понял?! Таких нигде больше не найдешь... Колись, Седой, я за себя не
ручаюсь!
Крежень не успел расколоться, голова его, седая и ухоженная, свесилась
набок, он потерял сознание от удушья, руки обвисли, с пересеченной шрамом
губы потекла по подбородку слюна.
- Мразь! - выругался Гуг. И повернулся к Ивану: - Теперь я верю, Ваня, ты
был прав, они все ссучились. Да, ссучились и обкладывают меня будто
больного, старого медведя в его берлоге. А Ливочку они убили! - Гуг
зарыдал. Краски возвращались на его лицо, он вновь превращался в обрюзгшего
и багроволицего викинга. Викинга с грустными глазами, но чугунной челюстью.
- Ты мог ошибиться, Гуг, - сказал Иван, - причем тут этот порез?
- Нет! - Хлодрик сразу осек его. - Никогда, Ваня. Эти вставные ноготки
делают из какой-то хреновины, я не знаю, но они всегда режут так, после них
всегда шрам светится изнутри, это неземная керамика. Каждый такой ноготок -
это метка, Ваня! Их не ставят кому ни попадя. Ай, Лива, Лива моя лапушка,
сгубили они тебя, сволочи!
- Она что, одна имеет такой ноготь? - резонно вставил Иван. Он не мог
допустить, чтобы Гуг в порыве слепой ярости, дикой и не совсем
обоснованной, на его взгляд, ревности, пришиб Седого. Ведь Седой одна из
немногих ниточек, обруби ее и бодяга будет длиться вечно.
Пока не придут... Иван уже сам не верил во Вторжение.
Все, что с ним было, казалось бредовым сном. Но был этот бред явственней
яви.
Крежень осторожно приоткрыл один глаз, потом второй.
- Прочухался? - спросил Гуг.
Крежень не ответил.
- Ну, Седой, выбирай - здесь тебя прикончить иди в другом тихом местечке?
- Гуг не шутил, его неудержимо трясло. Много всего накопилось в этом
большом и непростом человеке. Иван глядел на него и думал, вроде бы, и
знакомый, свой, понятный до мелочей, и в то же время незнакомый, чужой,
непонятный.
- Когда будешь кончать, Гуг, - просипел Крежень, - вспомни, как мы вместе
работали по крейсерам, как я твою пулю в плечо свое принял, как тебя от
парализатора уберег... а еще припомни, как первый раз от Европола уходили,
как ты наверх лез, а я с Фредом прикрывал тебя, а Фреда, между прочим,
пристрелили, Гуг, Ты все вспомни, все! У нас операция была разработана - от
и до, понял! А этот тип, - он кивнул на Ивана, - влез и все напортил! А
сейчас стучит на меня и на ребят, проверенных ребят, ты же их знаешь, Гуг.
Не верь ему!
Иван помалкивал, встревать было еще не время. А все надо делать только в
свое время.
- Сладко поешь, Седой, - проговорил Гуг Хлодрик мягче. - А я жду ответа.
Иван отвернулся от обоих. Голой девицы и след простыл. А вместо нее после
некоторого промежутка из-за багряных ширм вышел игривой походочкой в
полумрак и дым изящный и вертлявый мулатик с завитыми голубыми волосами,
весь в кружевах, пелеринках, накидочках и бантиках. Мулатик пел что-то
сладкое, пел тоненьким бабьим голоском, жеманничал, вертел задом, томно
улыбался, закатывал подведенные глазки и медленно, с упоением раздевался.
Гуг с Креженем толкли воду в ступе. Но сейчас им не следовало мешать.
Иван поглядывал на мулатика и думал, что понапрасну теряет время. И так,
сколько уже потеряно его!
Когда мулатик разделся полностью и прекратил петь, из-за тех же ширм
вышел здоровенный татуированный донельзя негр, подхватил мулатика на руки,
покружил, подбросил, поймал, повертел - будто балерун балерину, а потом,
подделываясь под навязчивые ритмы приглушенной музыки, пристроился к
мулатику поудобнее сзади и начал под восторженные вопли и похотливое
сопение проделывать с ним то, что обычно мужчины проделывают за плотно
закрытыми дверями с женщинами.
Эта пара имела значительно больший успех в сравнении с красногрудой
певичкой. Пьянь неистовствовала, подавала советы, визжала, хохотала... Иван
повернулся к "балетной паре" спиной. Ему было плевать на этих ублюдков,
здесь еще и не такое увидишь. Пора браться за Седого.
- Мне надо туда! - неожиданно резко сказал он.
- Куда? - машинально переспросил Крежень.
- Вниз!
Крежень как-то зловеще усмехнулся. Он уже совсем ожил, будто и не было
ничего. Через Иванове плечо он поглядывал на потного блестящего негра и
сладострастно извивающегося мулатика, облизывал пересохшие губы.
Чувствовалось, что Крежень на что-то решается, но никак не может решиться.
- Вниз?
- Да, вниз.
