герметичные коконы, приводили в движение зубчатые колеса и тросы, а главный
кокон, словно округлый нарост, сидел на переднем конце всей конструкции. Там
располагались пост управления и каюты экипажа - герметичные,
комфортабельные, вполне пригодные для жизни и настолько независимые от
внешнего мира, что люди могли проводить в них месяцы, не возвращаясь в
привычный мир, который они оставили наверху. Однако вспомогательные
механизмы были столь велики, что просторное жилье казалось рядом с ними не
более чем куриным яйцом, балансирующим на руле велосипеда, - и в каком-то
смысле этот образ к конструкции подходил.
"Челленджер, Модель IV", никто, однако, не называл иначе, как "Ползунок", -
несомненно, из-за ее скорости, не превышавшей мили в час. Сейчас Ползунок не
полз и вообще не работал, что было к лучшему, поскольку иначе видимость бы
полностью отсутствовала - во время работы он поднимал облако мути намного
гуще, чем самое лучшее чернильное облако самого большого из когда-либо
живших осьминогов. Стены его выдвигались тогда вперед, и вращающиеся буры,
каждый величиной с омнибус, вгрызались в океаническое дно, в то время как
хлещущие вдоль них потоки воды из гидромониторов буквально взрывали ил и
песок донных отложений. Под воздействием воды и буров ложе океана
пробуждалось от своего, казалось, вечного сна и вздымалось вверх - в пасть
поглотителя землечерпалки, которая всасывала полученную пульпу, и та
транспортировалась далеко в сторону, где землечерпалка изрыгала ее, насыпая
вдоль своего пути высокие курганы. Вся эта круговерть поднимала облака
мельчайших частиц, полностью перекрывающих видимость, но проницаемых для
специальных приборов. Звуковым волнам все равно, прозрачна вода или нет, и
сканер сонара, уловившего отраженный сигнал, покажет на экране все, что
происходит в отрываемой выемке впереди. Но сейчас Ползунок наработался; на
какое-то время его моторы затихли, рабочие механизмы оторвались от грунта;
покинув выемку, он отступил назад.
механизм с воронкообразным хоботом, устилавший гравием дно выемки; однако и
эта операция была завершена, и механизм отошел назад. Поднявшийся во время
его работы ил осел быстро. Тогда началась последняя операция, та, ради
которой и проводились все эти подводные земляные работы. Тяжелая массивная
секция туннеля медленно погружалась вниз, к только что отрытой выемке с
ложем из гравия, на котором ей отныне предстояло покоиться. Тонны бетона и
стальной арматуры ушли на изготовление стофутовой секции, наружная
поверхность которой была укутана многослойным защитным покрытием.
Сформованная и полностью обработанная еще на суше, она ожидала лишь
осторожной транспортировки к месту назначения, чтобы продолжить собою
постоянно удлиняющийся туннель. Толстые тросы тянулись от намертво залитых в
бетон колец к плывшему сверху буксировочному понтону, по размерам еще
большему, чем секция, которая сама, разумеется, не обладала плавучестью.
Трубы - по ним когда-нибудь предстояло пойти поездам - были с обеих сторон
открыты воде. Массивная и неповоротливая секция висела, медленно смещаясь
вперед под действием четырех небольших, напряженно гудящих субмарин, родных
сестер той, на которой приплыл Вашингтон. Они обменивались сигналами,
притормаживая и вновь разгоняясь, маневрировали, пока не оказались над
нужной точкой выемки. Тогда балластные цистерны подводного понтона приняли
воду, и он медленно опустился, уложив секцию на подготовленное для нее ложе.
С поразительной точностью сработала выравнивающая автоматика стыка, так что,
стоило новой секции занять свое место, она точно продолжила собой
предыдущую. Субмарины с гудением опустились ниже; носовые манипуляторы
охватили гидравлическими захватами края стыка и медленно стиснулись,
скрепляя их воедино. Лишь когда резиновые прокладки сжались до предела,
рычаги замерли; тогда по стыку были укреплены запирающие пластины. Другие
машины, ползающие, уже дожидались на дне, когда шов схлестнул заливочные
формы, чтобы наполнить их специальным раствором застывающего в воде бетона и
соединить секции наглухо.
с усердием муравьев в муравейнике. Однако сам этот порядок увлек мысли Гаса
в сторону - к разрушению, к недавней катастрофе, которая на короткое время
поставила под угрозу весь проект.
в океанский ил.
