сиденье.
ребенок спал как сурок. И не проснулся, когда его положили на сиденье, а
лишь свернулся калачиком, и мать прикрыла его курткой. Лазарус помог ей
сесть в машину, завел двигатель и уселся за руль.
бак сегодня днем, и Вудро едва ли проснется.
мистера Джонсона. Поедем опять к каштану?
проснется, перелезет через спинку и выберется наружу? Он еще мал и не
поймет, чем мы будем заняты, но это может его заинтриговать. Нет, Теодор.
Еще не так поздно, но маленьким детям все же пора спать. А пока он спит,
давай покатаемся часок и поболтаем. Если ты хочешь, конечно.
снова к тому каштану, но все-таки будет лучше, если этого не случится. Во
всяком случае для тебя.
все твои смелые рассуждения, думаю, ты не сделаешь этого. Потому что потом
захочешь признаться во всем мужу. И если ты признаешься - вы оба станете
несчастными, а я не хочу расстраивать капитана Смита; он хороший человек.
Даже если ты будешь молчать, все равно как-нибудь выдашь себя. Конечно, ты
любишь меня - немножко, - но его ты любишь сильнее, гораздо сильнее. Я в
этом уверен. Значит, все это к лучшему, правда?
боюсь тебе отдаться.
волноваться, бояться, что Вуди проснется. Ты любишь Брайана. Все эти милые
интимные штучки, о которых ты говорила, лишь подтверждают это.
одного. Но я люблю тебя, а потому не хочу требовать от тебя ничего такого,
что могло бы воздвигнуть стену между тобой и мужем. Или причинить боль,
когда вы станете признаниями разрушать эту стену. Любимая, я хочу твоей
любви больше, чем тебя... твоего сладкого тела.
весьма личное.
мне, пока я буду говорить. Не говори ничего, только прикасайся...
близко... интимно, словно к нагой, а я буду раздеваться... словами. Прошу
тебя.
раздвинула ноги и, прижав к себе его руку, прикрыла юбкой, а потом
заговорила ровным спокойным голосом:
знает все обо мне. Я могла бы сохранить наш секрет навеки, чтобы не ранить
его, и знаю, что он способен сделать то же самое ради меня. Я должна
рассказать тебе о нашем разговоре. Это было перед тем, как он уехал в
Платтсбург... Теодор, мне придется воспользоваться "постельными" словами,
поскольку обычные не обладают необходимой силой.
закончилась: я еще обвивала его, как локон - завивочные щипцы, а он был
глубоко внутри моего тела. "Разведи ножки", - сказал он (так он зовет меня
в постели), - я не стал продавать "рео", чтобы не связывать тебя. Если
хочешь ездить, купи форд - на нем легче учиться". Я сказала ему, что не
хочу ездить и подожду, пока он вернется домой. Он ответил: "Все правильно,
"горячий передок"..." Это тоже мое ласковое прозвище, и Брайан очень любит
его. "Все правильно, но все-таки купи, если захочешь. Возможно, тебе
понадобится машина, пока меня не будет. Впрочем, машина - дело
второстепенное. С тобой остается отец, и это очень хорошо. Но не позволяй
ему командовать собой. Он будет стараться сесть тебе на шею - он не может
иначе, это в его природе. Но ведь у тебя такая сильная воля. Сопротивляйся
- и он станет уважать тебя за это. А теперь главное, "милые грудки"..." И
это прозвище я тоже люблю. Теодор, хотя они уже вовсе не милые - и не
перебивай меня! Так вот: "..."милые грудки", скорее всего ты не беременна;
обычно ты так быстро не залетаешь. Если нет, продолжим, когда я вернусь из
Платтсбурга..." Так мы с ним и сделали, Теодор, и я попалась, как уже
говорила.
