Чтение 15–й страницы книги ~Звезды в ладонях~

- А как же риск мутаций, - не уступал Агаттияр. - Ведь мутировавшие бактерии могут не потерять репродуктивной способности. А потом приспособиться и к другим формам жизни.

- Нет, сэр, это исключено. Бактерии мутагенно устойчивые. Вдобавок в их ДНК привит специальный комплекс, который проверяет всю генную структуру и при малейшем отклонении уничтожает мутировавшую особь. Таких "контролеров" там несколько, и они как бы подстраховывают друг друга. Я же вам сказал, что работа над этим оружием велась четверть столетия, и ученые дают стопроцентную гарантию, что к исходу седьмого дня не останется ни единой бактерии.

Шанкар, который в течение всего этого разговора хранил молчание, наконец произнес:

- Да, вице-адмирал, это весьма эффективное оружие. Но оно подобно джинну в бутылке - выпустишь его, а потом назад не загонишь. Я имею в виду не заражение Земли, тут я все-таки склонен доверять вашим ученым, меня заботят социальные последствия такого акта. Боюсь, они будут не слишком положительные.

Клод Бриссо с мрачным видом кивнул:

- Целиком согласен с вами, месье Шанкар. Поэтому от души надеюсь, что до применения этого оружия дело не дойдет и достаточно будет одной лишь угрозы. 2

Когда через час, осмотрев всю Землю целиком, мы уже собирались уходить, вице-адмирал Бриссо задержал меня:

- Капитан Матусевич, я хотел бы поговорить с вами лично.

Он провел меня в соседнее со смотровым залом безлюдное помещение и сказал:

- Прежде всего, рад сообщить вам, что вы представлены к высшей государственной награде нашей планеты - ордену Наполеона Бонапарта. Его вручают только за самые выдающиеся заслуги перед Тер-рой-Галлией и всем человечеством.

- Но, сэр... - пробормотал я, застигнутый врасплох. - Я же не совершил ничего выдающегося. Я просто воевал как все - не хуже, но и не лучше.

- Ну, тут как сказать. Крейсер под вашим командованием был одним из лучших не только в бригаде и эскадре, но и во всем Первом Флоте. Впрочем, награждают вас не за это, а за то, что вы сделали на Махаварше. Благодаря вам, вашим решительным действиям, план верховного командования сработал безукоризненно, и ваша планета была освобождена с наименьшими потерями. По недавно полученным сведениям, ваше правительство тоже собирается наградить вас, но это уже его внутреннее дело. А мы намерены отметить ваши заслуги своей наградой.

Я был страшно смущен и растерян, однако сумел взять себя в руки и осторожно заметил:

- Профессор Агаттияр и господин Шанкар сделали не меньше меня.

- Мы уже говорили с ними об этом. Намекнули, что хотим наградить их, но оба безапелляционно заявили, что награды заслуживаете именно вы, что без вас ничего не получилось бы. Так что этот вопрос закрыт. - Клод Бриссо решительно махнул рукой, как бы подчеркивая, что больше обсуждать нечего. - Но, собственно, я хотел поговорить с вами о другом. Это чисто личное, семейное дело.

- Да?

- Так вот, при нашей первой встрече, увидев вас на экране, я был по-настоящему потрясен. Вы, наверное, не знаете этого...

- Знаю, сэр, - вежливо перебил я его, хотя старшего по званию, в общем-то, перебивать нельзя. Но сейчас между нами шел чисто личный разговор. - Я успел увидеть фотографию капитана Лебла-на, прежде чем Рашель спрятала ее.

Он кивнул:

- Ну, тогда мне будет легче рассказать все остальное. После той первой встречи я был так заинтригован, что совершил небольшую бестактность, которая заключалась в том, что я стал копаться в личной жизни других людей и использовал для этого свое служебное положение. Словом, я сделал запрос на Терру-Галлию и поручил одному доверенному человеку кое-что разузнать о семье моего зятя Жоффрея. Вчера я получил результаты его неформального расследования. И вкратце история такова. В три тысячи четыреста шестьдесят первом году, когда началась война с Иными, некий Влодзимеж Матусевич работал в посольстве Мазовии на Терре-Галлии. У него был сын Стефан, шестнадцати лет, который учился в обычной галлийской школе, где училась и девушка по имени Жюли Леблан. Ребята дружили уже несколько лет, Стефан был частым гостем в семье Лебланов, а Жюли нередко бывала у Матусевичей. И те и другие родители подозревали, что между их детьми есть нечто гораздо большее, чем просто дружба. Однако с началом войны Влодзимеж Матусевич отправил жену, сына и обеих дочерей на родину, полагая, что там они будут в большей безопасности, чем на Терре-Галлии. Но он жестоко просчитался - вскоре Мазовия подверглась атаке вражеских войск, и в результате долгих и кровопролитных боев планета была оккупирована. Как теперь выяснилось, из всей семьи Матусевичей уцелел только Стефан, который был депортирован на Махаваршу. Насколько я понимаю, он и был вашим предком. - Клод Бриссо сделал глубокую паузу, давая мне время осмыслить все услышанное, после чего продолжил:

- А между тем через восемь с половиной месяцев после отъезда юного Стефана с Терры-Галлии у Жюли Леблан родился мальчик, которого она назвала Владом. Она не скрывала, чей это сын, и Влодзимеж Матусевич принимал активное участие в воспитании внука, но так и не смог убедить Жюли дать малышу фамилию отца. Маленький Влад остался Лебланом, а Жоффрей Леблан был внуком его внука. - Вице-адмирал развел руками. - Вот и вся история, капитан. Ничего сверхъестественного в вашем сходстве с отцом Рашели нет. Это всего лишь ваши общие игрек-хромосомы, которые в пятом поколении выкинули такой конек, сделав вас, дальних родственников, похожими как братья-близнецы. Некоторое время я потрясенно молчал.

- Так значит... - через силу промолвил я. - Значит, мы с Рашелью не чужие. Она моя сколько-то-там-юродная племянница... Хотя нет, - уточнил я, сосчитав поколения своих предков. - Кузина. Далекая кузина.

- Ну, это уже не имеет значения. Главное, что Рашель видит в вас своего отца. Я это заподозрил сразу, а позже убедился окончательно. Детская психология отрицает смерть, вернее, не хочет ее принимать как данность; она ищет любую лазейку, малейшую зацепку, чтобы оспорить ее существование. А ваша встреча - с точки зрения теории вероятностей уникальное событие! - дала Рашели не только зацепку. Для нее это стало подарком судьбы, и где-то на подсознательном уровне она воспринимает вас как своего отца. Не как замену ему, вроде любимого дядюшки, не как суррогат, наподобие отчима, а как самого что ни на есть настоящего отца, - Клод Бриссо проницательно посмотрел на меня. - Я скажу вам еще кое-что, капитан. Вы не только похожи на Жоффрея внешне. Вы такой же по своему характеру, складу ума, у вас необычайно схожие голоса, мимика, жестикуляция и даже одинаковая манера управления кораблем. Если бы я верил в чудеса, то, право же, решил бы, что вы и есть Жоффрей Леблан - воскресший и помолодевший лет на пять.

С завтрашнего дня мы, в составе своей бригады, только что переведенной с уже свободного от чужаков Марса, подключались к патрулированию Земли. Но сегодня у нашей команды была увольнительная, и каждый из нас делал, что хотел. Так, например, Лайф Сигурдсон, по своему обыкновению, засел за виртуальные тренажеры, оттачивая технику пилотирования современных кораблей. Хотя, надо сказать, это было излишне - как верно подметил Агаттияр еще на пути от Звезды Дашкова до Пси Козерога, за прошедшие тысячу лет никакого качественного скачка в развитии человеческой цивилизации не произошло, и высококлассный пилот из начала XXVII века оставался таким же высококлассным пилотом и в конце века XXXVI. А Сигурдсон, безусловно, был пилотом самого высокого класса. Пилотом, что называется, от Бога. Как и я сам, замечу без ложной скромности.

Мелисса же взяла на себя часть Ритиных обязанностей и теперь заведовала камбузом и всем бытовым хозяйством "Зари Свободы". Готовила она ничуть не хуже Риты и вообще превратила корабль в уютное гнездышко. Поэтому до недавнего времени я искренне считал ее обычной домохозяйкой, решившей попутешествовать с другом семьи на его личной яхте. Но тут я глубоко заблуждался. К моему удивлению, обнаружилось, что на самом деле Мелисса была писательницей, притом довольно популярной в свою эпоху. Она и в полет-то отправилась ради того, чтобы набраться новых впечатлений для очередной книги.

Все это я выяснил лишь несколько дней назад, еще когда мы воевали в окрестностях Марса. Во время увольнительной я просто так, ради чистого интереса, сделал в станционной инфосети запрос на Лайфа Сигурдсона и Мелиссу Гарибальди, соответственно граждан Норвегии и Франции, живших на рубеже XXVI и XXVII веков. Про Лайфа ничего не нашлось, зато на запрос о Мелиссе я получил из бортовой библиотеки короткую биографическую справку, а также список из девяти романов и семи киносценариев, названия которых явственно свидетельствовали об их принадлежности к приключенческому жанру. Тогда мне стало ясно, чем занималась Мелисса, когда почти все свободное время проводила в каюте, сидя за терминалом. Она писала - но не дневник, как я думал раньше, а новую книгу. Пользуясь своей прерогативой капитана, я, конечно, мог бы получить доступ к ее текстам и прочитать их при помощи компьютерного переводчика, но совесть не позволяла мне злоупотреблять своим служебным положением для удовлетворения неуместного любопытства.