Всего лишь один день. Уцелевшие люди на всю жизнь запомнят мгновение, когда
лопнул трос и секция, кувыркаясь, начала падать прямо на туннель и на
Ползунка. Одна субмарина.., один человек оказался в нужном месте в нужный
момент и сделал то, что было невозможно сделать. Один-единственный крохотный
механизм с отчаянно вращающимся гребным винтом смог удержаться возле секции,
оттаскивая ее изо всех силенок с траектории падения в сторону - едва-едва;
однако этого "едва" хватило, чтобы спасти туннель и машину внизу. Но и
субмарина, и человек заплатили сполна за этот дерзкий поединок с громадной
конструкцией, ибо от удара о дно секция раскололась и вздыбилась, словно
мстительный молот, и сокрушила пылинку, осмелившуюся вступить с ней в
борьбу. Один человек погиб, сохранив этим жизнь другим. Так Алоисиус
О'Брайан покрыл свое имя славой. Первая смерть на строительстве - и более
честной смерти человеку не пожелаешь, если вообще позволено говорить о том,
присуще ли человеку желание смерти. При этой мысли Вашингтон вздохнул: будут
смерти, будут наверняка, прежде чем строительство завершится. Рулевой, видя,
куда направлен взгляд пассажира, легко угадывал его мысли, словно тот
говорил вслух:
ирландцев получаются хорошие подводники, и это не пустая похвальба - а если
кто засомневается, вы только расскажите про него, как он нырнул под
тысячетонное надгробие и что совершил. Да вы не терзайте себя, капитан.
Другая секция уже в пути, она заменит ту, подумаешь, опоздает на несколько
часов - но ведь движется же. Дело будет сделано.
и была хорошо видна на фоне огней внизу. Гас знал, следующая уже ждет своей
очереди, вися в темноте поодаль, а последняя движется сюда с максимальной
быстротой, какую могут обеспечить буксиры. По его указанию субмарина пошла
вдоль выемки, вплотную к двум собранным секциям, отходившим от кессона,
которому предстояло когда-нибудь сделаться станцией Грэнд-бэнкс. Глубина
здесь не превышала одиннадцати саженей; это позволяло производить выгрузку
бута для станции прямо с судов, что значительно облегчало дело.
Искусственный остров рос к поверхности, увеличиваясь с приходом каждой
баржи, добавлявшей ему щебня и песка. Гас взглянул на часы и показал вперед.
плавучего дока; раздался глухой удар магнитного захвата о корпус, и
субмарину втащили на ее место. О'Тул, перебросив рычаги, открыл верхний люк,
и свежий, привольный ветер океана толкнул своей влажной ладонью Гаса в лицо,
когда тот вышел на воздух. Оказалось, что солнце уже успело зайти, пока они
находились в глубине океана, и туман, который теплые лучи какое-то время
удерживали в бухте, спешил вернуться, словно пробовал наверстать упущенное.
Его длинные струи вились над доком, принося с собой внезапную прохладу
северного сентябрьского вечера. К субмарине опустили трап, и Гас поднялся
наверх, навстречу ожидавшему его моряку; Гас шагнул с трапа, и моряк отдал
ему честь.
снимаемся, как только вы будете на борту.
начался задолго до рассвета и был всего лишь одним из бесконечной вереницы
точно таких же дней; начало их терялось далеко в прошлом. Гас даже не мог
вспомнить, когда оно было - начало. Решив побриться, он заглянул в зеркало
и, увидев себя, поразился - на него смотрел чужой человек, с лицом,
болезненно бледным от долгого пребывания вдали от солнца, с темными кругами
у глаз от постоянного недосыпания, с проблесками седины на висках от
ответственности, слишком большой и слишком долго несомой. Но он никогда ни о
чем не жалел; то, что он делал, стоило того, чтобы это делать, - игра стоила
свеч. Даже сейчас он сетовал лишь на то, что ночь, за которую хорошо бы
выспаться, ему предстояло провести на борту военного корабля "Боадицея" -
члены экипажа ласково называли его "Старым Костоломом" за ту сноровку, с
какой корабль справлялся с бушующими волнами. Это было судно на воздушной
подушке, последнее пополнение Королевской Американской береговой охраны,
способное делать 50 узлов над самыми неистовыми морями, как и над песками,
болотами, твердым грунтом - предмет восхищения таможенника, ужас
контрабандиста; на полном ходу оно шло, как шел бы по стиральной доске
грузовик без рессор, так что не это место стоило выбирать на ночь, если
желаешь выспаться. Но задачей путешествия был не сон, а скорость - а уж
скорость этот необычайный аппарат гарантировать мог. Сам капитан Стоке
дожидался на верху сходней; с искренней гостеприимной улыбкой он пожал
Вашингтону руку.
Гасу. - Отдать швартовы!!! - гаркнул он матросам на палубе, будто пушка
выпалила. - Сводки дают умеренное волнение, так что мы сможем держать
пятьдесят пять узлов почти всю ночь. Если море останется таким же спокойным
- придем в Бриджхэмптон на рассвете. Какой-то малый из газеты напросился с
нами, никак его было не спровадить. Надеюсь, вы не возражаете?
так что если пресса захочет повидаться со мной, - я готов.
рыжеватый человек в клетчатом пиджаке и котелке, традиционном головном уборе
газетчиков. Он был из того нового поколения репортеров, которые шагу не
могут ступить без электроники; записывающие устройства, как ранец, висели у
него за спиной, микрофон выглядывал из-за одного плеча, линзы фотоаппарата -
из-за другого.
газетный пул, просто монетка у меня упала как надо - ведь только один
Сертаков Виталий
Глуховский Дмитрий
Куликов Роман
Лукин Евгений
Свержин Владимир
Шилова Юлия