Чтение 15–й страницы книги ~В зените~

Я не очень надеялся получить осмысленный ответ, потому что на лбах у машин
рядом с квадратом были привинчены шесть нулей, то есть шестизначное число
элементов - достаточно, чтобы ходить и говорить, но слишком мало, чтобы
понимать вопросы. Однако на мой простой вопрос я получил ответ.

- Он всезнающий, - сказала одна тумба.

- Он вездесущий.

- Он всемогущий.

"Вот тебе на! - подумал я. - Нашелся среди программистов чудак, который
сочинил религию для роботов".

- Он зовет тебя.

Но я хорошо помнил, что "автоматы-разведчики с планеты не возвращаются". И
"завод остановлен, персонал эвакуирован". И не вызывал у меня доверия этот
застрявший, здесь никому не ведомый программист, упивавшийся поклонением
машин. Не разумнее ли уклониться от встречи с маньяком?

- Благодарю за приглашение, - начал я, пятясь к ракете, - в следующий раз я
обязательно...

Продолжать не пришлось. Вдруг я взлетел вверх и прежде, чем успел
сообразить что-нибудь, очутился на плоском темени одной из машин. Другие
держали меня под мышки справа и слева. И тут же их ноги зашлепали по лужам
цвета раздавленной клюквы.

- Стой! Куда? Пустите! - Он зовет тебя!

Пришлось подчиниться, тем более что машины, шагающие рядом, цепко держали
меня. Лапы у них были литые, .с острыми краями, и я боялся сопротивляться -
опасался, как бы не порвали скафандр. Ноги машин выбивали дробь по камням,
они переступали куда чаще человеческих. Мы мчались по бездорожью со
скоростью автобуса. Внутри у меня все дрожало, копчик болел от ударов о
жесткую макушку робота, в глазах мелькали мазки кармина, киновари,
краплака, сурика. Мы шли малиновыми холмами, темно-гранатовой лощиной,
пересекли реку, похожую на вишневый сироп, углубились в ущелье со скалами
цвета бордо. Ненадолго мы нырнули в тушь, утонули в черноте. Я не видел
ничего, как ни таращил глаза. Но машины, должно быть, различали
инфракрасное сияние, они топали тик же уверенно. И опять мы вернулись из
ночи в багровый день. Вдали показались удлиненные корпуса и в нарушение
цветовой гаммы голубые вспышки сварки.

"А завод-то на ходу! - подумал я. - Не заброшен. Ошибся мой киберчертенок".

Впрочем, к корпусам мы не пошли, сразу же свернули в сторону и остановились
у покатого пандуса, ведущего вглубь. Привычная картина. Передо мной было
стандартное противометеоритное укрытие для безвоздушных планет. Все было
знакомо: в конце пандуса шлюз, налево баллоны с кислородом, метаном,
аммиаком - кому какой газ требуется. Прямо коридор и комнаты, а в комнате
ванна и ратоматор - этот чудесный прибор сапиенсов, расставляющий атомы в
заданном порядке, изготовляющий любую пищу по программе, тот самый, который
штамповал для меня земные персики во время болезни. Ленты с программами у
меня были, и, ожидая, пока Он позовет меня, я изготовил себе спекс жареный,
спекс печеный, кардру, ю-ю и соус 17-94. Что это такое, объяснять
бесполезно. Блюда эти придуманы здешними "химиками в лабораториях, формулы
смесей невероятно длинны и ничего вам не скажут.

В общем спекс - это нечто жирно-соленое, кардра - кисло-сладкое, ю-ю пахнет
ананасами и селедкой, а соус 17-94 безвкусен, как вода, но возбуждает
волчий аппетит. И я возбудил волчий аппетит, поужинал спексом и прочим,
поскольку же Он все еще не звал меня, завалился спать. День был тяжелый. Я
ввинчивался в пространство, потом вывинчивался, перегружался и невесомился
в ракете, трясся на стальной макушке, попал не то в плен, не то в гости. И
если в таких обстоятельствах вы не спите от волнения, я вам не завидую.

Поутру меня разбудили гости - тоже машины, но куда больше вчерашних, такие
громоздкие, что они не могли влезть в помещение, вызвали меня для разговора
в пустой зал, вероятно, в прошлом спортивный, с сухим бассейном в центре. В
этом бассейне они и расположились, уставив на меня свои фотоглаза. У них
тоже были ноги на кривошипах, подвешенные к ушам, и лбы с эмблемой "дважды
два". Но у вчерашних машин лбы были узкие, плоские физиономии имели вид
удивленно-оторопелый. У этих же глаза прятались глубоко под монументальным
лбом, и выражение получалось серьезно-осуждающее, глубокомысленное.
Вероятно, это в самом деле были глубокомысленные машины, потому что рядом с
квадратиком у них были привинчены пластинки с восемью нулями. Сотни
миллионов элементов - вычислительные машины довольно высокого класса.

- Он поручил нам познакомиться с тобой, - объявили они.

Я подумал, что этот Он не слишком-то вежлив. Мог бы и сам поговорить со
мной, не через посредство придворных-машин. Но начинать со споров не
хотелось. Я представился, сказал, что я космический путешественник, прибыл
с далекой планеты по имени Земля, осматриваю их шаровое скопление.

- Исследователь, - констатировала одна из машин.

- Коллега, - добавила другая. (Я поежился.) А третья спросила:

- Сколько у тебя нулей?

- Десять, - ответил я, вспомнив, что в мозгу у меня пятнадцать миллиардов
нервных клеток, число десятизначное.

- О-о! - протянули все три машины хором. Готов был поручиться, что в
голосах у них появилось почтение. - О! Он превосходит нас на два порядка..
- Какой критерий у тебя? - спросила одна из машин.

- Смотря для чего! - Я пожал плечами, не поняв вопроса.

- Ты знаешь, что хорошо и что плохо? Я подумал, что едва ли им нужно
цитировать Маяковского, предпочел ответить вопросом "а вопрос:

- А какой критерий у вас?

И тут всђ три, подравнявшись, как на параде, и подняв вертикально вверх
левую переднюю лапу, заговорили торжественно и громко, как
первоклассник-пятерочник на сцене:

- Дважды два - четыре. Аксиомы неоспоримы. Только Он знает все (хором).

- Знать - хорошо (первая машина). - Узнавать - лучше (вторая).

- Лучше всего - узнавать неведомое (третья).

- .Де знать - плохо (мрачным хором).

- Помнить - хорошо. Запомнить - лучше. Наилучшее - запомнить неведомое.

- Забывать плохо (хором).

Там были еще какие-то пункты насчет чтения, насчет постановки опытов,
насчет наблюдений, я уже забыл их (забывать плохо!).

А кончалась эта декламация так:

- Кто делает хорошо, тому прибавят нули.

- Кто делает плохо, того размонтируют.

- Три - больше двух. Дважды два - четыре.

- Ну что ж, этот критерий меня устраивает, - сказал я снисходительно. -
Действительно, дважды два - четыре, и знать хорошо, а не знать плохо.
Поддерживаю.

И тогда мне был задан очередной вопрос коварной анкеты:

- А какая у вас литера, ваше десятинулевое превосходительство?

- У каждого специалиста должна быть литера. Вот я, например, -
восьминулевой киберисследователь. А - астроном. Мой товарищ В -
восьминулевой биолог, а это восьминулевой С - химик.

- В таком случае я - АВС и многое другое. Я космический путешественник, это
комплексная специальность, она включает астрономию, биологию, химию, физику
и прочее.