Лишь сеюдня, заглянув на камбуз и застав ее одну, я набрался решимости и спросил у Мелиссы, о чем она сейчас пишет. Женщина ничем не выдача своего удивления моей осведомленностью и с улыбкой ответила:

- Сейчас я пишу правду. Впервые за всю свою жизнь я пишу одну правду и ничего, кроме правды. Ну, разве что приправленную небольшой толикой авторской фантазии, без этого не обойтись. Я еще не решила, как будет называться роман, но начинается он на вашей родной планете Махаварше. В первой главе летчик, мечтающий о звездах, встречает в аэропорту девочку со звезд. Они еще не знают друг о друге самого главного: девочка - того, что летчик мечтает о звездах, а он - что она принесла эти звезды с собой. Тем не менее, даже не зная об этом, они влюбляются друг в друга с первого взгляда - но не как мужчина и женщина, а как отец и дочь. Я вопросительно посмотрел на нее:

- Неужели это так заметно? Улыбка Мелиссы сделалась слегка снисходительной:

- Ради Бога, Стас! Этого не заметит только слепой. Да и то вряд ли...

Из камбуза я пошел было к Рашели, собираясь немного посидеть с ней и поболтать - все равно о чем, мне нравилось беседовать с ней на любую тему, даже о маленьком рыжем котенке, с которым она дружила в четырехлетнем возрасте. К моему огорчению, девочка спала, утомленная длительной прогулкой по станции. Я не решился ее будить и направился в медсанчасть.

Как я и ожидал, Рита была там - почему-то она предпочитала лазарет своей каюте. Сидя на диване, она читала какую-то книгу и, когда я вошел, встретила меня какой-то вымученной, немного напряженной улыбкой.

- Ты тоже устала? - спросил я, присел рядом с ней на диван и обнял ее за талию.

- Да так, немного, - рассеянно ответила она.

- Так давай отдохнем, - предложил я. - Вместе. И активно.

Я хотел было поцеловать ее, но Рита уклонилась и убрала мою руку со своей талии.

- Нет, дорогой, сейчас неподходящее время. Да и вообще... - она умолкла в нерешительности.

- Что "вообще"? Рита потупила глаза.

- Ну... я думаю, что пора с этим завязывать. Терапия оказалась успешной, однако не стоит ею злоупотреблять.

- Что ты такое говоришь?! - Я поражение уставился на нее. - Для тебя это была только терапия? Ты просто лечила меня?

Она покачала головой:

- Нет, Стас, это была не только терапия. Наши отношения значили для меня больше, гораздо больше, но... но дальше я не могу. Просто не могу.

- Чего ты не можешь? - все еще не понимая ничего, спросил я.

- Не могу дальше выносить ревность Рашели - тихую, затаенную, но очень лютую. Это выше моих сил. Я не хочу становиться между вами.

- О Боже... Она что, знает о нас?

- Да, знает. Она сразу обо всем догадалась. А ты даже не заметил?

- Нет, - ошарашенно пробормотал я. - Не заметил. Я думал, Рашель ничего не знает.

- Знает-знает. И ей это страшно не нравится. Она видит в тебе своего отца, а наши с тобой отношения никак не вписываются в эту картину. С ее точки зрения ты изменяешь ей - с какой-то незнакомой, посторонней женщиной. Это очень ранит ее.

Я откинулся на спинку дивана и закрыл ладонями лицо.

- Господи, что же делать? Ведь я... я, кажется, начинаю влюбляться в тебя. Я думал, что наконец встретил женщину, о которой мечтал всю...

- Молчи! - перебила меня Рита с мукой в голосе. - Ты встретил меня слишком поздно. Перед этим ты уже повстречал девочку, о которой мечтал многие годы. Девочку, которая воплотила в себе твой идеал дочки. А я в вашей компании оказалась третьей лишней.

- Но...

- Никаких "но", Стас. В этой ситуации нет места для компромиссов. Ты должен отказаться либо от меня, либо от Рашели. Третьего не дано.

Я посмотрел Рите в глаза. Там я увидел слезы, боль и отчаяние. Аза ними робко прятались нежность и любовь. Та самая любовь, которую я так долго искал. Наконец-то я нашел ее. Однако...

- Я не могу отказаться от Рашели, - тихо, почти шепотом произнес я. - Не могу...

- Да, - обреченно кивнула она. - Я это знаю.

