Чтение 140–й страницы книги ~Андерграунд, или Герой нашего времени~

С Не буду тебе в тягость. Буду вермишель покупать, в магазины ходить,
С просит он.

Он, мол, и подметать станет, прибирать в моих квартирах; и на четвер-
том этаже, на пятом, и в той маленькой, где ночевали... У менЯ тем вре-
менем набрякли, вижу плохо, глаза мокрые, а он все одно, научился, мол,
за столько лет замечательно убирать постели, подметать, и ведь он не пи-
сается, как многие другие, С в чем же тогда дело?..

УууРууу, С гудит Венин трансформатор, напряжение на
обмотках больной души. Теперь Венедикт Петрович хочет
(рвется) позвонить, нет, нет, не бывшей жене, а одной
своей старинной подружке: он останетсЯ в таком случае
сегоднЯ у нее (раз уж брат стыдитсЯ оставить его у
себя!). Как только ВенЯ делает решительный шаг к
телефонной будке, а там пьянь деретсЯ за право звонить,
Я не выдерживаю, таблетка...

С Веня!

Брат наткнулсЯ на парнЯ и тут же (это опасно) на громадного мужчину С
тот приостановился, послал, замахал руками, тороплюсь! отстань! (ВсЯ
сценка на асфальтовой тропке. Седой Венедикт Петрович мечется, бросаетсЯ
к проходящим мимо людям.)

Я подскочил, держу за руки, боясь инцидента, уличной непредсказуемой
стычки.

С ... Хочу остаться. Хочу к тебе. Хочу пожить у тебя.

С Успокойся.

С У тебЯ кресла и такое мягкое вечернее освещение. У тебЯ такие квар-
тиры, ты богат. Так много всего! Хочу у тебя. Книги... С тараторил он,
скоро бросаЯ мне фразу за фразой.

А когда Я решительно: нет, нет!.. С Венедикт Петрович поРстариковски
заплакал, ссутулился, слезы плоские, пятнами. Слезы были тактической
хитростью: он вдруг сильно рванул руку С вынуть, высвободить (выдернуть
руку из моей). Но Я наготове, таблетка в пальцах...

КолебалсЯ (а он все сыпал, сыпал свои умоляющие фразы), Я обнял его:

С Тихо. Тихо. Не дергайсЯ хоть минуту!.. С Так говорят родному чело-
веку, заметив у него на лбу пятно, соринку или, скажем, крошку, прилип-
шую к губе: мол, дай убрать, не двигайся. Брат замер, послушный слову, а
Я завел руку за его седой затылок и со стороны другой щеки вбросил в по-
луоткрытый его рот (продолжал говорить) таблетку. Ввел в рот пальцы и
там раздавил ее о зуб, размазал (мягка, не горька) С Венедикт Петрович,
ученный санитарами, глотал, не пытаясь сплюнуть. Теперь мы шли бок о
бок, и Я терял брата.

Он говорил, но его сердечнаЯ мышца, перваЯ из придавленных, сбавляла
ход. Приструненное сердце С удар в удар С сбавило до семидесяти, до шес-
тидесяти и (все медленнее, с оттяжкой) вело к пятидесяти ударам в мину-
ту, после чего мозг смирялсЯ с малой подачей крови: длЯ Вени почти сон.
Сонливый ВенЯ начал зевать. Вот он стал. Смотрел молча себе под ноги.

С њто ты остановился? Веня, Веня! С звал Я.

Он смотрел под ноги. Его уже не было.

Я переспросил, Я тряс его: что? что ты хочешь?.. почему остановился?

После долгого молчаниЯ Венедикт Петрович выговорил шелестящими губа-
ми:

С Сесть.

С Здесь негде сесть. Земля...

Я уговаривал его идти дальше. (Надо же дойти до метро.) Я оглядывал-
ся, нет ли кого близко. ОбщажнаЯ сволочь, Я умею пристать к случайному
прохожему С помоги, мол, друг (окликнуть человека, равно трезвого или
скучающе полупьяного, хамски наорать, матюкнуть его, взываЯ к человеч-
ности), но Я и Веня, мы отошли асфальтовой тропой уже слишком далеко от
людной остановки. Никого вокруг. Ни души. Дорога и мчащие машины. Да и
кому из них захотелось бы тащить твоего брата?.. Но ведь Ясно кому: тебе
самому! С сказал Я со смешком. Но Я еще не прочувствовал, не услышал всю
буквальность вырвавшихсЯ слов.

