Чтение 15–й страницы книги ~Приют охотника~

не видели еще такого поединка!

И тогда царь остановился на секунду перевести дух, и он так вспотел,
что весь блестел от пота, и тяжело дышал.

- Право, Волнорез, - сказал он, - я бился со многими знаменитыми
воинами и всех убил, но такого, как ты, еще не встречал.

- Это все потому, что я бьюсь за женщину, которую люблю! - отвечал
Волнорез. И он ни капельки не вспотел и дышал ровно!

И они схватились снова, и наконец Волнорез выбил меч из рук царя и
приставил кончик своего меча к самому его сердцу.

- А теперь я убью тебя! - сказал он. - Потому что ты опозорил мою
любимую.

- Тогда все мои свирепые воины убьют в отместку тебя и ее тоже, -
сказал царь. - Белороза, если ты скажешь мне, что любишь меня, я пощажу
его жизнь и отпущу его.

- Я не могу сказать такую ложь! - крикнула царевна Белороза. - Я люблю
одного Волнореза, и если вы его убьете, я себя тоже тогда убью! Вы можете
за мной следить, но вы ведь не можете следить за мной все время, и я все
равно убью себя, а не то мое сердце разобьется, и я зачахну и так умру! -
И она обняла Волнореза.

- Увы! - воскликнул царь. - Это у меня сердце разбито! Я тебя тоже
люблю, потому, что ты такая красивая, и потому, что ты храбрее всех
женщин, которых я знал когда-то. И ни в чем, Белороза, я тебе не могу
отказать. Так ступай с этим своим избранником, и пусть боги принесут тебе
счастье.

И царь позволил Белорозе и Волнорезу уйти из лагеря, и они поскакали на
корабль, и уплыли вдвоем за океан.

- Надеюсь, я вам понравилась, майне геррен? То есть не я, а мой
рассказ. И майне дамен, конечно, тоже.

8. ИНТЕРЛЮДИЯ

Я ощутил в животе неприятную пустоту.

Купец светился гордой улыбкой. Жена его сидела, скромно потупив взор,
но глаза ее под длинными ресницами тоже сияли.

Молодой Гвилл сложился вдвое, закрыв лицо руками. Судя по тому, как
сотрясались его плечи, он находился под воздействием каких-то сильных
эмоций.

Лицо Фриды оставалось бесстрастным, зато сидевший рядом с ней мужлан
ухмылялся как страдающий бешенством волк.

Морщины старой девы собрались в одобрительную улыбку; старый вояка
казался не просто удивленным, он был потрясен, словно меч его в самый
разгар сражения взял и растаял; служанка утирала счастливые слезы. До сих
пор у меня не было возможности разглядеть ее лицо. Она оказалась на
удивление хорошенькой, и я мог бы поверить, что за этими изящными чертами
скрывается живой ум, не будь она так растрогана всей этой романтической
белибердой.

Вандок - один из самых кровавых убийц в истории. В сравнении с Вандоком
даже его прадед Ханнаил был невинным дитятей. Ханнаил по крайней мере
приносил в жертву Холу только животных.

- Но это абсурд! - возмутился я. - Полный бред! Вы все это выдумали!

Актриса приняла обиженный вид.

- Ты хочешь сказать, ты можешь поклясться в том, что каждое из
сказанных тобою слов - правда, майстер Омар? Ты действительно знаешь, что
за мысли были в голове женщины, жившей двести лет назад?

- Небольшой поэтический домысел - это одно, а...

- Я не помню, - вмешалась старая дама, - чтобы мы договаривались
говорить одну правду. Все, что требовалось, - это занимательность
рассказа. Спасибо, фрау Марла, за впечатляющую историю. Нам всем
понравилось... Правда ведь?

Менестрель поднял голову. Из его опухших глаз струились слезы.

- Это было незабываемое выступление, сударыня, - прохрипел он.

- Насколько я помню легенды, - пробормотал солдат, - Белорозе в конце
концов все-таки удалось отомстить, а это означает, что она бежала. Я верно
рассуждаю?

- Да, - буркнул я. - Но я никогда не слышал о том, как она бежала.

- Значит, теперь услышал, - торжествующе сказала актриса.

- Это наглядно демонстрирует нам... ап-чхи! - чихнул Гвилл, - как свет
может пролиться на правду в самых нео... пчхи!!! ...жиданных местах.

- Совершенно верно, - согласился я. - Все покровы невежества и обмана
спадают со временем.

Актриса вспыхнула - наша угроза не осталась незамеченной. Ее
губки-бутончики разошлись, обнажив маленькие, но острые зубки. Я
улыбнулся, и Гвилл тоже попробовал, но у него слишком текло из носа и
глаз. Ее татуировки никуда не могли деться. Скорее всего она принимает
мужа в полной темноте, ссылаясь на естественную для воспитанницы обители
застенчивость. Вряд ли он сможет долго оставаться бургомистром
Бельхшлосса, если станет известно, что он женат на шлюхе.