На следующее утро, когда мы уже находились в предстартовой готовности, ожидая приказа отшвартоваться от станции, на связь с нами вышел сам главнокомандующий флотом, адмирал-фельдмаршал Дюбарри, и распорядился отменить старт. Меня, Шан-кара, Агаттияра и Ортегу он пригласил к себе на флагман, а остальным членам нашего экипажа дал увольнительную на неопределенный срок, вплоть до особого распоряжения.

Полет на быстроходном катере к флагманскому линкору Первого Флота Освобождения занял не более четверти часа. Там, прямо у швартовочного терминала, нас встретил адъютант адмирала-фельдмаршала и провел в конференц-зал корабля, где, помимо самого главнокомандующего, находилось еще несколько высших офицеров, включая Клода Бриссо, а также трое штатских. В момент нашего появления они что-то живо обсуждали, причем во главе стола сидел не Дюбарри, а один из штатских - среднего роста худощавый мужчина лет шестидесяти, скуластый, темноволосый, с проницательными серыми глазами и высоким выпуклым лбом.

Когда мы вошли, большинство военных, поприветствовав нас, быстро покинули конференц-зал, и с нами остались лишь трое штатских да еще адмирал-фельдмаршал Дюбарри с вице-адмиралом Бриссо. Мужчина, который председательствовал на недавнем совещании, поднялся со своего кресла и энергично пожал нам руки - сначала Шанкару, потом Агаттияру и мне, а после нас уже Ортеге.

- Меня зовут Поль Карно, - представился он. - Я министр иностранных дел Терры-Галлии и по совместительству глава временной администрации Земли и Солнечной системы. Прошу вас, присаживайтесь, господа.

Пока мы устраивались в предложенных нам креслах, Дюбарри счел своим долгом объяснить:

- О прибытии господина министра нам стало известно еще вчера вечером, но о вашем новом статусе мы узнали лишь два часа назад, когда его корабль долетел до Земли. Иначе мы предупредили бы вас заблаговременно.

- Что за новый статус? - поинтересовался Шанкар.

Поль Карно сделал нетерпеливый жест рукой.

- Давайте обо всем по порядку. - И прежде всего он представил нам двух других штатских, которые, как и следовало ожидать, оказались первым и вторым заместителями министра иностранных дел. Затем Карно продолжил:

- Наше ведомство было восстановлено совсем недавно, с началом операции "Освобождение", но до этого весь наш штат почти в полном составе руководил секретным проектом "Ответный удар". На Землю я направлен не только в качестве главы временной администрации, но и для подготовки встречи на высшем уровне руководства всех освобожденных планет. Мы решили провести ее здесь, а не на Терре-Галлии, как предполагалось вначале. Это будет более символично.

Шанкар хмыкнул, но ничего не сказал. Впрочем, и так было ясно, о чем он подумал: ведь Земля-то по-прежнему во власти габбаров.

Выдержав паузу в ожидании реплики Шанкара, министр заговорил снова:

- В ближайшие дни в Солнечную систему должны прибыть полномочные представители правительств других государств для проведения предварительных консультаций. Что касается вашей родины, Махаварши, то она со своим представительством уже определилась: главой делегации назначен месье Раджив Шанкар, а его помощниками - господа Агаттияр, Матусевич и Ортега. Что касается мадемуазель Агаттияр, то в соответствующем постановлении вашего правительства она фигурирует в качестве переводчика, но на нашу первую встречу мы решили ее не приглашать, поскольку все присутствующие здесь более или менее сносно изъясняются по-английски.

Слова "более или менее сносно" были явным преуменьшением - Поль Карно говорил настолько бегло и безукоризненно, что если бы не "месье" и "мадемуазель", его можно было бы принять за уроженца Полуденных островов.

- Кто сейчас возглавляет наше правительство? - спросил Шанкар.

- Сам император Махаварши. По имеющимся у нас сведениям, все ключевые посты в новом кабинете заняли руководители Сопротивления.

"Значит, ему все-таки не удалось удержаться в тени", - подумал я.

А вот Шанкар удовлетворенно кивнул:

- Это правильно, так и должно быть. Как я понимаю, господин министр, наша система уже полностью очищена от чужаков?

- Да, сэр. Несколько эскадрилий легких кораблей спрятались было в метеоритном поясе, но нам удалось убедить их капитулировать. Нереи-пятидесятники и дварки, в общем, здравомыслящие существа, они быстро поняли безнадежность своего положения и предпочли сдаться. То, что мы полностью закупорили каналы, предотвратив даже возможность прибытия подкрепления, произвело на них очень сильное впечатление.

- На нас, кстати, тоже, - признался Шанкар. - Интересно, как давно вы это умеете? Двадцать лет? Пятьдесят? Восемьдесят? Или, может, с самого начала? Хотя последнее вряд ли. Скорее, я поставил бы на семьдесят лет.

