он был весел... Этот монгол (по внешнему облику) только что вернулся из
поездки по фронту: все было в порядке; умирали на месте, по приказу, не
артачась. Линию обороны укрепили, напор немецких полчищ, по-видимому,
еще раз сдержали. Крутой старик вернулся из поездки помолодевшим. Он так
же мало поддавался усталости, как и чувствам. Он только что сбыл с рук
груду срочных дел, предварительно обработанных секретарями. Теперь он
разрешил себе отдохнут" с полчасика перед заседанием палаты. Старик лю-
бил сплетни, и его личная полиция, изучив его вкусы, всегда припасала
для него целый букет скандальных историй, составлявших злобу дня. Он ми-
гом учуял, что Франк, сдержанно и многозначительно улыбавшийся, тоже
явился не с пустыми руками.
ром!.. Ну, сынок, открой-ка свой короб!
прозвищем, которое очень подходило к нему, старался подделаться под шут-
ливый тон патрона; опасливо поглядывая на людоеда, он начал набрасывать
портрет Питана, симпатичный и смешной. Он недалеко ушел бы, так как не-
терпеливый слушатель прервал его ироническим замечанием:
угождая вкусам своей публики. И вот оказалось: что Питан нежно влюблен в
одну "порядочную" даму, а она страстно влюблена в австрийца, которому
Питан помог бежать...
пари, это знакомая!.. Жена X?.. (X. был один из его министров.)
единения!..
тот не назвал наконец Аннету Ривьер. Он не сразу решился на это: риск
был велик. Но отступать было поздно, и болтуну пришлось выложить все до
конца...
свое удовольствие, остряк, вольнодумец, дрейфусар... Они были одного по-
коления, одного чекана и не раз пускали друг в друга стрелы веселой и
циничной иронии. Его дочь он щипал за щечку, когда она была девчонкой.
Он потерял ее из виду. Но был к ней расположен - ведь она сбежала от Ро-
жэ Бриссо, "этого идиота"... (Он не выносил ораторских талантов се-
мейства Бриссо. У него было одно хорошее свойство: он острой ненавистью
ненавидел лицемерие и чуял его везде, иногда даже в истине.) И он пришел
в восхищение от того, что Аннета щелкнула по носу всю эту липкую ораву и
спаслась от нее, оставив в дураках Рожэ, который сразу скис и шлепнулся
в лужу. Патрон, подхватывавший на лету все сплетни, немало потрудился,
чтобы и эта сплетня разнеслась по всему Парижу и привела в ярость семью
Бриссо, которая, однако, делала вид, что ни о чем понятия не имеет. Как
же, это одно из его отраднейших воспоминаний! Теперь, на расстоянии, ему
казалось, что эту уморительную шутку они подстроили вдвоем с Аннетой, и
он благодарен за это "бойкой барышне" (такой она представлялась ему). К
ее новому приключению он отнесся благосклонно. Уж эта Ривьер!.. Вот в
ком течет кровь галлов!..
быть... Погодите... Ну что ж! Тем лучше! Я люблю таких, она с изюмин-
кой... И что же, оказывается, все дело сводится к игре в горелки?.. Что
тут общего с политикой?.. Не тащить же эту добрую француженку к Фут-
рикье-Тенвилю? (Так он называл своего генерального прокурора.) У него,
конечно, слюнки потекут... Нет, нет! Пусть себе спит со своим австрий-
цем! К следующей войне будет одним бойцом за правое дело больше... А что
касается старика Питана (люблю эти чисто французские фамилии!), "самого
счастливого из трех", пусть попытает счастье!.. Прекратите-ка, мой ми-
лый, все это следствие... за отсутствием состава преступления, черт
возьми! А теперь поговорим о серьезных вещах... Мы отправляемся в пала-
ту... Что я преподнесу этим баранам?
Франка, который уведомлял ее, что все в порядке. На этом она не успокои-
лась. Не доверяя Франку, Аннета все-таки написала следователю, прося
принять ее. Следователь позднее, освобождая Питана, показал ему это
письмо.
всем, что предприняла. Сильвия накинулась на сестру. Безрассудство Анне-
ты вывело ее из себя. Аннета молча слушала. И Сильвия, поскольку дело
было уже сделано и оставалось только примириться, вдруг умолкла; бросив-
шись на шею сестре, она стала ее целовать. По правде говоря, она и не
хотела бы, чтобы Аннета вела себя иначе. Зная, что она, Сильвия, никогда
не поступила бы так, она гордилась старшей сестрой и ее поступками. Эта
сила воли, это спокойствие внушали ей уважение.
споривших сестер, раздраженные выкрики Сильвии, которой Аннета, должно
быть, жестом напомнила, что надо говорить потише, затем бурные поцелуи и
молчание; Сильвия сморкалась; она, не умевшая проливать слезы, плака-
ла...
глаза Сильвии, тихонько рассказала ей всю историю - о дружбе с Жерменом,
о бегстве Франца, о смерти Жермена. Сильвия теперь уже и не думала бра-
нить сестру за ее сумасбродное великодушие. Она уже не мерила ее общей
меркой; она признавала за ней, за ней одной, особое право жить и посту-
пать по своему закону, возвышающемуся над всеми обычными законами. А за
стеной ревнивый мальчик жестоко страдал от того, что его не посвятили в
тайну. Вымаливать доверие он не станет. Его гордость требует, чтобы к
нему сами пришли с этой тайной.
вышедший из своей Фиваиды. Аннета услышала радостное восклицание сына,
отворившего дверь, и уронила работу, которую держала в руках. Марк шумно
выражал свое удивление, до боли стискивая руки гостя. Питан смеялся в
бороду своим обычным смешком, спокойным, ласковым, похожим на кудах-
танье. Увидев старика, Аннета поднялась и поцеловала его. Тут она вспом-
нила о присутствии сына, и это ее смутило. Марк смутился еще больше; он
выскользнул из комнаты под тем предлогом, что надо запереть входную
дверь, и на несколько минут оставил их наедине. Аннета и Питан, волну-
ясь, улыбаясь, перебросились несколькими фразами. Марк вернулся; разго-
вор втроем уже велся намеками, полусловами. Питана просили остаться по-
завтракать, но ему не терпелось побегать по Парижу - он хотел обойти то-
варищей. Марк ушел вместе с ним. Он сказал:
Марк с усилием выговорил:
трусов, столько зверья, такая женщина, как она, смелая, прямая, всегда
рискует.
ней, если она не посвящает меня в свои опасные тайны?"
зал:
спокойно, тихо зажила в своем доме. Казалось, ни бесконечная война, ни
смятение окружающих не трогали ее. Она приобщилась к их опасностям, но
не считала себя обязанной приобщаться к их взглядам. Дела у нее было
достаточно. Как ни зорок был взгляд Сильвии, смотревшей в ее отсутствие
за Марком, есть множество мелких, но важных подробностей, которые только
глаз матери подмечает во всем, что касается ее ребенка, в состоянии его
здоровья, в костюме. Она осматривала его белье, одежду и лукаво улыба-
лась, находя непорядки, ускользнувшие от бдительного ока Сильвии. Немало
труда пришлось ей затратить на уборку квартиры, где в продолжение двух
Березин Федор
Панов Вадим
Жюль Верн
Майер Стефани
Каменистый Артем