Чтение 15–й страницы книги ~Иножитель~

улыбался, сиял, но молчал, не в силах вымолвить и слова.

А когда он заговорил, то на древнегреческом языке, объясняя, что его
сопровождает житель далекой планеты Земля.

Ольда приветствовала Сирано тоже по-гречески. Оказывается, она
изучила земной язык и все проведенные вместе годы Тристан и Ольда говорили
между собой только на этом языке.

Но более того...

Сирано, сняв свою нелепую здесь земную шляпу с пером, смущенно,
отойдя чуть в сторону, любовался счастьем учителя. И вдруг ощутил на себе
чей-то внимательный взгляд.

На него смотрела застывшая в проеме двери тоненькая соляресса. Ее
темные, спадающие волнами на плечи волосы обрамляли бледное лицо, чем-то
напоминающее материнское, но более подвижное, меняющееся, полное
радостного восторга и любопытства, совсем еще юное, но поистине неземное,
какое только и может привидеться во сне.

- "Долго как длилось утро и день возрастал светоносный!" - сказала,
вернее, пропела она строку из "Илиады" Гомера.

Значит, и она, Эльда, дочь Тристана и Ольды, тоже знала земной язык,
очевидно общаясь на нем с матерью, вернувшись к ней после общественного
воспитания и ощущая как бы рядом отца.

Сирано был поэтом и оценил тонкость чувств соляриев.

Ольда перестала плакать, теперь глаза ее сияли.

Тристан взял за обе руки Эльду и радостным и изучающим взглядом
рассматривал дочь.

А Эльда подошла потом к Сирано и, в свою очередь, взяла в свои
маленькие нежные ладони его руки и, смотря в него, именно "в него", а не
на него, своими бездонно-черными глазами, опять сказала по-древнегречески,
в подражание земным поэтам, соблюдая гекзаметр:

- Пусть счастье и радость встречавших коснется и гостя с Земли.

Сирано, чувствуя, как сильно забилось его сердце, смущенно склонил
голову, поправив черную повязку на лбу.

И словно ожгло его воспоминание об индейской легенде и библейские
строки о том, как "сыны неба входили к дочерям человеческим...".

А он для соляриев был "сыном неба"! Но может ли он мечтать о чем-либо
подобном, не познав на Земле восторгов любви!

Глава шестая

МИР МУДРОСТИ

Если бы мне предложили высшую мудрость

с непременным условием, чтобы я молчал

о ней, я бы отказался.

Сїеїнїеїкїа

Открывшийся Сирано де Бержераку мир Солярии был столь благоустроен,
прекрасен, справедлив и многогранен, что знакомство с ним напоминало
Сирано соединение его собственных грез с учениями любимых философов.

Он был принят соляриями как равный, к нему относились почтительно и
старались не утомлять любознательностью.

Живя в доме учителя, семья которого говорила на земном языке эллинов,
к счастью, изученном Сирано еще в коллеже де Бове, он, естественно,
познавал новый для него мир через Тристана, Ольду и особенно через юную
Эльду.

Она, посвятившая себя воспитанию самых маленьких соляриев, взяла
землянина на правах "несмышленыша" под свою опеку.

Став его первой наставницей, она стремилась показать ему свое
знакомство с культурой далекой Земли, а потому говорила с ним на
древнегреческом языке только "гекзаметра размеренными строками", подражая
изученным ею поэтам Эллады.

Выходило это у нее так естественно и мило, что придавало ее речи
особый, волнующий колорит.

- Нет в мире достойнее долга, чем воспитание соляриев малых, - певуче
говорила она. - Они, как птенцы, что у вас на Земле или в древнюю пору у
нас на Солярии. В сердцах, как забьются они, еще нет ничего. Расцвести они
могут цветком доброты или черной гирляндой злодейства. И лишь воспитанье
насытит их чувством и радостью братства.

- Ты совершенно уверена, Эльда, что все мы появились на свет
неразличимо одинаковыми и природа продолжала создавать нас неизменными?

- Ты мыслью своей пронизаешь насквозь. Конечно, права я отчасти, но
все же... Вспомни, у вас на Земле каждый живет ценой жизни другого. Смерть
съедобных питает вас всех. Убийство вам же подобных приносит желанные
блага. В несчетных веках на Солярии нашей не знали убийств, "кровавая
склонность" изжилась сама. От мысли одной, чтобы жизни лишить, здесь
каждый из нас содрогнется. И если теперь я о том говорю, то лишь ради тебя
в том себя принуждаю.