Все пятеро наших собеседников уставились на него с таким видом, словно этот девяностолетний старик совершил перед ними несколько умопомрачительных кульбитов, а потом прошелся колесом по всему конференц-залу.

Первым опомнился адмирал-фельдмаршал и грозно посмотрел на Клода Бриссо:

- C'est vous, qu'a laisse е мосье echapper? (Это вы проболтались) - Тот страстно принялся открещиваться от своей причастности к утечке информации, но Шанкар перебил его:

- Успокойтесь, господа. Мне никто об этом не говорил, я сам обо всем догадался. Я много прожил на свете, у меня богатый опыт подпольной деятельности, и я за версту чую, где пахнет конспирацией. Так когда же вы научились закупоривать каналы?

Министр подумал немного, затем вздохнул, словно бы говоря: "Была не была!", и ответил:

- Да, вы правы, месье Шанкар. Мы знали, что рано или поздно об этом догадаются, однако не думали, что это произойдет так быстро и разоблачит нас человек со стороны. Способ закупорки каналов существует уже семьдесят три года.

- И тогда же, - продолжал высказывать свои догадки Шанкар, - вы добились резкого снижения расхода энергии на сжатие каналов. И научились фиксировать их новое расположение в стационарном состоянии, не требующем дальнейшей энергетической подпитки.

- Совершенно верно. Именно тогда нашими учеными была разработана новая технология управления каналами. Она основывалась на тех же фундаментальных принципах, но ее реализация была совсем другой. С тех пор наши излучатели способны воздействовать не только на отдельные каналы, но и на всю дром-зону целиком, меняя ее конфигурацию и физические характеристики. С прежней энергоемкой технологией мы просто не смогли бы справиться со всеми ста миллиардами каналов.

- Так я и думал, - произнес Шанкар. - И, если не ошибаюсь, тот случай, когда ваши следящие системы якобы неверно определили канал, по которому ушел разведчик Иных, был подстроен специально. Тогда вы - вернее, ваши предшественники, - заполучили в свои руки сильный козырь, который смогли выложить перед народом Терры-Галлии: мол, дорогие соотечественники, придется нам потуже затянуть пояса и больше работать на оборону, иначе нашу планету постигнет участь всех остальных человеческих миров.

Министр Карно потрясение молчал, глядя на Шанкара со странной смесью восхищения и какого-то суеверного ужаса.

- Я снимаю перед вами шляпу, господин посол, - наконец проговорил он. - И склоняю голову перед вашим умом. Всего за несколько дней вы разгадали тайну, которую мы тщательно хранили семь десятилетий под самым носом у всей Терры-Галлии.

- Гм-м... - протянул Шанкар. - Я все же думаю, что время от времени среди вас находились люди, которые начинали подозревать правду. Но ваши спецслужбы работали выше всяких похвал, они вовремя вычисляли таких умников и привлекали их к работе над проектом.

- Да, сэр, разумеется.

- Но почему? - невольно вырвалось у меня. - Зачем это понадобилось?

Шанкар повернулся ко мне:

- А вы сами подумайте, мистер Матусевич. Как бы иначе они воспитали трехмиллиардную нацию воинов, каким бы еще способом они заставили демократически избранный парламент выделять от двадцати до двадцати пяти процентов бюджетных средств на оборону?.. А впрочем, пусть это вам объяснит сам господин министр. Ведь я руководствуюсь лишь собственными умозаключениями, а он располагает фактами.

Поль Карно утвердительно кивнул:

- Дела обстояли именно так, как и сказал месье Шанкар. Если не учитывать человеческую психологию, то логика действий напрашивалась совсем другая: полностью закрыть для чужаков нашу дром-зону, закупорить каналы и интенсивно готовиться к войне за освобождение всего остального человечества. И если бы на это требовалось лет десять-пятнадцать, мы бы, наверное, так и поступили. Но наши экономисты и военные стратеги подсчитали, что нам понадобится как минимум шестьдесят лет. А наши психологи ответили: при существующей демократической системе это невыполнимо, большинство людей просто откажется работать в поте лица и терпеть лишения ради достижения столь отдаленной, пусть и великой цели. К тому же, добавили они, за годы изоляции, не чувствуя реальной угрозы, мы станем чересчур мягкотелыми, мы не сможем воевать по-настоящему, без колебаний посылать на смерть собственных детей и внуков. Тут к психологам присоединились эксперты-историки и в качестве примера привели случай из далекого прошлого Земли, когда в конце двадцатого века вспыхнул Балканский конфликт. Там воевало между собой несколько народов - они принадлежали к одному этносу, имели общий язык и схожие культуры, но исповедовали разные религии... Впрочем, речь не о них, а о тех, кто пытался примирить их или хотя бы воспрепятствовать дальнейшей междоусобице. Это были войска ООН. В числе прочего они взяли под свою защиту один город - кажется, он назывался Аржанвиль...

