящной туфелькой, прямо золоченым кончиком... Босяка уволок
биороб. Девице долго хлопали, выражая поддержку, теперь денег бросали
вдвое, втрое больше - от облапивших ее прелести рук не было ничего видно,
но девица лишь призывно хохотала, разжигая страсти тех, кто не успел до нее
дотянуться. Иван подумал, что она очень недурно зарабатывает, раз в сто
побольше самого шустрого и грамотного работяги, правда, наверняка, делится
с кем-то.
Гуг словно угадал его мысли.
- Этой крошке хватает лишь на сладенький ликерчик да пару пирожных в
день. Да эта обезьяна, - он кивнул в сторону малайца-бармена, - наверняка
укладывает девочку на ночь с десятком ублюдков, не думай, что он ее жалеет.
- Это ее работа, - сухо заметил Крежень. - Каждый должен делать свою
работу.
- Ты всегда был злым, - сказал Гуг и отвернулся.
Песенка закончилась. Груди у девицы стали белыми, пышущими жаром,
намятыми, наглаженными. Зато сидящие задирали вверх красные ладони, будто
выхваляясь друг перед другом, кто-то старательно и похотливо вылизывал со
своих лап приставшую помаду.
- Отвечай, Седой, - неожиданно резко процедил Гуг, уставившись на
Креженя, - иначе я вышибу из тебя ответ вместе с твоими мозгами!
Крежень нахохлился еще больше, покачал головой.
- Не слышу вопроса, - сказал он тусклым голосом.- Ну чего тебе отвечать,
Буйный?! Если я тебе не нужен в банде, я уйду.
- Уйдешь, еще как уйдешь,- зловеще заверил его Гуг.
Теперь Иван ничего не понимал. Он пришел сюда не старые счеты сводить, он
не держал зла на Седого. Ему надо было пробраться туда, куда не всем дверца
открыта, протиснуться хоть в щелочку... иначе все впустую. Гуг мог своей
резкостью испортить дело.
- Где Лива?!
- А почему ты у меня спрашиваешь? Спроси у него, может, он знает! -
Крежень мрачнел на глазах.
Иван смотрел на друга и ничего не мог понять - Гуг бледнел, он из почти
свекольно-красного стал чуть ли не зеленым, руки задрожали. Взгляд застыл и
остекленел...
Иван видел, куда смотрит Гуг.
- Чего ты ко мне привязался! - Крежень попытался убрать руку со стола, но
не успел, Гуг придавил его запястье своей тяжелой ладонью.
- Что это, - он ткнул пальцем в идеально ровный, чуть просвечивающий
свежий шрамчик на руке Седого. - Откуда он у тебя?!
- Котенок поцарапал, - неумело соврал Крежень и напрягся, окаменел.
- Котенок, говоришь?! - Гуг неожиданно резко ухватил Седого за горло,
сдавил его, притянул голову к себе и прошептал в ухо: - Это след ее
ноготка, это ее метка, сволочь. Ноготок ей вставили на Гиргейской зоне,
Березин Федор
Акунин Борис
Эриксон Стивен
Махров Алексей
Афанасьев Роман
Суворов Виктор