иначе я не ехал бы в Платтсбург. Конечно, мне придется пробыть там долго -
за ночь миллион человек поставить под ружье немыслимо. А когда я уеду,
тебе будет одиноко, а оба мы знаем, какая ты горячая. Конечно, я не хочу,
чтобы ты снова перепрыгнула через забор (ты понял, Теодор? "Снова"!) - но
если это случится, я надеюсь, что ты будешь делать все с умом, чтобы потом
не жалеть. Я во всем полагаюсь на тебя, я знаю, что ты скандалов не
допустишь и детей расстраивать не станешь". - Она замолчала, а потом
продолжила: - Брайан знает меня, Теодор. Я действительно горячая и всегда
не понимала тех женщин, которые не любят это занятие. У моей матери было
девять детей, и в день моей свадьбы она рассказала мне кое-что о том, с
чем женщинам приходится мириться, чтобы иметь детей. - Миссис Смит
фыркнула. - "Мириться!" Теодор, я не была девственницей, когда Брайан
добился меня. Я сама сказала ему об этом в тот день, когда мы с ним
встретились - а через две минуты он снял с меня трусы и получил самое
непосредственное тому подтверждение. Теодор, я лишилась девственности за
три года до встречи с Брайаном - нарочно, потому что не была кокеткой, - и
обо всем рассказала не матери, а отцу, потому что доверяла ему; мы всегда
были близки. Отец не ругал меня и даже не запретил делать это впредь. Он
сказал, что прекрасно знает, что я снова буду этим заниматься, но
надеется, что я воспользуюсь его советами и тем самым избавлю себя от
ненужных хлопот. Так я и поступила.
больно, Теодор, и я не получила той радости, на которую рассчитывала. Отец
вздохнул, закрыл дверь, уложил меня на хирургический стол и осмотрел,
после чего сообщил, что все в порядке - мне сразу стало лучше, - что такой
здоровой молодой женщины, как я, ему еще не приходилось обследовать и что
я буду рождать детей без всяких неприятностей. Тут я окончательно
ободрилась. Отец оказался прав: детей я рожаю легко и не воплю: разве что
самую малость, не то что мать.
лечат родных, во всяком случае по женской части. Но из всех врачей я
доверяла только отцу. Он помог мне решить все проблемы и избавиться от
застенчивости, мешавшей мне, когда меня осматривали. Не то чтобы я слишком
конфузилась, но он меня убедил, что подобного рода скромность - чертова
ерунда, тогда как мать утверждала совершенно противоположное. И я поверила
ему, а не ей.
в постели, он мне сказал: "Я хочу, чтобы ты мне пообещала только одно,
киска: если ты обнаружишь, что ноги твои сами собой раздвинулись, держи
эту новость при себе, пока война не кончится. Я сделаю то же самое - если
будет в чем каяться. Все может случиться! И не будем терзать друг друга
такими вещами, пока не разделаемся с кайзером. А потом, когда я вернусь,
съездим с тобой в Озарк - оставим детей с кем-нибудь дома - только ты и я,
и поговорим обо всем. Ну как, решено, дорогая?"
забор, да он и не стал бы требовать от меня подобных клятв. Пообещала быть
осторожной и держать все свои признания при себе до тех пор, пока война не
закончится нашей победой Я хотела пообещать ему все что угодно, потому что
Брайан может и не вернуться! - Голос Морин дрогнул, и Лазарус понял, что
она плачет. Он убрал руку с ее бедра и направил машину к тротуару. Миссис
Смит схватила его за руку, снова прижала к себе и сказала: - Нет-нет,
прикасайся ко мне. И не останавливай машину! А то я не выдержу и наброшусь
на тебя. Просто не знаю, что со мной происходит, когда я думаю о том, что
Брайан может не вернуться с войны. Увы, это так. Я ощущаю это все время, с
тех пор как мы объявили войну. И при этом вынуждена оставаться спокойной и
рассудительной. Ради детей. Ради Брайана. Теодор, он не видел, как я
плачу. Видел только ты - я не сумела сдержаться. Но скорее я велю тебе
самому сказать Брайану, что я пыталась тебя совратить, чем позволю ему
узнать, как я плакала от страха, что он может не вернуться!
вытерла глаза и высморкалась. - Придется еще покататься: дети не должны
меня видеть с покрасневшими глазами.
меня счастливой. Я высказалась и облегчила душу. Однако не следовало этого
делать; ведь ты тоже уходишь на войну. Но я чувствую себя почти что твоей
женой, потому что рассказала тебе такое, о чем не стала бы говорить ни с
кем другим. Если бы ты просто разложил меня на траве и овладел мною - что
ж, очень мило, на это я и рассчитывала. Но теперь мы гораздо ближе;
по-моему, это даже лучше. Женщина может отдать свое тело мужчине, не
открывая ему своих мыслей. У меня было уже два ребенка от Брайана, когда я
Шилова Юлия
Круз Андрей
Лукин Евгений
Афанасьев Роман
Белогорский Евгений