- Это слишком буквальный перевод, господин министр, - заметил молчавший до сих пор первый заместитель. - Его название было Сребреница.

- Ну да, Сребреница. Так вот, этот город защищал контингент, состоявший из военных частей небольших европейских стран, которые уже пятьдесят лет жили в мире, да и во время Второй мировой войны фактически не сопротивлялись фашистам. И когда одна из враждующих сторон окружила Сребреницу, захватила в плен два десятка военнослужащих и, пригрозив убить их, потребовала сдачи города, то... Как вы думаете, месье Матусевич, что сделал контингент ООН?

Я ответил без колебаний:

- Для меня это звучит дико, но все идет к тому, что они сдали город.

- Вот именно! Чтобы спасти жизни двадцати своих соотечественников, причем не гражданских, а военных, они без боя уступили город, который обязались защищать, и в результате последовавшей за тем резни был уничтожен каждый третий его житель - а это без малого десять тысяч человек Мораль сей давней истории такова, что армия - плоть от плоти народа, и страна, погрязшая в гедонистической культуре, не способна воевать. Ее граждане, надевая мундир, просто играют в детскую войнушку, они не понимают, что настоящая война - это кровь и смерть, а первейшая обязанность солдата - жертвовать собой, защищая мирное население. Допустим даже, что за семьдесят лет нам удалось бы построить огромный флот для нанесения ответного удара по чужакам. А что дальше? Кого бы мы посадили на эти корабли? Людей, для которых война - только кадры из фильмов, строки из книг, игрушечные битвы из виртуальных реальностей. Это были бы не солдаты, а всего лишь солдатики, которые обратились бы в бегство при первой же серьезной опасности. Им было бы наплевать на остальное человечество, единственное, чего бы они желали, так это в целости и сохранности вернуться на родную планету, где нет никакой опасности, которая надежно защищена от любых врагов. Да, мы и наши предшественники поступили жестоко и подло со своим народом, заставляя его воевать без нужды, жертвовать своими лучшими сынами и дочерьми. Мы вполне могли бы обойтись без этого, но тогда нас не было бы здесь. - Взмахом руки министр указал на большой иллюминатор, где виднелся край Земли. - Мы бы сидели на своей Терре-Галлии, сытые и довольные, а по вечерам, просматривая выпуски новостей, сочувствовали бы нашим братьям с других планет, томящимся под игом чужаков. Вот и все. Вы согласны со мной, месье Матусевич? Я кивнул:

- Согласен, сэр. Это действительно жестоко и подло, это цинично, но боюсь, что у вас не было другого выхода. Кстати, если не секрет, какова сейчас численность вашей армии?

- Сто пятьдесят миллионов. Из них сто тридцать было мобилизовано в течение недели. При необходимости мы в те же сроки могли бы призвать и втрое больше людей. Толпы добровольцев - и мужчин и женщин - буквально штурмовали окружные военные комендатуры, возмущаясь тем, что не получили повесток.

- Впечатляет... - пробормотал Шанкар. - Недурственный итог грандиозного семидесятилетнего обмана.

- Помимо обмана был еще один вариант, - задумчиво промолвил Агаттияр. - Еще более жестокий, зато менее подлый Диктатура

- Тогдашнее руководство Терры-Галлии рассматривало такую возможность, - ответил Карно. - Но диктатура экономически неэффективна и морально ущербна. К тому же она противоречит традициям нашего общества, тем основополагающим ценностям, которые наш народ исповедует более полутора тысяч лет, еще со времен великого Наполеона.

Я с трудом подавил улыбку. После того, как Клод Бриссо сообщил, что меня представили к ордену Наполеона Бонапарта, я, естественно, заинтересовался этой исторической фигурой. Да, без сомнений, он был великим полководцем - но вряд ли его можно было назвать великим демократом. Хотя, в конце концов, это несущественно. Каждый народ имеет право на свои мифы.

Поль Карно и Раджив Шанкар приступили было к обсуждению более конкретных и менее глобальных вопросов, связанных с текущей ситуацией в Солнечной системе, как вдруг в конференц-зал буквально ворвался офицер в чине капитана третьего ранга. Отсалютовав двум присутствовавшим адмиралам, он вручил министру иностранных дел какую-то бумагу. Лицо офицера было бледным как полотно, а в глазах застыл ужас.

Когда Карно ознакомился с текстом, лицо его стало таким же бледным, с болезненным сероватым оттенком. Он обвел нас всех взглядом, исполненным тоски.

