рассердился:
живого изучаете, чтоб потом в своих стихах описать? Сколько денег за вирши
платят? По нонешним вашим привычкам - проживете? - Приблизился к
Савинкову, прошептал: - Неужто наш идеал такой же сытый, как ваша жизнь?
сказал Савинков. - Таким я тебя чувствую, Федор. А про идеал мой - не
надо. И не потому, что я, как руководитель, запрещаю тебе говорить о нем,
а оттого, что идеала нет. Ни у тебя, ни у меня, и это правда. Ты
ненавидишь тех, кто сыт, кого на дутиках ваньки катают, - это ты нищету
свою отрыгиваешь, Федор, будущее не видится тебе, ты кровью живешь, - и не
возражай, я прав. Что касаемо моего идеала, я отвечу тебе, я обязан
ответить. Самодержавие изгнило, Федор. Его нет - видимость осталась.
Безвластие в России невозможно и еще более кроваво, чем нынешняя, Убогая,
неуверенная в себе власть. Поэтому я хочу, я, Савинков Борис Викторович,
свалить прогнившее, чтобы утвердить новое. И это новое обязано будет
воздать мне, воздать сторицей. Поэтому я пришел в террор и руковожу им. Ты
ненавидишь сытых и не хочешь замечать голодных. Так? Что ж, программа. Я
ее приемлю. только у меня есть своя: я хочу, чтобы новые сытые были
умными. Я хочу, чтоб они мои стихи, - Савинков игранул скулами, - вирши,
как ты изволил выразиться, чтили, как откровение от Ропшина. Деньги нужны?
- хватит тех, что дали.
л о к о л а уже отзвонило, проводники начали гнусаво скрикивать пассажиров
и упреждать провожающих.
отца, протоиерея, свалил на пол, а Татарова п р и ш и л - нож вошел в шею,
возле ключицы, податливо, вбирающе, разом.
"совершенного революционерами в их слепой злобе", обошло с помощью
начальника сыскной полиции Ковалика все варшавские газеты. Подготовленный
с т р а х о м обыватель взроптал, затребовал гарантий. Попов начал
готовить аресты: террор должен обрушиться на самую сильную революционную
организацию, на социал-демократов, Дзержинского, на тех как раз, которые
всегда выступали против индивидуального террора.
премьера в тревожные октябрьские дни прошлого года, исходил из того, что
либеральный сановник, заявивший себя жестким и мудрым финансистом, должен
будет нанести удар не только по открыто революционным партиям, но и по
особо крикливым "конституционалистам" и таким образом лишится поддержки
тех, на кого он, как полагал Трепов, незримо, не один год уже, опирался.
дни, был - не без сильного влияния Витте - у б р а н с поста
петербургского губернатора и товарища министра внутренних дел, назначен
государем дворцовым комендантом, но это, казалось бы, понижение на
самом-то деле было звеном в том плане, который вынашивался: объединить
всех верных двору на то время, покуда Витте будет выведен на первый,
прострельный план и окажется в фокусе пристального общественного внимания.
следил за тем, чтобы каждый день привозили сухие поленца (его
императорское величество более всего любил на досуге помахать колуном,
рубил дрова, как мужик, только что потом не разило, пользовался препаратом
Фэко, отбивавшим дурные запахи); готовил проекты писем и телеграмм в
Берлин, Париж, Лондон, Вашингтон, лично наблюдал за работой
шифровальщиков; докладывал каждодневные рапорты министра внутренних дел
Дурново; сообщал п и к а н т н о с т и, которые приносил на хвосте
чиновник для особых поручений при Витте, агент охраны, пройдоха и сукин
сын Мануйлов-Манусевич; классифицировал документы и рассказывал за ужином
солдатские анекдоты - государь искренне веселился.
наиболее важные решения обговаривались загодя с великими князьями,
губернаторами и высшими военачальниками, они доказали свою неколебимую
верность трону в трудные осенние и зимние дни, когда стреляли в народ,
посмевший бунтовать, никаких з а к о н н ы х оправданий не требовали и
"конституционные штучки" открыто презирали.
