Вася угрюмо шагал по улицам, стараясь не замечать взглядов прохожих и не
смотреть на дома. Он уже знал судьбу своего дома, и ему было очень грустно.
Правда, старых домов в городе осталось еще немало. Они честно несли свою
службу, только стали более опрятными -- выбеленными, с покрашенными крышами.
Дом, в котором жили Масловы, был не то чтобы стар, но уж, во всяком случае,
не нов. Вместо литых стен -- кирпичные, но крыша была покрашена
полупроводниковой краской. Значит, она тоже вырабатывала электроэнергию.
вынужден был молчать: он прекрасно понимал, что виноват не Женька и что все
упреки касаются прежде всего его самого. Но, очевидно, Васю как гостя пока
еще щадили.
масловской семьи и выяснилось, что Женька ни в чем не виноват, что он только
помог Васе найти свою улицу и что, если б он знал, что уходить нельзя, он ни
за что бы не ушел без спросу, потому что, это же всякий понимает -- вначале
нужно было пообедать, -- после всех этих сложных переговоров Женькина мать
тревожно покачала головой и сказала:
был спросить о них у меня.
матери. Но она не учитывала, что Вася уже требовал ответа от бывшего
ученика, а ныне дедушки, и не получил его. Откуда Вася знал, что о его
родных может знать кто-то другой? Но опыт прошлого подсказывал, что в споры
с незнакомыми старшими лучше не вступать -- в конечном счете окажется, что
они всегда правы. Поэтому Вася промолчал, а Женькина мать сказала:
его тоненькая фигурка вытянулась, и на белом, чистом лбу обозначились
морщинки, а на носу мелкими бисеринками выступил пот. Он ждал продолжения,
он ждал слов и в то же время боялся их -- ведь от них зависело очень многое.
Почти все...
улыбаясь, проговорила Женькина мама.
очень устал.
случилось несчастье, твоей маме было очень тяжело здесь жить, и тогда она
попросила отца переехать. Вот почему они живут теперь все время там. Но ты
не беспокойся: мы с Евгением Алексеевичем уже дали знать в Москву нашим
общим знакомым, а они свяжутся с твоими родителями. И тогда они приедут за
тобой. Так что ты не волнуйся. Хорошо?
состоянии, когда все вокруг кажется необычайно милым и приятным. В этом
состоянии можно, улыбаясь, пить касторку, решать незаданные задачи или
зубрить ненужное правило, можно быть абсолютно послушным и приятным
человеком. Вася улыбался и почему-то твердил:
она уходила куда-то вглубь, в самое сердце, и уже спокойно думалось о том,
что раз родители живы и здоровы, значит, все в порядке, значит, можно
заняться теперь другими делами.
Жизнь не остановилась. Жизнь идет, и он должен занять в ней свое место. А
это место прежде всего в школе. Он теперь ясно представлял себе все
трудности, которые придется ему преодолевать. Учиться, наверно, он будет в
старой школе, но уж, во всяком случае, с новыми учениками. А так как он и
раньше переезжал не раз, то представил, как важно сразу же, с первых дней,
завоевать настоящий авторитет среди новых товарищей. Ну, на первых порах
пригодится мамонт. Он, конечно, сыграет свою роль. Но этого мало. Учиться! А
вот чему теперь учат? Может быть, он забыл все? Ведь как-никак, а пятьдесят
лет прошло, целых полвека. Не мудрено порастерять кое-какие знания.
заговорил с Леной о школьных делах.
в Васино время -- в шестых. Это заставило его насторожиться. Лена поняла это
по-своему, хитро улыбнулась и очень серьезно предложила:
на свете, тебя же могут перевести в четвертый класс, а то еще возьмут и
посадят в третий.
несерьезного Женьку: неужели и в самом деле могут посадить рядом с такой
мелюзгой? Вот будет позорище!
Лена, и глаза у нее хитро поблескивали. -- Знаешь, чтобы не волноваться.
Верно? Пойдем ко мне в комнату.
занятий, над ним -- полочка для книг со стеклянными дверцами, стенные
шкафчики для одежды, стулья, несколько картин...
стоял какой-то странный прибор, а рядом с ним -- крошечная пишущая машинка.
Под полочкой для книг -- матовый экран телевизора.
-- Она тоже села за стол и придвинула к себе странный прибор. -- Ну-с,
вначале -- умножение. Помножь 3475 на 9821.
загорелся розоватый экранчик. Потом она нажала на кнопки, на которых были
написаны числа 3, 4, 7, 5 и затем 9, 8, 2, 1; через секунду на экранчике
вспыхнуло вздрагивающее розовато-зеленое число: 34 127 975. Вася ничего
этого не видел. Он честно писал, считал и наконец сказал с некоторым
торжеством:
розоватом экранчике прибора перед Леной уже светилась нужная цифра. Потом
они перешли к относительным числам, потом попробовали алгебру, и Лена
бесстрастно произносила:
прибор.
стояли знаки, обозначавшие арифметические, алгебраические и
тригонометрические действия и значения.
успевай только на кнопки нажимать. Понятно?
конечно, в школе и делать нечего -- только на кнопки нажимай! За вас же
машины думают.
самим приходится, чтобы в тетрадях был виден весь ход решения. Видишь ли, в
наших задачниках есть только примеры и задачи. А ответов на них нет. Как же
мы делаем? Решаем задачу обычным путем, а потом проверяем ответ. А учителю
сдаем письменную работу.
машины? Лучше ответы в задачниках печатать.
на вычислительных машинах? Сейчас без них везде как без рук. И в школе у нас
такие же машины, только больше размером. А в институтах -- так там прямо
огромные.
сможете решить ни одной задачки, ни одного примера? Обязательно подавай вам
машины? -- почему-то начиная сердиться, спросил Вася.
мягче:
обычным путем. Как будто в поле, в тайге, -- добавила Лена и слегка
улыбнулась. -- И только ответы проверяем на машине. Зато, когда мы будем
работать на заводах или в совхозах, мы уже будем пользоваться этими умными
машинами. Они ведь очень экономят время. И потом, на них можно решать такие
задачи, которые самому и за год не решить.
четвертый, а тем более в третий класс только потому, что в школу наконец
пришла техника. Разве он виноват в том, что в его время техники побаивались?
И, сердясь на свою неудачную судьбу, он спросил:
есть свои машинки. Но все равно тетради мы ведем от руки, уроки записываем
тоже от руки. А когда нужно, учитель диктует, и мы печатаем на машинке.