Не замечая нашего безмолвного разговора, он обнял ее.

- Замечательная история, и рассказано прекрасно, ангел мой! Как насчет
глотка вина в ознаменование твоего успеха? Эй, трактирщик, у тебя есть
вино?

Фриц немедленно вскочил.

- Ну конечно, майн герр! У меня есть великолепное красное из
монастырских виноградников Абайлы и еще белое с гор над Полуппо. Сладкое и
молодое, майне герр, и хранил я его в прохладном месте.

Ха! В этих северных краях, тем более в глухих сельских тавернах вино
может быть только слишком старым и прокисшим. Южнее, в Фюртлине, виноделы
научились разливать вино по стеклянным бутылкам, в которых оно может
храниться годами, но в "Приюте охотника" о таких секретах еще и слыхом не
слыхивали. Впрочем, округлость купеческого брюшка говорила о том, что с
пивом он знаком гораздо лучше, чем с вином.

Чтобы не отставать, старая дама тоже потребовала себе сладкого пирога.
Фрида следом за братом поспешила на кухню исполнять заказ. Я встал и
подошел к камину наполнить свою кружку из медного кувшина. Мне не
терпелось прочитать записку в кармане, но меня смущало множество
обращенных на меня глаз.

Когда я возвращался на место, нотариус одарил меня взглядом злобного
хорька:

- Вы усугубляете свое преступление!

- Если мне предстоит сдохнуть как собака, этого наказания хватит и на
десяток таких проступков.

- Только не вините потом меня в своих неприятностях!

Я сделал большой глоток и собирался уже было вытереть губы рукавом, но
передумал, опасаясь подцепить какую-нибудь гадость. Потом обратил внимание
на этого зануду. Он был не из тех людей, которыми я восхищаюсь, -
ничтожество, рядящееся в тогу закона и полагающее, что это добавляет ему
величия. Взгляд его метался как муха, старательно уклоняясь от встречного
взгляда, его длинный нос украшали прыщи и угри, плечи ссутулились лет этак
на десять раньше, чем им полагалось бы.

- Это еще почему? Кто, как не вы, назначили себя моими судьями?

Он покраснел до корней волос; правда, я этого не видел: берет мешал.

- И вовсе не я! Я только позволил себе высказать точку зрения, согласно
которой ни одна из известных мне окрестных администраций не претендует на
право юрисдикции в этом гм... населенном пункте.

- Ну да, и поэтому вы присвоили это право себе. - Я сделал еще глоток.
Горячее пиво обожгло мне горло, разом прогрев от макушки до пяток, но мне
было не до наслаждения этим теплом.

- Боги судят людей, и им все ведомо, - убежденно произнес законник. -
Однако прямые свидетельства их всеведения редки, - добавил он после
некоторого размышления.

Я заметил, что ветер завывает уже не так громко и что мох на полу уже
не шевелится, а ставни почти перестали хлопать. Погода в горах Гримм
капризна, порой достаточно и часа, чтобы произошли перемены к лучшему.
Конечно, буран мог и утихнуть, но холод и снег никуда не делись и ждали
меня за дверью.

Тяжелые шаги означали возвращение нашего хозяина с глиняным кувшином и
двумя маленькими кружками. Пока купец изучал оттиск на воске, которым был
запечатан кувшин, и все глаза обратились в его сторону, я торопливо
развернул записку и прочел: "Ключ от конюшни на балке над дверью". Я
быстро спрятал записку и допил остаток из кружки. Фриц все еще стоял
спиной ко мне.

Ну что ж. Если я еще смогу передвигаться после того, как он со мной
разделается, конюшня может быть сравнительно неплохим убежищем от
непогоды. Но за мной останутся следы. Я не смогу положить ключ на место,
не оставив дверь за собой незапертой, так что утром он меня обнаружит.
Нет, не пойдет.

Я решил, что мне стоит подумать лучше над тем, как ответить на небылицы
Марлы. По меньшей мере один человек подал мне намек в последние несколько
минут.

Купец объявил, что вино вполне приемлемо. Личико актрисы скривилось,
когда она пригубила его, но и она согласилась, что вино изысканно. Старая
дама вежливо предложила ей кусок своего пирога. В камин подбросили еще
дров. Публика приготовилась слушать.

- Не хватит ли на сегодня с нас рассказов про Междуморье? - предложил
старый солдат. - Расскажи-ка нам историю про какое-нибудь другое место,
майстер Омар!

- Именно это, капитан, я и собирался делать. Фрау Марла рассказала нам
историю чудесного спасения. Я поведаю вам об избавлении другого рода.