Чтение 15–й страницы книги ~Вселенский неудачник~

"И что я такого сказал, я ведь только похвалил е"," - проворчал я с
недоумением и, предчувствуя беду, отправился к себе в покои. Я надеялся только
на то, что государь к утру протрезвеет и успокоится. Все, кого я встречал на
пути, шарахались от меня, словно я был прокаженным. Даже мои собственные слуги
разбежались, сообразив, что я попал в немилость.

Минут пять спустя несколько рыцарей внесли царицу ко мне в покои и,
положив ее на мое ложе, удалились. Бедняжка вс" ещ" была без чувств. Лица у
рыцарей были каменными, как если бы они едва сдерживались, чтобы не прирезать
меня.

- Зачем вы е" принесли? Кто просил? Отнесите назад к фрейлинам! - крикнул
я рыцарям, но ни один из них даже не обернулся.

Я бросился было вдогонку, но тут заметил в углу своих покоев Терезия.
Переводчик прятался за балдахин кровати и мелко дрожал.

- Ты что-нибудь понимаешь, Терезий? - закричал я, побегая к нему. - Зачем
мне эта женщина? Немедленно позови фрейлин: пускай унесут е". Я уверен, утром
государь раздумает и все прояснится.

- Это невозможно, господин, - дрожа, проговорил Терезий. - Теперь государь
уже не сможет е" вернуть, даже если захочет. Слишком поздно.

- Почему поздно? Он что думает, что у нас с ней сговор? Да я первый раз ее
вижу. Что за глупая ревность!

- Ревность тут не причем. Таков древний обычай, господин. У нас нельзя
отказываться от подарка, который вы себе выпросили.

- Я выпросил царицу? Что ты несешь?

- Вы говорили, что вам хотелось бы иметь такую жену, не так ли?

- Сказал, но я не имел в виду, что...

- По нашему обычаю, сказать, что вы хотите чего-то - значит выпросить это
себе в подарок. Хозяин не имеет права отказать гостю в его желании. Даже
хвалить что-либо, что тебе не принадлежит, нужно с большой осторожностью.
Помните сапоги, которые отдал вам оруженосец и которые, между прочим, прислала
ему мать? Думаете, пажу очень хотелось с ними расставаться? - объяснил
Терезий.

Я застонал. Просто невероятно, каким я был ослом! Уже после случая с пажом
я мог бы обо всем догадаться: и где была моя голова?! Волей судьбы я оказался
в одном из тех средневековых воинственных обществ, где воля гостя является
законом и хозяева, какого бы высокого ранга они ни были, не в силах нарушить
традицию дарят гостю все, что он не попросит.

Внезапно передо мной забрезжила надежда.

- Послушай, Терезий, а если я подарю Иваниусу его жену? Как ты думаешь, он
согласится принять ее обратно?

Переводчик в ужасе уставился на меня.

- Чтобы государь принял подачку от своего слуги, после того, как женщина
провела ночь в ваших покоях? Исключено. Это было бы для него страшным
унижением. Как бы сильно царь не любил Маризию, теперь ему придется забыть ее.

- А если я объясню царю, что не знал местных традиций?

- Это ничего не меняет. Знали вы обычай или нет, вс" равно оскорбление уже
нанесено.

Я ударил себя кулаком по лбу.

- Чтоб у меня язык отсох! И зачем я похвалил эту дуру! Послушай, Терезий,
а есть какой-нибудь способ вернуть царю жену, не ставя его в ложное положение?

Переводчик посмотрел на меня и усмехнулся. Клянусь, это был едва ли не
первый случай, когда я видел на его кислой физиономии подобие улыбки:

- Такой способ есть, но вряд ли он вам понравится.

- Что я должен сделать? Говори! - рявкнул я.

- Ничего. Это не в вашей власти. Но по закону, если вы будете казнены, то
все ваше имущество перейдет в казну.

- И Маризия тоже?

- И Маризия. И тогда государю уже не зазорно будет взять ее себе. Правда,
по нашим законам ему придется жениться на ней вторично, но, я думаю, ему не
составит труда уговорить епископа.

Я заметался. Мне уже мерещились шаги палача. Вс" стало вдруг ясно как
белый день. Значит и тот, прежний фаворит, попросил себе слишком много.
Государь выполнил его волю, а потом велел бросить в колодец. Нет человека -
нет проблемы.

- Я уже почти покойник! - мой голос дрожал. - Наверняка Иваниус уже отдал
приказ. Что ты тут стоишь, Терезий? Беги, спасайся, а то и тебя казнят под
горячую руку.

- Вс" не так просто, - пояснил переводчик. - Чтобы казнить вас, государю
нужен очень веский повод. Ведь вы не просто его фаворит, вы спасли ему жизнь,
и слух об этом уже распространился по стране.

- Подумаешь, повод! Он может объявить, что я устоил против него заговор.

- Нет, не может. Если государь обвинит вас в заговоре, народ станет
шептаться. Никто не поверит, что вчера вы спасли ему жизнь, рискуя своей, а
сегодня вдруг ни с того ни с сего устроили заговор. Нелогично.

