Чтение 140–й страницы книги ~Нечистая сила~

клуба, он сразу же позвонил на квартиру Симановича:

- Аарон, надо срочно спасать нашего друга Григория...

Симанович велел инженеру отправляться обратно на Жуковскую и блокировать
в квартире Галину, выпытав у нее все, что она знает о Борьке.

Затем Симанович созвонился с правлением "ФранкоРусского банка", вызвав к
телефону директора - Митьку Рубинштейна. Банкир, грудью вставая на защиту
Распутина, впредь ни под какие проценты (!) не оплачивал счетов, на которых
было написано: "По приказу минра вн. дел"! Таким образом, сионисты сразу
перекрыли для Хвостова шлюзы, ведущие к денежным фондам... Где-то на бегу
Симанович перехватил МанасевичаМануйлова.

- На нашего друга замышляется убийство.

- Старо, как мир.

- На этот раз очень ново! Григория я уже предупредил, чтобы, пока все не
выяснится, на улицу не высовывался...

Из рассказа ювелира Ванечка понял, что Хвостов, используя мемуары
Илиодора, хотел бы устроить небывалый скандал, замешав в него императрицу,
дабы потом у царской семьи не стало смелости держать Распутина в столице.

Хвостов в мемуарах Илиодора видел некий талисман, могущий избавить страну
от Распутина, но вслед за падением Распутина последует падение с Олимпа всех
богов земных - заодно со Штюрмером кувыркнется и он, Ванечка!

Манасевич срочно информировал о заговоре Штюрмера, на что тот отвечал:
"Это фантазия... Вероятно, какие-нибудь жидовские происки и шантаж против
Хвостова, который ненавидит жидов..." Ванечка никак не ожидал, что Штюрмер
снимет трубку и позвонит самому Хвостову:

- Алексей Николаич, а какие у вас альянсы с Илиодором? Ответ Хвостова был
крайне неожиданным:

- Ежемесячно я выплачиваю ему по пять тысяч.

- За что? - спросил глава государства.

- За то, чтобы он не печатал своих мемуаров.

- Безобразие - швырять казенные деньги в печку.

- А хорошо горят, - отвечал Хвостов. - А чтобы вам стало жарче, я
сообщаю: немцы тоже замешаны в покупке мемуаров.

- Так и пускай тратят свою валюту!

- Вижу, что вам еще не жарко, - засмеялся Хвостов. - Тогда подкину
дровишек... Немцы хотят выбрать из книги Илиодора самые похабные места,
фрагменты будут отпечатаны на листовках, которые разбросают с аэропланов над
позициями наших войск. Ну, как?

Штюрмер повесил трубку, посмотрел на Манасевича.

- Хвостов... пьян, - сказал он. - Сегодня я ночую на даче Анны
Александровны и скажу ей в глаза, что дальше никак нельзя терпеть, чтобы во
главе эмвэдэ стоял этот... гопник! Манасевич завел свой "бенц" на восьми
цилиндрах.

- Поехали к Галочке, - сказал Симановичу. По дороге купили букет фиалок -
все-таки дама!

- Этим бы букетом - да по морде ее, по морде...

Галину сторожил Гейне; женщина хвасталась, что знает Борьку как
облупленного, но... не выдала. В таком деле нужен человек более опытный,
вроде Ванечки; он присмотрелся к квартире, увидел немало добра, какого с
писания статеек в газете не наживешь, и вдруг ему стало... дурно!

- Извините, - сказал, - где у вас ванна?

Закрывшись в ванной, моментально обнаружил тайник, в котором лежало
немало денег, спичечный коробочек с необработанными алмазами и много
огнестрельного оружия. Ванечка сказал Галине:

- Чуточку стало легче. Знаете, у меня диабет. Маленький сахарный заводик
по обслуживанию одной персоны... Кстати, не нужны ли вам карточки на сахар?
Могу. А отчего я вас раньше не видел? Вы так шикарны, мадам...

Поверьте, этот очаровательный синяк даже идет вам. Он напоминает мне
солнечное пятно с картин французских импрессионистов... Ах, Париж, Париж!

Где ты?..

Между болтовней он ловко выудил из Галины, что Борька Ржевский как
уполномоченный Красного Креста торгует на вокзалах столицы правом
внеочередной отправки вагонов. Если фронту позарез нужны гаубицы, то фронт
может подождать - вагоны отдавались под шоколад фирмы Жоржа Бормана!

Ванечка поцеловал Галине ручку.

- Мадам, вы произвели на меня впечатление...

Не отпуская от себя Симановича, он поехал на квартиру к Степану
Белецкому, который прижал палец к губам, давая понять, что имя Распутина в
его доме не произносится. Вкратце Манасевич обрисовал положение с замыслами
министра: Хвостов сам залезал в капкан! Все эти дни шел перезвон между
Белецким и царицей, между Вырубовой и Распутиным, который боялся выставить
нос на улицу. Наконец внутренняя агентура доложила, что Ржевский берет в
полиции фиктивный паспорт на имя Артемьева, и Белецкий почувствовал себя
стоящим у финиша... Притопывая ногой и прищелкивая пальцами, он позвонил на
станцию Белоостров, оттуда ему ответили, что граница Российской империи
слушает.

