Чтение 15–й страницы книги ~Насморк~

Неаполь, чтобы поселиться в гостинице "Везувий", взять абонемент у братьев
Витторини, купаться, загорать и играть в волейбол. Стремясь добиться как
можно большего сходства, я даже запасся личными вещами Адамса,
хранившимися у миссис Барбур. В Неаполе меня опекала бригада из шести
человек - две пары на смену и помимо них два специалиста, следившие на
расстоянии за моим кровообращением, работой легких и сердца. Только на
пляж я ходил без датчиков, и тогда в ход пускались бинокли. По приезде я
положил в сейф гостиницы девятнадцать тысяч долларов, чтобы взять их через
пять дней и держать в номере. Я не избегал случайных знакомств, посещал те
же музеи, что Адамс, как и он, побывал в опере, бродил его маршрутами по
берегу залива, а в Рим поехал на том же самом "хорнете". В нем имелся
усилитель, увеличивавший радиус действия датчиков. В Риме меня ждал доктор
Сидней Фоке, судебно-медицинский эксперт. Ему предстояло просмотреть все
ленты с записями, что он и сделал. И вот так - полным провалом - наша
операция и завершилась.

Я представил Барту "дело одиннадцати" в сокращенном варианте, которым
мы пользовались, когда подключали к следствию кого-то нового. Этот вариант
мы называли панорамным.

Окна кабинета выходили на север, а тень от больших вязов делала его еще
темнее. Когда я выключил проектор, Барт зажег настольную лампу, и комната
сразу преобразилась. Барт молчал, несколько удивленно приподняв брови, а
мне это вторжение к нему, совершенно чужому человеку, показалось вдруг
абсолютно бессмысленным. Я опасался, что он спросит, какой, собственно,
видится мне его помощь, а то и прямо заявит, что подобные проблемы - вне
сферы его интересов. Между тем Барт встал, прошелся по комнате,
остановился за прекрасным старинным креслом и, положив руки на резную
спинку, сказал:

- Знаете, что надо было сделать? Послать целую группу "симулянтов". По
меньшей мере человек пять.

- Вы думаете?.. - удивился я.

- Да. Если представить вашу операцию в категориях точного эксперимента,
то вы не выполнили исходных, или граничных, условий. Чего-то недоставало
вам или вашему окружению. Следовало подобрать людей в таком интервале
дисперсии, какой наблюдался у жертв.

- Ну и подход у вас! - непроизвольно вырвалось у меня.

Он улыбнулся:

- Вы привыкли к другому словарю, не так ли? Потому что оказались в
кругу людей, мыслящих полицейскими категориями. Эти категории хорошо
разработаны для поимки преступников, но не для решения проблемы:
существует ли преступник вообще? Я полагаю, что, даже очутившись в
опасности, вы могли ее не заметить. Конечно, до поры до времени. Но и
позже вы разглядели бы сопутствующие обстоятельства, а не причинный
механизм.

- Разве одно не может быть одновременно и другим?

- Может, но не обязательно.

- Но ведь я, в отличие от тех одиннадцати, был подготовлен к этому
заранее. Я должен был записывать любую подозрительную деталь.

- И что же вы записали?

Смешавшись, я улыбнулся:

- Ничего. Раза два хотелось, но я счел, что это от обостренного
самоанализа.

- Вы когда-нибудь подвергались действию галлюциногенов?

- Да. В Штатах до начала этой операции. ЛСД, псилоцибин, мескалин - под
медицинским контролем.

- Понимаю. Закалка. А можно узнать, на что вы рассчитывали,
согласившись выступить в подобной роли? Вы лично.

- На что я рассчитывал? Я был умеренным оптимистом. Надеялся, что мы
хотя бы установим, преступление это или стечение обстоятельств.

- Вы были большим оптимистом! Неаполитанская западня существует - это
кажется мне бесспорным. Однако это не часовой механизм, а скорее лотерея.
Симптомы изменчивы, прихотливы, они исчезают или вовсе не проявляют себя.
Не так ли?

- Безусловно.

- Ну вот. Моделью может служить участок, находящийся под обстрелом. Вас
могут убить и взяв на мушку, и вследствие плотности обстрела. Но ведь так
или иначе на той стороне кто-то заинтересован в трупах.

- Ах, вот как вы это себе представляете! Шальная пуля не исключает
преступления?

- Само собой. А вы об этом не думали?

- В общем-то нет. Однажды, правда, подобная мысль была высказана, но на
это возразили, что в таком случае придется соответственно повернуть
следствие...

- Да, да! Злой человек или злая судьба! Недаром же существует выражение
corriger la fortune [поправлять судьбу (фр.)]. Кстати, почему вы не
применяли двусторонней связи?