о з в о л я т ь себе - особенно в журнальных интервью: вроде бы так
получалось, что он истинный хозяин России, а отнюдь не государь, преданные
ему духовенство, дворянство и воинство. Трепов п о д п у с т и л было по
этому поводу шар, императрица согласно улыбнулась, но промолчала, однако
государь с обычной для него бесхребетной заторможенностью откликнулся:
пишет, а кузен Вилли - умный человек, политиков чует...
его архиве хранились; единственный ключ от сейфа у себя в спальне прятал.
подражать кайзеровой манере говорить, ему казалось, что так он надежнее
поймет второй смысл, заложенный в переписке, кто ж в наш век без второго
смысла пишет, разве неуч один и дурень...
подвергнуть Думу маленькому испытанию и посмотреть, насколько она
работоспособна. В то же время ты приобретаешь возможность хорошо
ознакомиться с мыслями и взглядами своего народа и возложить на него часть
ответственности за будущее, которую он, пожалуй, не прочь был бы свалить
исключительно на тебя. Таким образом, огульная критика и недовольство по
поводу совершенных тобой одним действий станут невозможными.
мне, что из частных источников он узнал, что указ о созыве Думы произвел
прекрасное впечатление на русское провинциальное общество и что симпатии к
Германии и благодарность за наше отношение к России во время войны живы и
горячи. Мои сестры, Тино и все семейство шлют тебе сердечный привет. Не
забудь выпустить приказ, уравнивающий армию с гвардией в правах
производства. Это даст прекрасные результаты.
все твое семейство...
слов.
письмо тебе не очень наскучит. С Витте у меня был очень интересный
разговор. Он произвел на меня впечатление человека редкой проницательности
и дальновидности, одаренного незаурядной энергией... Ему удалось довести
Портсмутскую конференцию до столь удачного конца... Его враги и завистники
в России будут, без сомнения, стараться умалить его заслугу и постараются
уверить всех в том, что он не отстоял интересов своей родины так, как
должен был бы это сделать. Великие люди, а я полагаю, что его следует к
ним причислить, всегда будут встречать известное количество зависти и лжи,
как противовес тем похвалам, которые расточают им их поклонники. Но за них
говорят факты, и Портсмут говорит сам за себя.
те взгляды, которыми мы с тобой обменивались, вполне совпадают в своей
основе. Он усердно отстаивает мысль русско-германо-французского союза, в
духе которого, как он мне сказал, с удовольствием будет действовать и
Америка... (Три наши государства) - наиболее естественная группировка
держав, являющихся представительницами "континента", и к ней примкнут
другие, более мелкие державы Европы. Америка будет на стороне этой
"комбинации", во-первых, с расовой точки зрения американцы определенно
"белые" и "антижелтые"; во-вторых, политически, благодаря тому, что Япония
опасна для Филиппин, на которые японцы устремляют завистливые взоры,
потеря же Филиппин неблагоприятно отозвалась бы на положении Америки в
Тихом океане; в-третьих, из-за опасной конкуренции японской торговли,
которая находится в более благоприятных условиях вследствие очень дешевого
труда в Японии и свободы от уплаты за доставку товаров издалека и за
провоз их через Суэзский канал. Последний расход ложится тяжелым бременем
на всю е в р о п е й с к у ю торговлю. То же самое будет и с "Панамским
каналом".
единственным средством закрыть путь к тому, чтобы весь мир стал частной
собственностью английского Джона Буля, который его эксплуатирует по своему
усмотрению, после того как он при помощи бесконечных интриг и лжи
перессорил между собою все остальные цивилизованные народы... Вообще "л и
б е р а л ь н ы е западные державы", как я предсказывал, и
противодействуют тебе не только во внешней политике, но и еще усерднее и
откровеннее в твоей внутренней политике.
клеймят каждый монархический и энергичный шаг в России - "царизм", как они
это называют, и открыто становятся на сторону революционеров в их