- Вот что, - сказал в телефон Белецкий, - позовитека к аппарату
начальника погрантаможзаставы станции Белоостров.

- Полковник Тюфяев у аппарата, - доложили ему.

- Это ты, Владимир Александрыч? Здравствуй, полковник. Ну, как у вас там?
Снегу за ночь много навалило?

- По пояс. Сейчас на перроне дворники сгребают.

- У меня к тебе дело... Есть такой Ржевский, нововременец и почетный
банкомет Суворинского клуба, кокаинист отчаянный! Сейчас смазывает пятки.

Когда появится в Белоострове, ты...

****

Белоостров. Все граждане империи трясут здесь свои чемоданы, предъявляют
документы, чтобы (в преддверии зарубежной жизни) проехать в пределы Великого
Княжества Финляндского... Ржевский решительным шагом мужчины, знающего, что
ему нужно, отправился в станционный буфет. В дверях зала ожидания он грудь в
грудь напоролся на осанистого жандарма (это был Тюфяев). Полковник, недолго
думая, громадным сапожищем придавил носок писательского штиблета. Ржевский
заорал от боли. Последовал официальный запрос:

- Какое вы имеете право орать на полковника корпуса погранохраны,
находящегося при исполнении служебных обязанностей? На официальный вопрос
последовал болезненный ответ:

- Вам бы так! Вы ж мне на ногу...

- По какому праву осмеливаетесь делать замечания?

- Вы на ногу...

- Прекратите безобразить, - отвечал Тюфяев. - Господа, - обратился он к
публике (средь которой были переодетые филеры), - прошу пройти для писания
протокола об оскорблении.

- Мне в буфет надо. Вы же мне сами на ногу...

- Ничего не знаю. Пройдемте...

Ржевского втянули на второй этаж вокзала, где размещался штаб жандармской
службы. Тюфяев позвонил Белецкому и сказал, что фрукт уже в корзине, с чем
его шамать? Белецкий из Петрограда велел Тюфяеву заставить Ржевского
разболтаться, а протокол о задержании переслать ему. Тюфяев взял у Боречки
паспорт.

- Бумажка-то липовая, господин... Артемьев?

Ржевский решил запугать Тюфяева именем Хвостова.

- Смотри! - показал свои бумаги. - Кем подписано?..

В ответ получил по зубам и заплакал. Из подкладки его шубы опытные
таможенники выпороли секретное письмо Хвостова к Илиодору. Потом, грубо
третируя близость журналиста к МВД, Ржевского стали избивать. Он кричал
только одно: "Кокаину мне! Кокаину..." Тюфяев снова оповестил Белецкого, что
"протокол составлен".

- Ржевский сознался, что едет от Хвостова?

- Все размолотил. У меня пять страниц. Хвост министра уже прищемлен в
капкане, а теперь, дабы усугубить его вину перед Царским Селом, Белецкий
велел Тюфяеву:

- Пропусти Ржевского со всеми деньгами и письмами за границу. А когда
будет возвращаться - арестовать...

Распутин был извещен им о заговоре.

- Хвостов - убивец, а ты, Степа, - друг, век того не забуду! Я царице
скажу, какого змия на груди своей мы сами вырастили... Все министеры - жулье
страшное! Что унутренний, что наружный, что просвещениев, что по фунансам, -
их, бесов, надо в пястке зажать и не выпущать, иначе они совсем у меня
избалуются...

8. КОГДА ОТДЫХАЮТ МОЗГИ

Если дрова не колоть, их можно ломать. Разъярясь окончательно, Хвостов
арестовал Симановича, которого доставили в охранное отделение, где его
поджидал сам министр в замызганном пальтишке и демократической кепочке -
набекрень. Ювелира запихнули в камеру, и в приятной беседе без свидетелей
Хвостов бил его в морду.

- Ты передавал в Царское письма Штюрмера и Питирима? Отвечай, что еще
задумала ваша шайка? Какие у тебя связи с Белецким?..

Шестнадцать суток аферист высидел в секретной камере МВД на воде и хлебе,
но не скучал, ибо знал, что хвостовщина обречена на поражение, а Распутин
вскоре станет велик и всемогущ, как никогда. Шима Симанович, старший сынок
его, надел мундир студентатехнолога, поехал в Царское Село.

Вырубова провела его к императрице. Выслушав рассказ проворного студента,
как его папочку уволокли агенты Хвостова, Алиса глупейше воскликнула:

- Это уже революция! Хвостов - предатель. - С жиру взбесился, - уточнила
Вырубова. Штюрмер названивал на Фонтанку - к Хвостову:

- Не вешайте трубку! Куда делся Симанович? - Хам с ним... воздух чище.
Штюрмер говорил МанасевичуМануйлову.