- Это было бы обременительно. Не мог же я ходить увешанным
электроникой. Имелась и еще одна опасность, проявившаяся в истории со
Свифтом, которого спас знакомый, остановившийся в той же гостинице. Свифт
настолько впечатляюще изложил ему свои бредовые видения, что почти убедил
его.

- Ага, folie a deux? [безумие вдвоем (фр.)] Вы опасались, что бред,
начавшись, окажется заразительным для ваших ангелов-хранителей?

- Вот именно.

- Поправьте меня, если я ошибаюсь: из одиннадцати двое уцелели и один
исчез. Его фамилия - Бригг. Верно?

- Да, но Бригг был бы уже двенадцатым. Мы все-таки не включили его в
серию.

- Не хватило данных? Теперь - о хронологической последовательности. Ваш
отчет в этом отношении составлен плохо. Вы излагаете эпизоды в том
порядке, в каком их выявляли, то есть совершенно произвольно, а не в том,
в каком они происходили на самом деле. Сколько сезонов это продолжалось?
Два?

- Да, Тиц, Коберн и Осборн - два года назад. Тогда же исчез и Бригг.
Все остальные в прошлом году.

- А в нынешнем?

- Если что и произошло, мы узнаем об этом не раньше осени. Тем более
что полиция прекратила следствие.

- Похоже, шло по возрастающей: в первой серии три жертвы, во второй -
восемь. Что ж... Вы сыграли роль приманки не только в Неаполе, но и здесь,
в Париже...

- Как это понимать?

- Вы и меня поймали на удочку. Признаюсь: это втягивает! В вашем
изложении проблема кажется такой ясной! Закономерность просто бросается в
глаза. Но поскольку все на этом поломали зубы, можно сделать вывод, что
она каверзна! Каверзна, хотя уверенность в том, что это какая-то форма
безумия, никем умышленно не вызванного, растет с каждым последующим
случаем. Вы того же мнения?

- Конечно. Это общая точка зрения. Иначе следствие не прекратили бы.

- Почему же тогда остаются подозрения, что это злодеяние?

- Как вам сказать... Так рассматриваешь снимок в газете. Невооруженным
глазом видишь лишь общие очертания фигуры, но не отдельные детали.
Рассматриваешь снимок в лупу - что-то вырисовывается лучше, но
одновременно расплывается. Берешь самую мощную линзу, и картина исчезает,
рассыпавшись на отдельные точки. Каждая точка сама по себе, воедино они
уже не складываются.

- Вы хотите сказать, что, приняв гипотезу о случайной серии отравлений,
мы опровергаем ее тем успешнее, чем тщательнее проводим расследование?

- Вот именно!

- А когда переходим к гипотезе о преднамеренных убийствах, происходит
то же самое?

- То же самое. Результаты примерно таковы: никто никого не отравлял и
нечем было отравиться. Тем не менее... - Я пожал плечами.

- Так почему вы настаиваете именно на этой альтернативе: преступление
или случайность?

- А что же еще остается?

- Хотя бы это, - кивнул он на лежащую на столе "Франс суар". - Вы
читали сегодняшние газеты?

Он показал на аршинные заголовки: "Бомба в Лабиринте", "Бойня на
лестнице", "Таинственный спаситель девочки".

- Да, - сказал я. - Я знаю, что там случилось.

- Ну вот, пожалуйста. Классический пример современного преступления:
совершено оно преднамеренно, а жертвы случайные - погибли те, кто оказался
в его орбите.

- Но ведь здесь нечто совсем другое!

- Конечно, это не одно и то же. В Неаполе смерть предопределяли
какие-то индивидуальные особенности. В римском аэропорту это не имело
значения. Разумеется. Однако уже тот человек, Адамс, писал жене о
преступлении безадресном и в качестве примера привел гвозди, рассыпанные
на шоссе. Это, ясное дело, слишком упрощенная модель. Но не менее ясно:
если кто-то и стоит за этими смертями, он ни в чем так не заинтересован,
как в создании впечатления, будто его нет вообще!

Я молчал, а Барт, бросив на меня взгляд, прошелся по комнате и спросил:

- А что вы сами об этом думаете?

- Могу сказать только, что меня больше всего поражает. При отравлении
должны быть одинаковые симптомы.

- А разве они не одинаковы? Я полагал, что да. Очередность достаточно
типичная, фаза возбуждения и агрессивности, фаза бредовых видений, обычно
на почве мании преследования, фаза исхода: бегство из Неаполя или даже из
жизни. Спасались кто как умел: на машине, самолете, даже пешком или же при
помощи стекла, бритвы, веревки, выстрела в рот, настойки йода...