К частникам: мол, больной брат С вот он стоит, бедный, довези до мет-
ро. Я про болезнь, про больницу, а пожилой мужчина, руки на руле, смот-
рел вперед С не оглянувшись на Веню, уже закрывал окно. (Не дослушал.)

ОстановилсЯ другой водитель. ОстановилсЯ третий. Я всем повторял
просьбу С до метро, только до метро, но, какРто особенно нажимаЯ на сло-
во ТбольницаУ. (В глубине души, хитрован, думал, что прямо туда и пове-
зет по доброте С мол, зачем же, скажет, только до метро?) Собрав остатки
английских слов, Я попытал счастьЯ и на мировом Языке. Привлечь, что ли,
хотел. А водитель жигулевой ТдевяткиУ С на прекрасном английском (и так
стремительно) С ответил, что принципиально не любит он ездить в больни-
цы, подальше, подальше от врачей. И посоветовал мне: ТSpeak Russian.
Speak Russian, dear... Тебе же проще. Зачем, дедуля, ломаешь себе Язык?У
С Я показал ему, вот зачем: седой Веня, и что же поделать, если брата в
машину никто не берет. Венедикт Петрович к этой решающей минуте сидел на
земле.

Водитель, несколько колеблясь: С Хорошо поешь, дед. Но Я думаю, твой
брат пьян, а?

С Это так просто понять: от него же не пахнет!

С Хочешь, чтобы Я его обнюхал? С Он закрыл окно и газанул с утробным
ревом. (Даже не оглянулся, как Я отскочу в сторону, когда машина рва-
нет.)

Я сменил тактику. Машин шло много, но мои запросы стали скромнее: Я
махал рукой грузовым. Грузовым, всем подряд, да вот же и они летели ми-
мо.

Битый, грязный фургон все же остановился.

С Мужики. До метро! С крикнул Я с мольбой.

Их было двое. Они втащили, посадили Веню. Но уже на полпути спросили
с менЯ деньги. Венедикт Петрович не понимал слов, тихо радовался: едем,
уже едем! (Младший брат обычно любит ездить больше, чем старший. Даже
если оба уже поседели.) Когда выяснилось, что платить нечем, те двое
спокойно и трезво С не спорЯ С простоРнапросто вытолкнули Веню, он тот-
час вывалился, упал, а уж Я сам скоренько за ним выскочил, поднять его
(он заваливалсЯ как раз под колеса машин, торопливо объезжающих наш гру-
зовик с обеих сторон). ТСволочи! Суки!У С кричал Я, оттаскиваЯ брата на
обочину.

Мы с Веней оказались чуть ли не в худшем, чем прежде, положении: нас
выбросили в полном безлюдье (зачем свидетели; эти двое из грузовика дело
знали). Вплоть до метро тянулось вовсе пустынное место, даже без тропы.
Я был уже готов (созрел) просить помощи у пеших. Но тропа, что обычна
вдоль дороги, шла теперь круто на высоте бугров С далековато отсюда: Я
видел цепочку идущих там людей.

Протащив брата две сотни шагов в сторону метро, Я вынужден был отка-
заться: тяжко. Да и Венедикт Петрович, больно ему, жаловался, постаны-
вал: хочешь не хочешь, Я его то нес, то волок, не церемонясь. Теперь он
лег, лежал на земле, что дальше?

Уговорами, нажимом и (особенно важно) напоминаниями из детства мне
удалось вовлечь его в давнюю игру: ТСмотри, Веня. Мы в детстве. Мы с то-
бой скакали, как кони...У С Я напомнил, показав ему, как именно следует
скакать (переступать) на четвереньках. Я проскакал вперед, потом назад,
потом ВенЯ пробовал сделать, что и Я. Получилось. Ура! Плечо к плечу, мы
передвигались на четвереньках рядом, не слишком, впрочем, торопясь, дви-
гаемсЯ С и ладно. Уже темнело. Машины, параллельно нам, проносились по
дороге с зажженными фарами.

Мы одолели подъем, потом спуск. Я ведь еще и сумку его волок. ОсенняЯ
трава, мелкие катышки пыли С эта темнеющаЯ вечерняЯ землЯ была удиви-
тельна. Давно Я не видел ее в такой близи: какаЯ земля!.. Ныла поясница.