- Спасибо тебе, наставница, которую у нас на Земле сочли бы
обитательницей Олимпа. Но как же вы обходитесь без убийств "съедобных",
ради поддержания своей жизни? Ведь вы же не боги Олимпа, чтоб питаться
лучами светила!

- Пропитанье соляриям нашим дает вечно враждебный нам мир.

- Что это за мир? - удивился Сирано.

- Невидимый нам без хитрейших устройств. Ничтожные злобные звери
стремятся проникнуть к нам в кровь и вызвать недуги. "Хранители жизни",
такие, как мать, незримо помогут нам выиграть сраженье в крови и победить
там болезни.

- У нас для этого "отворяли кровь".

- Бесконечно давно и у нас так лечили, не зная того, что органы наши,
кровь восполняя, "друзьями здоровья" ее насыщают, мельчайшими стражами
тела, способными злобных врагов уничтожить*, возвращая больному и радость
и силу, все то, что во мне так вскипает и рвется наружу. Прости.

_______________

* Описание мира микробов, открытых спустя двести с лишним лет

после Сирано де Бержерака, приведено им в его трактатах. Он говорил

там и об уничтожении этих зловредных существ, несущих болезни,

"защитниками организма", обитающими в крови, за триста лет

предвосхищая современные знания об антителах, находящихся в крови.

(Примеч. авт.)

И мудрая наставница Сирано де Бержерака начинала танцевать,
кружилась, взлетала в воздух, быстро меняла грациозные позы, невыразимо
женственная и, застыв, подобно статуе, достойной античного резца,
всматривалась в него бездонными в своей черноте глазами. Потом порывисто
начинала кружиться, заливалась смехом. Наконец, утомленная, садилась в
волнующей близости к Сирано и, переводя дух, сразу начинала рассказывать.
О том, что злобное невидимое зверье размножается с непостижимой быстротой
в специально создаваемых для этого условиях под влиянием минеральной
питательной среды и животворных лучей светила. В своей слившейся массе они
представляют то необходимое питательное вещество, которое в былое время
выращивалось древними соляриями в почве планеты. Получая питательную массу
от невидимых своих врагов, солярии ныне научились приготовлять из нее
самые изысканные и вкусные блюда.

Сирано слушал, дивился, сам не зная, чему больше: изобретательности
соляриев, сумевших отказаться от всех видов убийств, или столь резким, но
очаровательным переходом в поведении Эльды.

Эти переходы и восхищали, и вместе с тем смущали Сирано.

Ему трудно было сосредоточить внимание на том, что Эльда снова
говорила на певучем языке эллинов. И она учила, как не смог бы учить никто
на Земле. Однажды она решила превратиться в ученицу, пожелав непременно
овладеть родным для Сирано французским языком. Ей нравилось его звучание,
и она с радостным упоением воспроизводила каждую услышанную фразу, сразу
усвоив произношение.

Это были непередаваемо прекрасные для Сирано взаимные уроки!

Эльда делала поражавшие Сирано успехи в освоении второго и даже более
любимого, по ее словам, земного языка.

Во время очередного урока она спросила, как истая парижанка:

- Зачем ты носишь эту уродливую черную повязку на лбу? Я хочу видеть
тебя таким, каков ты есть.

Сирано, смутившись, рассказал и о своем прирожденном уродстве
(искренне удивив этим Эльду, привыкшую к носолобым соляриям), и о своем
ранении, когда брошенный врагом острый нож-мачете снес ему верхнюю часть
носа, оставив безобразный шрам.

Эльда захлопала в ладоши совсем по-земному (чему научил ее сам же
Сирано), заявив, что теперь дело за ее матерью Ольдой, недаром она уже не
"дочь" и даже не "сестра", а прославленная "мать здоровья".

Величественная Ольда по просьбе дочери явилась к землянину:

- Я могу избавить тебя, Сирано, от твоего нежелательного шрама,
остатка невежественного лечения после ранения твоего.

- Что же ты хочешь сделать, прославленная "мать здоровья"?

- Пусть не беспокоит тебя мной задуманное. Это не будет связано ни с
каким кровопролитием, как в былые времена у нас и ныне на вашей
прекрасной, по словам Тристана, планете.

- Прости меня, "мать здоровья", но я не из тех, кто боится крови.

- О, речь идет не о том, чтобы щадить тебя, а скорее о том, чтобы
приобщить тебя к нашим знаниям живого организма.

- Я преклоняюсь перед знаниями соляриев и радуюсь всякой возможности
обогатиться ими.