ловили, гостили на хуторах "гнездюков" (женатых казаков), пушкари дрема-
ли в тени лафетов. Запорожцев попросту разогнали, как сброд, а все ре-
ликвии их (бунчуки там, булавы гетманские и прочее) свалили на возы и
увезли. Горланили, конечно, чубатые много. Но куреня их сгорели, укреп-
ления их рассыпались - куда денешься? Сообща решили слать депутатов.
на что чубатые отвечали ей честно: "Женатый чоловик для нас - хуже пса
бродячего!" Кошевые да куренные получили от нее чины офицерские. А дру-
гие ушли - пропадать в степях да разбойничать. Но много казаков покинуло
родину: они перешли за Дунай, били челом султану турецкому. Там, за Ду-
наем, и возникла новая Сечь - Сечь Задунайская.
ся, все равно внуками из-за Дуная вернутся...
тырь Соловецкий, где и скончался в возрасте 112 лет. Могила последнего
запорожца ныне охраняется государством. Но была еще одна могила тех вре-
мен, которую неслышно затоптало безжалостное время. Ровно через полвека
декабристы, заточенные в Петропавловской крепости, с трудом разберут на
стене каземата выцарапанное обращение к милости Божией: "О Due..." - и
все!
на подписывала именем "Елизавета", что особенно бесило императрицу. Уже
поднаторевшая в политических процессах, Екатерина с пристрастием руково-
дила из Москвы следствием, указывая в Петербург - Голицыну, как созда-
вать "ловушки" из слов, дабы принудить самозванку к раскаянию... Борьба
была слишком неравной: противу беззащитной больной женщины, запутавшейся
в своих фантазиях, воедино сплотились "герой Хотина", слезам не верящий,
и житейски опытная императрица, верящая только фактам. Только фактам! О
монолиты стен Алексеевского равелина безжалостно разбивались хрупкие ил-
люзии и сказочные вымыслы, в тишине казематов угасали молитвы и жалобы.
На защиту самозванки храбро выступил один лишь консилярий - Михаил Да-
манский.
он князю Голицыну. - Я согласен вывести ее отсюда в одной рубашке и на
руках пронести через всю Европу.
лове у нее давно сложился забавный проект торговли с Персией, что князь
Лимбург мечтает о продаже сыра в Россию: и сейчас ждет ее как муж, а к
дому Романовых она, упаси бог, себя причислять и не думала:
пьяного враля и хвастунишки...
ванка объявила копиями с чужих бумаг, которые ей кто-то прислал. Она
кашляла кровью. Голицын перевел узницу из равелина в помещение комендан-
та крепости. В самый неожиданный момент князь Голицын вдруг заговорил с
нею на польском языке. Увы, она едва его понимала.
ей рукой начертайте любую фразу на персидском, ибо не знать вы не може-
те, благо вы там долго жили; в Персии, по вашим же словам, осталось и
ваше великое состояние.
велел отнести написанное в Академию наук; ответ ориенталистов пришел не-
замедлительно:
фигураций не существует...
дело сие волочь на себе...
Тараканова должна стать матерью:
умрет? Фельдмаршал иногда даже хотел спасти ее, как отец спасает заблуд-
шую дочь. Напрасно он доказывал ей - даже ласково:
птиц, сама жизнь! А вы хотите умереть непременно в ранге принцессы, не-
жели покинуть этот каземат обычной плутовкой, но без высокого титула. Вы
придумали себе знатное происхождение, с которым теперь вам страшно расс-
таваться. Однако, - говорил Голицын, - нет ничего зазорного в том состо-
янии, в каком человек родился... Наш генерал Михельсон, победитель Пуга-
чева, тоже причислял себя к древнему шотландскому роду. А недавно, буду-
чи сильно пьян, сознался, что его отец - столяр с острова Эзель. Однако
решпекта своего при дворе императрицы сын столяра не потерял...
средства... никакие изобличения, никакие доводы не заставили ее оду-
маться!" Помощь пришла с неожиданной стороны. Посол короля Георга III
сообщил Екатерине, что, по сведениям, которыми располагает Лондон, са-
мозванка - дочь еврейского трактирщика из Праги. "Впрочем, - добавил по-
сол, - ее отцом может быть и булочник из Нюрнберга..." Голицын, заранее
торжествуя, вошел в камеру Таракановой и сказал, что теперь-то он анает
о ней все. При этих словах глаза Таракановой осветились новым блеском.
Женщина напряглась. Но, выслушав английскую версию, рассмеялась:
бумаги (что каралось ссылкой в Сибирь). Директором Ассигнационного банка
был граф Андрей Петрович Шуваловщеголь, с ног до головы осыпанный брил-
лиантами.
опасна. Но она станет очень опасна, ежели политику свою будет сочетать с
турецкой и версальской. Ныне король Густав выехал в Финляндию и меня ту-
да завлекает, чтобы я анекдоты его выслушивали. Я занята Москвой, вместо
меня ты и поезжай до Стокгольма: вырази королю мои родственные
чувства...
переписки императрицы с Дидро и Вольтером. Баловень судьбы был обескура-
жен, когда Густав III, одетый в худенький мундирчик, принял его, арис-
тократа, на молочной ферме. За стенкою павильона мычали коровы, а ба-
ба-молочница наклонила ведро над графскою кружкой, грубо спрашивая:
шведскому послу Нольксну от нее досталось.
брату моему, королю вашему, пришла охота пощипать меня за хвост со сто-
роны нордической, то я с любой стороны света в долгу не останусь.
простыл. Я ведь, Гриша, озорная бываю. Иногда, чтобы лакеев напугать,
под стол прячусь.
лежал под образом "Григория Просветителя".
ки квакают. Чем тебе не волшебный Гайдн?
церты лягушачьи слушала. На этом же берегу в Коломенском слезами умыва-
лась. До того уж ей, бедной, симфонии эти нравились... Утешься, - сказа-
ла она фавориту. - Куда ж я от тебя денусь? А что глядишь так? Или мор-
щины мои считаешь? Да, стара стала. Куда ж мне, старой, бежать от любви
твоей ненасытной? От добра добра не ищут...
го ханства, Екатерина набрасывала проект "Учреждения о губерниях". Дво-
рянская оппозиция никогда ее не страшила. Но усилением власти дворянской
провинции хотела она предупредить новую "пугачевщину". Здесь, в тиши
древних хором, женщина завела речь о том, что от власти в уездной России
остался лишь жалкий призрак:
какие черти бродят в башке губернатора казанского?
мо глаз, второй мимо ушей, и лишь третий побуждал провинцию к исполне-
нию.
Доставалов Александр
Березин Федор
Шилова Юлия
Круз Андрей
Шилова Юлия
Афанасьев Роман