На бедре (церковнослав.).
шпага родимая...
И другие говорили о нем:
- Не простой он человек, и быть ему такому чело-
веку, что потрясется вся земля!..
И в ярлыках подметных, которые рассылались от него
по казачьим станицам, было сказано:
"Благословен еси Боже наш! Мы, царевич Алексей
Петрович, идем искать своих законов отчих и дедовских,
и на вас, казаков, как на каменную стену покладаемся, дабы
постояли вы за старую веру и за чернь, как было при
отцах и дедах наших. И вы, голытьба, бурлаки, босяки
бесприютные, где нашего гласа не заслышите, идите до
нас денно и нощно!"
Труженик ходил по степям и собирал вольницу, обе-
щая "открыть Городище, в коем есть знамение Пресвятыя
Богородицы, и Евангелие, и Крест, и знамена царя Алек-
сандра Македонского; и он, царевич Алексей Петрович,
будет по тем знаменам царствовать; и тогда придет конец
века и наступит Антихрист; и сразится он, царевич, со
всею силой вражьей и с самим Антихристом".
Труженика схватили, пытали и отрубили ему голову
как самозванцу.
Но народ продолжал верить, что истинный царевич
Алексей Петрович, когда придет час его,- явится, сядет
на отчий престол, бояр переказнит, а чернь помилует.
Так для народа остался он и после смерти своей "на-
деждой Российскою".
Окончив розыск о царевиче, Петр 8 августа выехал
из Петербурга в Ревель морем, во главе флота из 22 воен-
ных судов. Царский корабль был новый, недавно спущен-
ный с Адмиралтейской верфи, девяностопушечный фре-
гат "Старый Дуб" - первый корабль, построенный по чер-
тежам царя, без помощи иноземцев, весь из русского
леса, одними русскими мастерами.
Однажды вечером, при выходе из Финского залива в
Балтийское море, Петр стоял на корме у руля и правил.
Вечер был ненастный. Тяжкие, черные, словно желез-
ные, тучи громоздились низко над тяжкими, черными,
тоже словно железными гребнями волн. Была сильная
качка. Бледные клочья пены мелькали, как бледные руки
яростно грозящих призраков. Порою волны перехлесты-
вали за борт и дождем соленых брызг окачивали всех,
стоявших на палубе, и больше всех царя-кормчего. Платье
на нем вымокло; ледяная сырость пронизывала; ледяной
ветер бил в лицо. Но, как всегда на море, он чувствовал
себя бодрым, сильным и радостным. Смотрел пристально
в темную даль и твердою рукою правил. Все исполинское
тело фрегата дрожало от натиска волн, но крепок был
"Старый Дуб" и слушался руля, как добрый конь - узды,
прыгал с волны на волну, иногда опускался, как будто
нырял, в седые пучины - казалось, не вынырнет,- но
каждый раз вылетал, торжествующий.
Петр думал о сыне. В первый раз думал обо всем, как
о прошлом - с великою грустью, но без страха, без муки
и раскаяния, чувствуя и здесь, как во всей своей жизни,
волю Вышних Судеб. "Велик, велик, да тяжеленек Петр -
и не вздохнуть под ним. Стоном стонет земля!" - вспом-
нились ему слова сына перед Сенатом.
"Как же быть?- думал Петр.-Стонет, небось, наковаль-
ня под молотом. Он, царь, и был в руке Господней молотом,
который ковал Россию. Он разбудил ее страшным ударом.
Но если бы не он, спала бы она и доныне сном смертным".
И что случилось бы, останься царевич в живых?
Рано или поздно, воцарился бы, возвратил бы власть
попам, да старцам, длинным бородам, а те повернули бы
назад от Европы в Азию, угасили бы свет просвещения -
и погибла бы Россия.
- Будет шторм! - молвил старый голландский шки-
пер, подходя к царю.
Тот ничего не ответил и продолжал смотреть при-
стально вдаль.
Быстро темнело. Черные тучи спускались все ниже и
ниже к черным волнам.
Вдруг, на самом краю неба, сквозь узкую щель из-под
туч, сверкнуло солнце, как будто из раны брызнула кровь.
И железные тучи, железные волны обагрились кровью.
И чудно, и страшно было это кровавое море.
"Кровь! Кровь!" - подумал Петр и вспомнил проро-
чество сына:
"Кровь сына, кровь русских царей ты, первый, на пла-
ху прольешь - и падет сия кровь от главы на главу до
последних царей, и погибнет весь род наш в крови. За
тебя накажет Бог Россию!"
- Нет, Господи! - опять, как тогда, перед старой ико-
ной с темным Ликом в терновом венце, молился Петр,
мимо Сына Отцу, который жертвует Сыном.- Накажи
меня. Боже,- помилуй Россию!
- Будет шторм! - повторил старый шкипер, думая,
что царь не расслышал его.-Говорил я давеча вашему
величеству - лучше бы вернуться назад...
- Не бойся,- ответил Петр с улыбкою.- Крепок наш
новый корабль: выдержит бурю. С нами Бог!
И твердою рукою правил Кормчий по железным и
кровавым волнам в неизвестную даль.
Солнце зашло, наступил мрак, и завыла буря.
ЭПИЛОГ
ХРИСТОС ГРЯДУЩИЙ
- Не истинна вера наша - и постоять не за что. О, если
бы нашел я самую истинную веру, то отдал бы за нее
плоть свою на мелкие части раздробить!
Эти слова одного странника, который прошел все веры
и ни одной не принял, часто вспоминал Тихон в своих
долгих скитаниях, после бегства из лесов Ветлужских, от
Красной Смерти.
Однажды, позднею осенью, в Нижегородской Печер-
ской обители, где остановился он для отдыха и служил
книгописцем, один из монахов, о. Никодим, беседуя с ним
наедине о вере, сказал:
- Знаю, чего тебе надо, сынок. Живут на Москве
люди умные. Есть у них вода живая. Той воды напив-
шись, жаждать не будешь вовек. Ступай к ним. Ежели
сподобишься, откроют они тебе тайну великую...
- Какую тайну? - спросил Тихон жадно.
- А ты не спеши, голубок,- возразил монах строго
и ласково,- поспешишь, людей насмешишь. Ежели и
впрямь хочешь тайне той приобщиться, искус молчания
прими. Что ни увидишь, ни услышишь,-- знай, молчи,
да помалкивай. Не бо врагом Твоим тайну повем, ни лоб-
зание Ти дам, яко Иуда. Разумеешь?
- Разумею, отче! Как мертвец, безгласен буду...
- Ну, ладно,- продолжал о. Никодим.- Дам я тебе