вина или кружкой пива, или за тем и другим вместе - и льется все это в
него, как в бездонную бочку, хотя, казалось бы, куда там литься? Невысок
ростом был Вийон, и комплекцией своей вовсе не походил на тех мускулистых
громил, что колошматили друг друга неподалеку отсюда, на арене амфитеатра.
Вийон, судя по его расшатанно-расплывчатому состоянию, на кулачных боях не
был и позора Влада не видел... Да, Вийон смотрел на окружающее через
тонкие стенки бокалов, но мог, тем не менее, рассуждать вполне внятно и
логично, поддерживать любую беседу и, даже на время погружаясь в полусон,
не терять ее нить. Владу были не в тягость эти беседы, хотя содержание их
он не мог бы как следует вспомнить... как и содержание многих других
разговоров...
Влада. - Вот сейчас... это место... мне ос-собенно нравится...
никто не поможет, - безнадежно пела женщина в черном. - Только жаль, что
наш век... так бессмысленно прожит... - Голос ее смолк на несколько
мгновений и в кафе стало очень-очень тихо, и люди за столиками показались
Владу тенями, всего лишь тенями того, что на самом деле вовсе не
существует и никогда не существовало. - Но излечен... недуг... бытия... -
тихо, словно задыхаясь, словно погружаясь все глубже и глубже в пустоту,
словно уходя безвозвратно, закончила певица - и лиловый свет погас, и
помост погрузился в темноту, скрывшую невысокую тонкую фигуру в длинном
черном платье с мерцающими искрами.
Влада и потыкал его в грудь. - Вот тебе и лучшее лекарство, Влад.
прелести. Да, Влад? Правильно?
углубляться в обсуждение таких тем. К тому же, пострадавшая челюсть
продолжала болеть, и эта боль почему-то тупо отдавалась в затылке.
посидишь... Бокал, другой, третий... Прогуляешься, поразмышляешь о
возвышенном, о прекрасном. Сорвешь цветок, вглядишься в совершенство и
изящество линий. Вдохнешь его аромат... м-м-м!
диковинное диво, как могло возникнуть столь упоительное единство формы,
цвета и запаха? И вознесешься ммслями в такую вышину... Есть хлеб для
тела, Влад, но есть и для души... И тут - трах-бах! - ветер, вода хлещет,
как из лопнувшей трубы, и ты весь уже мокрый с ног до головы, и без своего
недопитого бокала, и тебя несет куда-то, и какой-то хлам вокруг - а где же
цветок, Влад, где? - и физиономией тебя прямо в какие-то колючие кусты...
Вот тебе и совершенство, вот тебе и восхитительное изящество линий.
Согласен, Влад?
собеседника. Вийон сопровождал свою витиеватую речь замысловатыми
движениями рук - поблескивали в полумраке перстни, кольца и браслеты - и
язык у него теперь совсем не заплетался.
уточнять, а просто кивнул. Никто из сидящих в кафе не обращал на них
внимания.
тряпки какие-то грязные у лица, представляешь? Никакого тебе изящества, в
нос и в рот песок набился - не продохнешь, задница совершенно отсырела и
ей ужасно неуютно... Но! - палец Вийона вновь торжествующе взметнулся над
столом. - Вот они, парадоксы нашего существования, и в этом-то вся
прелесть так называемого недуга бытия!
прекрасных роз. Понимаешь, Влад? Все в жизни переплетено, возвышенное
соседствует с низменным, красота ходит в обнимку с безобразием, изысканное
вино уживается с похмельной головной болью и глядишь - а кто-то гадит
прямо на клумбу с прелестными нежнейшими цветами.
сумел найти в этом какую-то привлекательность?
пустой бокал. - Именно сумел найти. Представляешь: мокро, грязно, жестко,
все колется и царапает, в ноздрях полно земли и всякой дряни - и вдруг
мягкое такое сияние, нежный такой блеск - этакий лучик надежды во мраке
жизни. Дар, преподнесенный судьбой.
повседневности. Искра вечного огня, не погасшая среди волн, не исчезнувшая
в этом всесокрушающем потоке, намочившем мне задницу. Это ли не знамение,
Влад? Это ли не символично? Нетленная, неугасимая искра вечного!
от неиссякаемого красноречия Вийона. - Непочатую бутылку вина ты там
нашел, что ли?
бокал. - Нет в тебе полета, Влад, прозаично мыслишь. А тут поэзия, песня!
Вот, любуйся и думай о вечном.
в лицо Владу.
перстню на длинных, с неряшливо обрезанными ногтями пальцах собеседника.
по-твоему? - Вийон пошевелил безымянным пальцем с довольно широким
кольцом, отливающим тусклым серебром. - Это что, по-твоему, не вещь?
одинокий перстень с красным камнем, - мне вполне хватает.
песня, а не кольцо! Символ спасения! Да ты посмотри, получше посмотри! Это
же как глоток вина поутру, после буйного вечера. Песня, Влад, утренняя
песня, а не какой-то там вой Белого Призрака. Шелест свежей листвы, плеск
вина, льющегося в бокал. Ты только посмотри, протри глаза и посмотри!
Лепесток в бокале!
и протянул Владу. Влад, решив, что сопротивляться бесполезно, взял
украшение и повернулся к настенному светильнику.
приговаривать Вийон. - Тонкий бокал с драгоценным напитком, способствующим
воспарению души... Ты не против, если я отхлебну из твоего бокала?
Воспари душой.
хуже и не лучше других, с черным волнистым орнаментом по верхнему и
нижнему краю. Наверное, только нетрезвому Вийону, занесенному потоком в
заросли кустарника, могло оно почудиться - как он там выражался? - лучиком
надежды и искрой вечного огня. Конечно, приятно, наверное, среди мокрого
хлама обнаружить утерянную кем-то изящную вещицу. Символ спасения... Пить
бы Вийону с утра поменьше - тогда вовремя заметил бы опасность и сидел
дома, и не пришлось бы физиономией в кусты.
тебе, Вийон. Не каждому так везет - лежа в грязи, наткнуться на прекрасное.
между пальцами кольцом и, нетрезво сощурившись, принялся пристально
разглядывать его, поворачивая то в одну, то в другую сторону, причмокивая
и покачивая головой. Он уже успел отхлебнуть из бокала Влада, и отхлебнуть
так основательно, что бокал был пуст. - А давай-ка я тебе его подарю, Влад!
замотал головой и схватил его за руку, чуть не перевернув столик.
Орловский Гай Юлий
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Андреев Николай