- Тогда обвинит меня в казнокрадстве! Устроит ревизию и сделает вид, что
не досчитался нескольких бриллиантов, тем более, что они и вправду могли
затеряться.

- Тоже исключено. Никто не поверит, что вы стали бы красть, когда
достаточно было просто попросить, и вы получили бы в подарок хоть всю казну.

- Чтоб меня черти слопали, а ведь ты прав! И что же он станет делать?

Терезий передернул узенькими плечиками и сострадательно посмотрел на меня.

- Не знаю, господин, но поверьте, что мне очень не хотелось бы сейчас
оказаться на вашем месте.

Прошло несколько дней. Внешне вс" было как будто по-прежнему. Я сохранил
все свои титулы, оставался и казночеем, и хранителем печати, но придворные
теперь обходили меня стороной как зачумленного.

Все попытки объясниться с Иваниусом II ни к чему не приводили. Он не
удостаивал меня аудиенции, а за столом, когда мы сидели с ним рядом, смотрел
так, будто я был дохлой жабой. Царские пиры, прежде такие шумные, теперь
больше напоминали поминки: в зале висело гробовое молчание и лишь слуги молча
обносили всех блюдами.

Выпрошенная мною царица продолжала жить у меня в покоях, тихая и скорбная.
Всякий раз, когда я подходил к ней, она начинала дрожать и, кажется, даже
глохла от ужаса.

Я ощущал, как день ото дня надо мной вс" сильнее сгущаются тучи и ещ"
немного - ударит гром. Однажды ночью я попытался сбежать, надеясь, что смогу
добраться до корабля и покинуть эту негостеприимную планету, но стража не
открыла мне ворот, заявив, что повелением государя никто не может выйти из
замка.

А на другой день утром, после того как завтрак прошел в гнетущей тишине,
государь поднялся со своего места. В тот же миг вс" замерло. Слышно было даже,
как на дальнем конце стола с перепугу подавился какой-то пожилой придворный.

- Чужеземец, я уже давно не делал тебе никаких даров, - отчетливо произнес
Иваниус II.

Не понимая, к чему он клонит, я растерянно пробормотал, что всем доволен.

- И вот сегодня я решил исправить эту досадную оплошность, - не слушая
меня, продолжал государь. - За то, что чужеземец спас мне на охоте жизнь, я
решил сделать ему самый дорогой подарок, который может преподнести благодарный
монарх. Я дарю ему всех своих придворных - фрейлин, копейщиков, егерей,
арбалетчиков, короче всех, кто есть у меня во дворце! Отныне вы собственность
моего канцлера, князя Шеремятьевского, Зацепского и Змейского, графа
Колюбакинского и Ухоцапского, Герцога Карбонийского, адмирала Океании и
маршала Поднебесии! Он ваш господин!

С этими словами государь повернулся и тяжелой поступью вышел из зала.
Вопреки обыкновению, никто не последовал за ним. Все, от вельмож до последнего
поваренка, стояли как истуканы и смотрели на меня, а в дверях появлялись вс"
новые и новые слуги, до которых, очевидно, уже дошла весть об их дарении. Я
чувствовал, что в "великодушном" подарке государя таится какая-то неведомая
угроза, но вот откуда ждать беды - я не понимал.

Я попятился к дверям и быстро, не оглядываясь, отправился в свои покои.
Худшие опасения подтвердились: все придворные до одного повалили за мной. Я
надеялся, что хотя бы в моих покоях они отстанут, но не тут-то было:
"подаренные" набились внутрь и заняли все комнаты. Их было так много, что мне
приходилось проталкиваться сквозь толпу.

- Зачем они сюда пришли? Разве у них нет никаких дел? - шепотом спросил я
у Терезия, отыскав его за занавеской.

- Таков древний обычай. Все подарки обязаны всюду следовать за своим
господином, - отвечал он.

- А от них никак нельзя отделаться?

- Невозможно, ведь они подарены вам самим государем.

С этой минуты моя жизнь превратилась в кошмар. Куда бы я ни шел: на
пиршество ли, в сокровищницу, в баню или в отхожее место - всюду за мной
следовала огромная толпа. Я ни на секунду не мог остаться в одиночестве. Даже
ночью, когда я лежал в кровати, совсем рядом, из-за балдахина, доносилось
горячее дыхание ненавидящих меня людей. Я не понимал, когда они спят и едят:
должно быть, незаметно отлучались по очереди.

Хотя у меня теперь было больше свиты, чем у кого-либо в королевстве, за
столом мне никто не прислуживал, никто не чистил моей одежды, не взбивал
перин, не седлал варагана и не оказывал ни одной из тех услуг, что я во
множестве получал прежде.

Как-то, ощутив жажду и не зная, где мне самому найти воду, я отыскал в
толпе одного из своих прежних слуг и велел ему принести мне напиться. Прежде
это был услужливый и веселый парень, теперь же он стоял как истукан и
таращился на меня. Сколько я не повторял своей просьбы, он даже не сдвинулся с
места.

- Что он стоит и глазеет на меня? Забыл, как прислуживают? - по-русски
крикнул я Терезию.

- То, что было раньше, не имеет значения. Теперь он больше не слуга, как
остальные больше не егери, не латники и не повара, - спокойно объяснил мне