происходит, на них налетела целая толпа разъяренных мамутов и принялась
избивать.
сильно притуплено. Даже странно: он хорошо слышит, его зрение сохраняет
почти обычную остроту, даже обоняние какое-то остается, а у некоторых,
более того, обостряется... Вот только с осязанием у замороженного
проблемы. Любую боль человек в таком состоянии ощущает словно бы сквозь
толстую шубу.
фиксированный человек ощущает себя чем-то вроде микроскопической точки,
затерянной в глубинах его собственного тела, ставшего невообразимо
огромным. Но вся эта боль даром не проходит - она копится, она дожидается
того момента, когда начинается разморозка, когда человек-точка
стремительно разбухает, стремительно заполняет громаду своего тела. Как
сказал один из пострадавших в той бойне, корректор Соломон Бетбай,
любитель сочинять похабные песни: "Я бежал навстречу собственной боли, я
пожирал ее километрами".
мамуты молотили их ногами в утяжеленных ботинках, разбивали суставы,
вышибали зубы, ломали ребра и позвоночники - и чувствовалось, что эти
уроды еле сдерживаются, чтобы не забить куаферов насмерть.
вышибли второй глаз, один из нападавших - как видно, главный мамут - резко
крикнул с гортанным пьяным акцентом уальских воинов:
сокрушающего удара, досадливо зарычал и с тем же рыком добавил:
балахонах, с телами, разрисованными хищно и непристойно. При их появлении
мамуты с визгливыми смешками, с похабными, жутковатыми шуточками по
приказу того же уальца "уступили место дамам и заняли места в зрительном
зале".
заворковали дамы. - Вот сейчас тебе штанишки снять помогу. Ну-ка, что там
у тебя за сокровище?
толстую шубу заморозки, что люди-точки корчились и съеживались еще больше.
Куаферы, к боли привычные профессионально, забыли про свой профессионализм
и с ужасом ждали того момента, когда заморозка начнет проходить, с ужасом
прикидывали, навстречу какой же боли придется тогда им бежать и хватит ли
у них сил выдержать эту боль.
оставив избитых истекать кровью в желтой пыли.
недалеко от гексхузе, каждый спокойно занимался своими делами, многие
спали, используя короткую передышку по графику; один только Федер,
уединившийся, как всегда, с Антоном для текущих поправок проборного плана
на завтра, вдруг почувствовал беспокойство.
по тропинке, откуда-то зная наверняка, где находится источник острого
беспокойства. И вскоре застыли на миг в ошеломлении, наткнувшись на
разбросанные, медленно обмякающие тела - к тому времени действие фиксатора
заканчивалось, избитые уже мчались навстречу боли.
кто-то заметил бегущего Федера, и все остальные куаферы уже мчались к
месту побоища.
о немедленной мести и распорядился со всеми предосторожностями перетащить
избитых в медицинскую комнату к аппарату, именуемому "вторым врачом".
то, с чем он был уже хорошо знаком и называл болтоманией. Он вдруг стал
очень много ненужного говорить, хотя и стремился к тому, чтобы его приказы
были, как всегда, лаконичными, почти односложными, но сейчас и сам
понимал, что у него ничего не получается. Словесный понос был сильнее его.
Сейчас его несло, и он никак не мог заставить себя заткнуться.
метров, - заморозка кончилась, бегство к собственной боли благополучно
завершилось, и раздались дикие крики избитых.
10
без меня.
решительно кивая головой. Но потом побежал, сам того не заметив. И тут же
остановился, запыхавшись, когда увидел на своем пути Веру.
чем дело, Федер. Я уже давно не могу ничего понять вообще. Может,
поговорим?
встревоженным лицом мерил шагами свой всеми цветами радуги расцвеченный
кабинет.
случайности происшедшего, в том, что виновные "несомненно будут наказаны -
правда, не сейчас, сейчас по политическим соображениям вредно", в том, что
такое ни при каких обстоятельствах уж точно не повторится...
облегчению Аугусто:
идиотом, а? Что вы хотите этим сказать, дорогой Федер?
сделано без твоего ведома...
приподнял бровь:
и продолжил:
чихнут, разрешения не спросив. Здесь ты ошибся, Аугусто. Ты одинок. Ты
хотел иметь вокруг себя идиотов, потому что умных боишься, но у идиотов
есть не только преимущества - у них есть серьезные недостатки. Дурак
всегда подставит куда хуже, чем умный. Правда, насчет дисциплины с
дураками - полный порядок... Словом, остается второй вариант - что ты сам
все это и затеял.
голосе неприкрыто звучала угроза.
живых оставил, вот этот вот самый пробор ямайский - все это теперь под
большим вопросом.
остается, как договаривались.
пятую часть команды - команды, заметь, малочисленной, в которой каждый -
специалист и уже потому незаменим. Ты начал войну и теперь уж империю-то
свою ты потеряешь точно. Ты, дорогой, кажется, не понимаешь, что вся затея
с Ямайкой вот-вот рухнет. Вместе с тобой.
прямо-таки вместе со мной?
поинтересовался Федер. Инстинктом, чутьем, Бог знает чем еще он жестко
держался за ту грань агрессивности, которую в разговоре с человеком типа
Аугусто ни в коем случае переходить нельзя.
дорогой Федер, не станут делать чего-нибудь такого, о чем впоследствии
пожалеют. Надеюсь, они не станут строить планы кровавой мести. Было бы
грустно превращать обыкновенный конфликт, которыми переполнен наш
разнесчастный мир, в повод для войны на уничтожение. Тем более что
виновные, повторяю, будут не-пре-мен-но наказаны. Они просто не оставят
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Шидловский Дмитрий
Никитин Юрий
Ибсен Генрик