Чтение 15–й страницы книги ~Выбраковка~

схватили. Тут нужно быть законченным подлецом, чтобы мгновенно
перестроиться. Мошенники профессиональные это умеют. У них переключение за
доли секунды происходит. Был у меня случай...
Гусев закурил. Лицо его вдруг неприязненно скривилось - наверное, случай
был печальный. Валюшок с интересом ждал продолжения.
- В общем, брали мы на живца парочку негодяев. Они тонко работали, гады.
Один идет и как бы невзначай роняет человеку под ноги пачку денег.
"Куклу", разумеется. Если человек ее не берет, тут же рядом оказывается
второй, подбирает ее, заглядывает жертве в глаза и спрашивает шепотом -
что делать-то? И дальше у жертвы выхода нет. Даже если она кричит: "Эй,
мужик, ты деньги потерял, а этот поднял", все равно не уйдет. Там был
десяток вариантов, как выставить человека виноватым и подвергнуть обыску.
Если что - подбегали тут же остальные члены банды, становились вокруг,
кричали - мы свидетели, он твои бабки взял... Сам понимаешь, бросали
"куклу" человеку, у которого в кармане много денег. Вычисляли в обменных
пунктах, когда те еще были, потом стали по магазинам в бумажники
заглядывать. И представь себе, запасными вариантами банда пользовалась
очень редко. Потому что двое из трех потерпевших обычно соглашались с
провокатором добычу поделить. Жадные мы все до ужаса. Наш парень, который
наживкой работал, говорил потом - ничего не бойтесь, люди, а бойтесь вот
этого пакостного желания хапнуть чужих деньжат. Когда тебе мерзавец в
глаза заглядывает и предлагает разделить ответственность на двоих, ты ведь
не становишься от этого мерзавцем. Ты думаешь, что тебе просто очень
повезло. Может человеку раз в жизни повезти? Считается, что может. Должно.
Гусев умолк.
- И что дальше? - подтолкнул его Валюшок.
- Да все, что угодно. Если жертва доставала свои деньги, их тут же
пересчитывали и возвращали с извинениями. Разумеется, незаметно уполовинив
пачку. Хотя могли бы и просто ограбить. Но сам понимаешь, разбой и
мошенничество очень разные статьи, а такое ловкое мошенничество к тому же
сложно доказать. Против него обычный закон бессилен, только АСБ справится.
Ну, менты и дали наколку Центральному. Так вот, мы когда взяли этих
ублюдков, они нам целый спектакль закатили... Не Москва, конечно, но
областной какой-нибудь драмтеатр за таких актеров дорого дал бы. А я
смотрю на того, который с деньгами работал, и думаю - черт побери, ведь из
тебя, идиота, вышел бы отличный фокусник. Выступал бы на сцене, народ бы
тобой восхищался... А ты - вот как. Обидно до невозможности. Такая меня
злоба разобрала тогда на род человеческий... А эти двое кричат, руками
машут, святую невинность изображают. При том, что поняли уже - взяты на
живца. Все равно не сдаются. Им наводчика ведут под белы рученьки, еще
двоих, которые обычно свидетелей изображали, - нет, кричат, мы их в глаза
не видели и вообще не местные, через полчаса самолет. У наживки просто
челюсть отпадает, я думал, мужик расплачется сейчас. Он, кстати, потом все
равно не удержался. Одно дело - свидетельские показания, а совсем другое
на собственной шкуре пережить, что это такое, когда ты человеку в глаза
плюешь, а он тебе говорит - божья роса. Невыносимо. Просто невыносимо.
Самое мерзкое в нашей работе - лицом к лицу с гнусностью людской
встречаться. Вот такие, брат, дела.
- И что им было? - спросил Валюшок.
- А я убил их на фиг, - небрежно махнул рукой Гусев.
Валюшок коротко хохотнул, потом осекся.
- Ты не представляешь, как это было мерзко, - объяснил Гусев. - Мне просто
делать ничего не оставалось, у меня ощущение было, что я сейчас утону в
этом океане лжи. И, главное, "живца" очень жалко, это ведь мой ведомый
был. Ну, я взял и застрелил двоих прямо на месте. Оказалось - угадал,
потому что ребята мне аплодировали.
Валюшок шмыгнул носом и полез за сигаретами.
- Наводчик только расстроился, - вспомнил Гусев. - Обкакался бедный. Но
тут же признался во всем. А еще один из банды в обморок упал. Они всегда
так - как запахнет жареным, становятся очень сентиментальными. За что
отдельно воров ненавижу. Леш, не закуривай пока. Мы сейчас на секунду вот
в этот магазин заглянем. Или хочешь, постой снаружи. Ничего особенного, я
просто хочу посмотреть, нет ли какого-нибудь нового приличного видео.
- Я тоже хочу, - сказал Валюшок и открыл Гусеву дверь.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Кол оказался также весьма эффективным регулятором экономической
деятельности: когда несколько семиградских купцов, обвиненных в торговле с
турками, испустили дух на рыночной площади в Шесбурге, сотрудничеству с
врагами веры Христовой пришел конец.
В магазинчике играла музыка, красивая, но страшноватая. Кто-то жутким
голосом ревел на гитар-ком фоне нечленораздельное. Гусев прислушался и
опознал Кинчева. Песня была ему незнакома и не особенно понравилась.
Чересчур уж выворачивала душу.