- В системе Бай-Син мы потерпели неудачу. Объединенный флот габбаров и келлотов, убедившись, что наши войска побеждают, начал массированную бомбардировку Страны Хань. Подробности пока неизвестны. Это только предварительное сообщение, более детальная информация должна поступить через пару часов.

Несколько минут все присутствовавшие в конференц-зале молчали, не в силах вымолвить ни слова. Первым отозвался Шанкар:

- Уже есть реакция вашего правительства?

- Еще нет. Это сообщение они получат позже, чем мы. Из системы Бай-Син к Солнцу ведет исследованный канал второго рода. А к Терре-Галлии - нет. Так что нам остается только ждать.

Следующие три с лишним часа растянулись для нас в целую вечность. Вскоре к нам присоединилось еще с десяток адмиралов из главного командования флота, но никакого совещания не проходило. Все просто ждали, в основном молча, только изредка обмениваясь короткими репликами весьма мрачного содержания.

В этой компании мы чувствовали себя лишними, но не уходили, а нам даже не пытались намекнуть, что наше дальнейшее присутствие здесь совсем необязательно. Как бы то ни было, мы являлись полномочными представителями пятимиллиардной планеты Махаварши и имели право получать всю информацию из первых рук.

Часа через два Карно принесли правительственную шифрограмму с Терры-Галлии. Ознакомившись с ней, он ничего нам не сказал, а спрашивать его никто не решался. Единственно было ясно, что в шифровке никаких новостей не содержалось. Скорее всего, там были только инструкции, связанные со сложившейся ситуацией.

Наконец поступило сообщение из системы Бай-Син. Прочитав его, Поль Карно долго сидел, уставившись взглядом в пустоту перед собой, потом сухо заговорил:

- По последним данным, общая мощность сброшенных на Страну Хань термоядерных и позитронных зарядов превышает два миллиона килотонн. Атмосфера планеты представляет собой сплошное радиоактивное облако. От силы взрывов ее ось вращения, сместилась на двенадцать градусов. Судя по некоторым признакам, бомбардировка привела к резкой активизации тектонических процессов. В соответствии с заранее полученными инструкциями, главное командование Шестого Флота Освобождения приняло решение заблокировать все каналы, оставленные для возможного отхода противника, и приступить к полной ликвидации вражеских войск. Согласно тем же инструкциям, на планету келлотов будет сброшена глюонная бомба.

"Девять миллиардов человек, - пульсировала в моем мозгу мысль, пронзая все мое существо нестерпимой болью. - Девять миллиардов, погибших в одном шаге от свободы. Девять миллиардов мужчин и женщин, стариков и детей, похороненных в одной общей ядерной могиле..."

- Господин главнокомандующий Первым Флотом, - заговорил министр, обращаясь к адмиралу-фельдмаршалу Дюбарри. - Как полномочный представитель Терры-Галлии и глава временной администрации Земли и Солнечной системы, я приказываю вам применить против населяющих Землю представителей расы габбаров бактериологическое оружие.

Дюбарри начал было говорить по-французски, но потом, покосившись на нас, осекся и повторил свой вопрос на английском языке:

- Без предупреждения, сэр?

- Без всякого предупреждения. Немедленно. Габбары не должны знать наперед, что их ожидает. Иначе, в порыве отчаяния, они попытаются превратить Землю в сплошные руины. Будем надеяться, что к тому времени, когда они разберутся в происходящем, им будет не до того. Еще в канун операции мы на специальном заседании правительства рассматривали такой вариант развития событий. Этот удар станет не единственным ответом на уничтожение Страны Хань. В шифрограмме, которую я получил полтора часа назад, говорится, что уже подготовлены к отлету эскадры, которым будет приказано сбросить глюонные бомбы еще на три планеты габбаров и на две - принадлежащих келлотам. Все остальные расы будут оповещены о причинах наших действий. Это послужит им предупреждением.

Тут отозвался Агаттияр:

- Господин министр, сколько еще человеческих миров находится под контролем габбаров и келлотов?

- Только семь, - ответил Карно. - Да и то они охраняют их вместе с другими чужаками. Келлоты слишком слабы, они по сути просто придаток к габ-барам, а сами габбары считают себя главными в союзе девяти рас, в определенном смысле высшей расой, поэтому обязанности тюремщиков перекладывают на плечи своих младших партнеров.

- И все же есть целых семь систем, где присутствуют войска габбаров и келлотов, - стоял на своем профессор. - Вы не считаете, что ваши действия спровоцируют их к уничтожению и этих планет?

