разрушений. Город Каспа содрогался от насилия, везде поднимались столбы
дыма. Ярко-оранжевое сияние освещало низко нависшие тучи там, где горел
фосфороочистительный комбинат, и клубы гари были окрашены в яркие цвета. То
там, то тут в Каспе танцевали нелепо-яркие языки пламени, мрачно
контрастируя с низкими черными тучами. Капли дождя застучали по ветровому
стеклу, когда Арта бросила машину вперед.
людьми? Что будет с храмами? - При этой мысли она заморгала, стараясь
справиться со слезами. - Они уничтожат нас!
чтобы полет оставался спокойным и управляемым.
нас? Какие силы в тебе скрываются? Готова ли ты испробовать ту кипящую кашу,
которую мы заварили? Мы в тебе не ошиблись?"
напряжения костяшками, сжимающие ручку управления. Арта всмотрелась в огонь,
пляшущий по древесностружечным жилам строения, над которыми они оказались.
Люди, обезумев, выбегали на улицы, сгибаясь под тяжестью коробок с вещами,
которые они пытались спасти. Она вполголоса пробормотала быструю молитву.
дождь, струившийся повсюду, делал его серым и блестящим. Он рассеянно
отмечал ненадежные строения, так поспешно отстроенные из развалин и самого
дешевого материала. После разрушений, принесенных Звездным Мясником во время
прошлого восстания, Каспа стала городом нищеты. За чертой города, почти
скрытые облаками, на горизонте поднимались зубчатые темные горы. То тут, то
там можно было разглядеть мрачные группы деревьев, покрывавших нижние
склоны.
цены. Она покупается несправедливостью, страхом и страданием.
цивилизации. Она вечно отклоняется вперед и назад. Иногда жизнь становится
черной и гнетущей - порождает тиранию, подобную Риганской империи. В другие
периоды человеческое общество живет в полосе света и свободы, когда душа
распрямляется и поет, - только люди никогда не ценят как следует и такие
времена. Самодовольство, Арта, это незавидное следствие любых усилий
человека. Нам надоедает то, что у нас есть, и то, что мы терпим. Мечты в
наших умах становятся скучными. Хорошее и плохое, справедливое и
несправедливое, правильное и неправильное - то, что нас окружает, становится
привычным - фатально, если хочешь.
Если не помешать землю, из нее ничего не вырастет.
боевой броне поливали толпу фиолетовым огнем бластеров. Откуда-то кто-то
сделал ответный выстрел. Браен заметил, что она содрогнулась, и устало
вздохнул.
завихренных облаков.
ошибаюсь, гнев Рига начертан на носу их корабля.
Богам, чтобы я в тебе не ошибся". Браен провел скрюченными от возраста
пальцами по стали своего гранатомета. "Но если я ошибся..."
скорость. Она старалась не потерять управления, замедляя авиакар до самой
малой скорости, при которой она сохранила бы устойчивость в штормовых
порывах воздуха. Дождь громко хлестал по корпусу.
конфликта и нарушили правила движения воздушного транспорта.
уляжется ужасное волнение. Вот и все.
проводят в участок. Там вам предъявят обвинения в нарушении правил воздушных
перевозок и комендантского часа.
увидят наши сутаны...
которые должны проверяться специальными зондами.
отражавшиеся на ставшем несчастным лице. Неужели она забыла про лежащее
рядом оружие? Неужели страх полностью парализовал ее?
Открылся люк, и с их дверью сцепился захват. Арта попыталась сглотнуть, не
замечая дождя, который задувало внутрь, на их одежды и пластиковые сиденья.
На той стороне мужчина в черной форме готовился перейти к ним. Браен подался
вперед, чтобы лучше видеть, что худая рука впилась во влажную раму двери.
патрульный пошел по трапу.
спуская глаз с Арты.
пятно. Оглушающее "Бам!" заставило его уши зазвенеть от сотрясения.
Отвратительный запах оскорбил его обоняние, когда едкий дым ворвался в
открытую дверь. Авиакар пьяно завалился набок.
продолжала сжимать в одной руке гранатомет. Магистру Браену пришлось изо
всех сил вцепиться в спинку сиденья, чтобы не вывалиться в открытый люк:
ногти его срывались с влажной ткани.
пораженная тем, что аппарат гражданской полиции исчез: только неровные
дымящиеся остатки трапа все еще свисали с авиакара. Металл на его краю
казался оплавленным и с шипением испарял капли дождя.
взгляд медленно опустился к гранатомету.
захватов. Дождь хлестал его по лицу, а он торжествующе кудахтал в ярость
шторма.
руках гранатомета - и знала, чти надо сделать!"
района, где может оказаться еще один крейсер? Позаботьтесь о том, чтобы
доставить меня до Макарты, милочка. А я займусь официальными помехами.
черту, произошло сейчас, Браен?
удалось оторвать последний захват, и он захлопнул дверь.
они рухнули на сверкающую от дождя черепичную крышу жилого района. Здание
содрогнулось от удара. Как в замедленных съемках, стены обвалились внутрь,
сложившись вокруг исчезнувшего корабля наподобие лепестков гигантского
грязно-коричневого цветка. Какой-то мужчина стремительно выбежал из двери -
и в тот же момент рухнула последняя стена.
дросселя вперед.
капли воды с теплового гранатомета.
жалела, что не может встать и пройтись, чтобы восстановить кровообращение,
или сделать еще что-нибудь - что угодно, только бы не вести разговор с
Сассанским адмиралом, чье изображение заполняло главный монитор капитанского
мостика.
плафонов. Отполированные плиты пола и образцовый порядок на всех постах
дежурства отражали то, как Компаньоны гордились своим флагманским кораблем.
И эта гордость не ограничивалась железками. Первые офицеры склонялись к
мониторам, а всевозможные техники негромко бормотали что-то компьютерам. За
ее спиной специальная команда координировала операцию по наведению порядка
на планете. Два офицера работали на посту управления движением, следя за
тем, чтобы подлетали только проверенные корабле - да и те под зорким
взглядом "Крислы". Голографические мониторы характеризовали состояние
корабля и ремонтные работы, которые велись там, куда попали выстрелы
микленцев. А напротив Скайлы лицо имперского адмирала Джакре заполняло собой
монитор мостика.
понятны сожаления Командующего по поводу прискорбной кончины Претора.