В стеклянный прилавок уперся толстым животом покупатель - маленький
азербайджанец в дорогом спортивном костюме. Представитель обреченной на
вымирание породы - недавно вброшенный в массы лозунг "У нерусских не
покупаем" людям понравился, и могущество чернявых диаспор таяло на глазах.
Но пока что они еще хорохорились. Как этот, например. Даже со спины
чувствовалось - вот настоящий хозяин жизни, из тех, что с московской
пропиской и тридцатью тремя зубами девяносто шестой пробы.
- Так ты, нах, сделаешь? - спрашивал он у продавца, молодого парня,
бросившего на Гусева подозрительный взгляд.
- Я же сказал - на будущей неделе сделаю.
- Но ты, бля, обязательно, нах, понял? От интонаций азербайджанца Гусева
покоробило еще больше, чем от непрекращающихся завываний в динамиках.
Кроме того, хозяин жизни не обратил внимания на важный момент: продавец
снова покосился на Гусева. Хозяину жизни было совершенно наплевать, кто
там сзади вошел в дверь. Что Гусева окончательно взбеленило.
Валюшок уткнулся носом в угловую витрину, набитую компакт-дисками. Гусев
встал рядом с азербайджанцем, осмотрелся, понял, что интересного ничего
здесь нет, прослушал еще серию "бля" и "нах", слегка приглушенных
вокальными упражнениями Кинчева, и почувствовал, что тоже очень хочет на
кого-нибудь наорать.
- Ну ты, бля, понял, я, нах, зайду. А это что за х...ня воет?
- "Алиса", - объяснила девушка, сидящая за кассой.
- Какая, нах, Алиса? Девочка?
- Группа! - усмехнулась кассирша. - Кинчев.
- Никогда не слышал. Ну и х...ня! - возмутился азербайджанец. - Я и то,
бля, лучше спою. Ладно, нах, пока.
Он повернулся, чудом не задев Гусева животом, и вышел. Кинчев, будто по
команде, немедленно стих.' Продавец и кассирша переглянулись, оба с легкой
усмешкой.
- Ну, что у вас новенького? - спросил Гусев
- А что вас интересует? - Вид у продавца был немного смущенный.
- Свежее что-нибудь.
- Вот этот не смотрели? Милицейский боевик.
Завязалась оживленная беседа, точнее, оживился продавец, а Гусев
удовлетворенно хмыкал и кивал. Постепенно на прилавке выросла стопка
кассет из пяти-шести. Валюшок заинтересовался, подошел к Гусеву и
посмотрел. Судя по подбору фильмов, какой-либо вкус у Гусева отсутствовал
в принципе. Некоторые из кассет оказались совершенным позорищем, Валюшок
такое не стал бы просматривать даже за деньги. Реши сейчас Гусев
расплатиться и забрать фильмы, он бы здорово упал в глазах ведомого.
Но Гусев платить не стал. Вместо этого он упер руки в бока, раздвинув полы
куртки так, что видны стали кобура на поясе и значок на груди.
У продавца отвалилась челюсть.
- Леша, дверку прикрой, - сказал Гусев ласково. Валюшок метнулся к двери,
набросил стопор и перевернул табличку с надписью "Открыто"-"3акрыто". Ему
было уже не стыдно за Гусева, хотя он совершенно не понимал, что ведущий
затевает.
- Значит, так, молодые люди, - произнес Гусев еще более ласково. - У вас в
магазине стоит какое-то чмо, матерится, как извозчик, наглеет и чего-то
требует. Заказывал он, наверное, порнуху. На это мне наплевать,
порнография у нас, кажется, запрещена, но вещь на самом деле полезная, так
что бог с ней. А вот остальное...
Продавец стоял с каменным лицом и часто-часто моргал. Кассирша съежилась,
наверное, она хотела спрятаться под свой аппарат, но размеры не позволяли.
- Мои знакомые азеры таких, как этот торгаш, считают позором своей нации,
и я их понимаю. - Гусев не повысил голоса, напротив, заговорил еще тише, и
в интонациях его прорезалась тоска. Впрочем, откровенно циничная. - Но вот
из-за таких, как ты, - Гусев ткнул пальцем, отчего продавец тоже съежился,
- всяческие уроды чувствуют себя в нашем городе чересчур вольготно.
Покупатель всегда прав, но это не покупатель, это распоясавшийся хам.
Поэтому слушай приказ. Если в следующий раз этот урод сюда явится, гони
его в шею. Если погнать кишка тонка, хотя бы не заискивай перед ним, веди
себя достойно. А чтобы у тебя, сынок, не отшибло память...
- Он с хозяином знаком... - выдавил продавец.
- Значит, и хозяину твоему внушение не повредит. Вы меня поняли, детишки?
Или что-то ускользнуло? Вы думали, наверное, что раз есть выбраковка,
значит, уже не нужно быть гражданами - злые кровожадные дяди и так все
сделают за вас? Перестреляют всех уродов и начнется золотой век? Фигушки!
Каждый должен что-то заплатить за свободу и безопасность, понимаете,
каждый! Мало перестать мусорить на улице, нужно еще и человеческий мусор
кидать туда, где ему место. А хозяин будет спрашивать, что Здесь
произошло, - объясните. Так и скажите - выбраковщик заходил. Старший
уполномоченный Центрального отделения Агентства социальной безопасности
Павел Гусев. Очень злой выбраковщик и очень расстроенный тем, что вы