Министр как-то неопределенно кивнул:

- Данный вопрос мы долго взвешивали и рассматривали, месье Агаттияр. И пришли к выводу, что это как раз тот случай, когда нет верной и неверной линий поведения. Есть только плохой вариант и еще худший. Если мы не накажем габбаров и келлотов за Страну Хань, то тем самым продемонстрируем свою слабость, и тогда даже те расы, чья этика не приемлет геноцида в качестве инструмента политики, примутся шантажировать нас, угрожая уничтожением подконтрольных им человеческих планет. Единственный сдерживающий фактор для них - это неотвратимость ответных актов возмездия.

Между тем Дюбарри обратился к Клоду Бриссо:

- Специальная эскадрилья бомбардировщиков находится в вашем подчинении, вице-адмирал. Приступайте к выполнению задания.

- Есть, главнокомандующий! - козырнул Бриссо.

С мрачным и решительным выражением лица он направился к выходу из конференц-зала.

Сорок минут спустя из ангаров станций вылетела сотня челноков, снабженных специальными распылителями, и под прикрытием барражировавших над планетой легких крейсеров устремилась вниз, к Земле. А через три с половиной часа эскадрилья вернулась в свои ангары, не потеряв во время операции ни одного челнока. Так состоялась решающая, бескровная, но смертоносная атака на Землю.

И началось недельное ожидание...

Луна полностью лишена атмосферы, а сила тяжести на ее поверхности в шесть раз меньше земной, поэтому посадить на нее легкий крейсер типа "Заря Свободы" было делом несложным. Сигурдсон произвел посадку, как было принято говорить среди пилотов, на глазок - то есть не прибегая ни к каким компьютерным расчетам, на одном лишь ручном управлении. Плавно сбросив мощность антигравов, пока корабль не лег всем своим весом на сверхпрочные опоры, Лайф отдал последнюю, уже чисто символическую команду "посадка завершена" и посмотрел на меня, довольно потирая руки.

Эти его взгляды после каждого удачно проведенного маневра вызывали у меня легкое чувство неловкости. Он словно бы хотел убедиться, что сделал все правильно и я целиком одобряю его действия. В глазах Сигурдсона я по-прежнему осгавался непререкаемым авторитетом в области пилотирования, хотя его опыт управления межзвездными кораблями был гораздо больше моего. Правда, прежде он водил только махонькую прогулочную яхту, оснащенную примитивным скачковым генератором, но в конечном итоге это не имело решающего значения - все-таки он путешествовал по Космосу с девятнадцати лет и за это время избороздил вдоль и поперек весь Сектор Один. Ну а я, если не считать увлечения виртуальными реальностями, лишь месяц назад впервые вырвался из сферы притяжения родной планеты и оказался за пилотским пультом настоящего корабля.

Но как бы то ни было, Сигурдсон ожидал моей реакции. Поэтому я улыбнулся и сказал:

- Здорово, Лайф! Очень мягкая посадка. Я бы так не смог.

На его щеках вспыхнул румянец - как у школьника, который удостоился похвалы учителя. Пытаясь скрыть смущение, я прокашлялся и встал с капитанского кресла.

- Ну, ладно, пойдем на выход. За нами уже едут. - Я указал на гравикар, который катил через космодром, направляясь к нашему кораблю.

Мы приземлились возле самого большого из лунных куполов - Купола Тихо, который сейчас был превращен в лагерь для военнопленных. Здесь у нас было одно дело, и мы с Сигурдсоном прилетели только вдвоем - для короткого путешествия между Землей и Луной полного экипажа не требовалось.

Но Лайф почему-то не стал освобождать свое место. Он растерянно отвел взгляд и сквозь прозрачную обзорную стену уставился на призрачный лунный ландшафт, в данный момент освещенный лишь отраженным Землей светом.

- Знаешь, Стас, - нерешительно проговорил Сигурдсон. - Я понял, что это неудачная идея. Лучше обойдемся без личной встречи.

Я удивленно посмотрел на него:

- С какой стати? Что случилось?

- Понимаешь... В общем, Гриша был моим лучшим другом. Самым лучшим, если не считать Мелиссы, которую я... с которой все иначе. Мы много налетали с ним, мы были отличной командой, мы понимали друг друга с полуслова. Но теперь... Нет, я не стал считать его врагом. Он по-прежнему мой друг. Но после всего, что я узнал, что увидел, я перестал симпатизировать его народу. Я уже не смогу относиться к нему так, как раньше. И при встрече... при встрече он сразу почувствует это. Он очень чуткий и ранимый. Сейчас он думает... он, верно, тешит себя мыслью, что есть на свете хоть один человек, который относится к нему с искренней симпатией, без всякого предубеждения. А после нашей встречи он... ему станет очень больно. Это будет для него тяжелым ударом. Не знаю, понимаешь ли ты меня...

- Понимаю, Лайф, - сказал я. - Прекрасно понимаю. И что же нам делать?