- Это можно сделать, - Крежень поглядел на Гуга Хлодрика, прищурился.
- Делай, как он говорит, Седой, - посоветовал Гуг, - тогда я тебя, может
быть прощу. Может быть!
Крежень рассмеялся неприятным глухим смехом - почти беззвучным и мелким
как горох. Трясущиеся губы его медленно и неостановимо каменели, да и само
лицо словно в застывшую маску превращалось- прямо на глазах. Он явно на
что-то решился. Но решение это далось ему нелегко.
- Ладно, - наконец выдавил он, - вниз так вниз. А не пожалеешь потом,
Гуг?
- Время покажет.
- Хорошо
Крежень чуть привстал и махнул рукой малайцу-бармену, что-то показал на
пальцах.
- Никакой автоматики, все надежно и добротно, Буйный, как в старые добрые
времена, - тягуче завел он, и в его бесцветных глазах появился нехороший
блеск, Иван помнил этот блеск еще с недавней венецианской ночи, когда его
чуть не отправили на тот свет. - Но помни Буйный, ты сам напросился на это!
Вниз так вниз!
Их резко встряхнуло, бутылка упала и покатилась на край стола, на нее
навалилось что-то тяжелое, вонючее.
Створки наверху сомкнулись, отрезая от мира выпивок, ритмов, похоти и
мерзости.
- А это еще что?! - взревел Гуг, сбрасывая со стола чье-то тело.
- Этого сейчас уберут, - заверил Крежень. Он сидел, не шелохнувшись. -
Еще миг.
Прошло чуть больше мига, прежде чем стел со всеми сидящими за ним и
валяющимся внизу бесчувственным телом замер. Иван не ожидал такого поворота
дел. Какая-то паршивая, третьесортная харчевня... и система сквозных лифтов?
Тут что-то не так.
Но разобраться ему не дали. Из тьмы, сразу со всех сторон выступило
восемь теней. Держали эти тени в своих руках вещи вполне реальные лучеметы
ближнето боя.
- Куда эту падаль? - спросила одна из теней.
- В утилизатор, - приказал Крежень.
Пьяного, случайно провалившегося вниз, в тайную систему подземных ходов,
оступившегося совсем не вовремя, зацепили чем-то за пластиковую куртку и
утащили.
- Ты сам напросился, Буйный, - произнес без тени сожаления Крежень.- И не
дергайтесь, эти два места пристреляны со всех сторон, дернуться не успеете.
Кроме того проводка...
Гуг Хлодрик привстал над своим стулом, поглядел во тьму.
- Сесть! - выкрикнули оттуда.
- И ты, Бумба? - сокрушенно проговорил Гуг, опускаясь на стул. - А ведь я
тебе простил тогда твой донос, эх ты, Бумба Щелкопер!
Иван тоже узнал двоих. Теперь глаза привыкли, тени обрисовались четче,
зримее, да и откуда-то сверху началось разливаться тягучее, медленное
сияние.
- Свет не на тебе клином сошелся, Буйный, - пояснил Крежень, - ты, думал,
пуп мира?! Мы работали на тебя долго. Но у каждого из парней есть и свой
интерес, понял!
- Врешь, сука, - озлобился Гуг. - Не свой интерес, все врешь! Ты
перекинулся, Седой! А может, ты и был подосланным! Зря я тебя не придушил
там, наверху!
Крежень злорадно расхохотался, теперь он хохотал, не стесняясь, в полный
голос.
- Научись проигрывать, Буйный, - наконец сквозь смех прохрипел он. - Ты
готовил мне ловушку, а попал в ловушку сам. Не рой яму ближнему своему, ибо
в нее и угодишь! Это ты, ты, Гуг, и этот русский, который везде сует свой
нос, вы рыли мне яму. А теперь сами в ней. И я не протяну вам руки.
- Не протянешь?
- Нет! Ты больше не нужен никому, Буйный. Ни Бумбе Щелкоперу, ни мне, ни
Толстяку Бону- погляди, как он тебя глазенками сверлит, так бы и прожег
насквозь! Даже Сигурду ты не нужен...
- И Сигурд здесь? - прохрипел Гуг.
- Да, я здесь! - крутоплечий и беловолосый парень лет тридцати трех вышел
из полумрака. - Ты нас держал в черном теле, Буйный, а он нам дал все.
Новый Свет побогаче старухи Европы!
- Продались?! - Гуг был явно расстроен.
Иван тоже неуютно чувствовал себя под дулами лучеметов. Но ему было
плевать на этих ребятишек, Гугова слезливость могла все испортить, сейчас
время работает против них.
- С тебя снимут мнемограмму, Гуг, и пустят в распыл. И так ты пожил вволю
на этом свете. Сигурд просто сожжет тебя, ты даже охнуть не успеешь. А
русского мы помучаем, он нам крепко насолил, настырный тип! - Крежень
самодовольно улыбнулся, шрам скривился, исказил лицо страшной гримасой. -
Еще вопросы есть?
- Где Лива?
- Лива работает на нас.
- Врешь, сука!