Чтение 15–й страницы книги ~Когда приближаются дали~

Всех продавать... Всех обманывать... Копейка твоя душа!

Макушкин перепугался. Ясное дело, малый тронутый. Стукнет еще по башке.
Не спуская с него глаз, на четвереньках отполз в сторону, лениво встал и
процедил сквозь зубы:

- В другом месте поговорим.

Свидетелями ссоры оказались стоявшие на краю платформы Литовцев и
Васильев.

"Не умеет Алешка сдерживаться, - с досадой думал Александр Петрович.
Отец не мог всем рассказывать об Алексее. Возникнут кривотолки.
Выгораживает, мол, сына. Ведь никому нет дела, какое воспитание он
получил, где жил многие годы. - Сейчас ты советский человек и будь добр
придерживаться норм поведения, которые установлены для всех. Надо бы
больше уделять ему внимания. Но где взять время?"

- Товарищ начальник! - раздался недовольный голос. - Так дело не
пойдет, товарищ начальник.

Васильев обернулся. Неподалеку стоял монтер Макушкин.

Александр Петрович спросил, чем он недоволен.

- Выходит, что мы еще и канавы должны рыть, - монтер покосился в
сторону Алексея. - Разве это монтерское дело? На то другие люди
приставлены. Я ведь не землекоп какой-нибудь. У нас работа чистая.

- А грязную кто будет делать?

Макушкин пожал плечами:

- Откуда нам знать? Я вот, к примеру, на курсах учился, - он сдвинул
кепку на лоб. - Грамотный вообще. Чего ж мне в земле возиться? Каждому
свое.

- Кто вас заставляет делать эту работу? - спросил Васильев, глядя
сверху на вырытую уже наполовину канаву.

Макушкин презрительно хмыкнул:

- А кто меня может заставить? На то законов нету. Я еще что хотел
сказать, товарищ начальник, - он исподлобья метнул взгляд на Литовцева. -
Да вроде как и не знаю...

- "Тут уж пошли дела семейные", - усмехнулся Литовцев, вовсе не
предполагая, что этой крылатой фразой из "Ревизора" попал в самую точку.

- Какие там "семейные"! - возмутился Макушкин. - Не буду я работать с
американцем, вот и весь мой сказ, - он отвернулся и еще ниже надвинул на
глаза кепку.

- Хорошо, - холодно заметил Васильев. - Переведем его на другую работу.
Но почему вы им не довольны?

- Законы свои устанавливает. Бродяга.

Литовцев невольно поежился. Неудобно получается. Как-никак, а монтер
оскорбляет сына начальника строительства. Правда, по незнанию, но...

"Бродяга" - это уж совсем неприлично. И Литовцев постарался помочь
Васильеву, напомнив, что парня следует оборвать. Ведь еще Гораций
утверждал, что всему есть мера.

- Александр Петрович, я думаю, что данный разговор ни к чему хорошему
не приведет, - мягко сказал Литовцев и повторил слова Горация по-латыни: -
"Эст модус ин ребус".

- Какой там "ребус"? - Макушкин окинул его неприязненным взглядом. -
Тут разгадывать нечего. Американец он и есть. Тип! Кидается на людей как
бешеный. Мне своя башка дороже.

Он хотел было намекнуть насчет аварии, но сообразил, - что такими
словами зря не бросаются. Кому нужно, тот разберется. Да и начальник
знает, что к чему. Не маленький.

- Не уберете его от меня, - осмелевши, пригрозил Макушкин, - тогда могу
и "бегунок" взять. Дело нехитрое.

Васильев вежливо, хоть и клокотало все внутри, разъяснил монтеру
Макушкину, что в такой форме неудобно ставить требования начальнику
строительства и что если товарищу Макушкину по каким-либо причинам не
хочется работать здесь, на строительстве, то удерживать его не будут. Что
же касается замены помощника, то эта просьба может быть удовлетворена.

- Александр Петрович, - Надя тихонько дотронулась до его рукава, -
можно вас попросить на минуточку?

Она отвела его к телеаппарату, который уже был установлен под
форсунками, поворачивала всю эту систему, что-то говорила, доказывала,
прижимая руки к груди, а Макушкин сурово наблюдал, не жалуется ли на него
эта "шибко грамотная" девчонка. Всерьез он эту девчонку не принимал - и за
что только деньги платят?! - но было это от зависти. На инженера
выучилась, а дело-то у них общее. У нее - провода, изоляторы, ток
переменный и постоянный, и у него - тоже. А она раза в два больше
заколачивает, командировочные тоже идут.

Везет же людям!

- Как вас зовут? - услышал Макушкин серьезный и властный голос того,
кто только что разговаривал с начальником строительства.

- Семен Лексеич, - по привычке прикинувшись простачком, ответил
Макушкин. - А что?

- А то, что, во-первых, не Лексеич, а Алексеевич, - скривившись, будто
съел что-то противное, сказал Литовцев, - а во-вторых, разве вы не знали,
что "американец" - сын Александра Петровича? Как вам не стыдно называть
его "бродягой"! Мальчик много перенес, его надо окружить заботой и
вниманием. А вы - "бродяга". Неудобно, очень неудобно!

Можно было бы и не говорить этого. Конечно, неудобно, но при чем тут
неудобство, если дело касается собственной шкуры? Макушкин быстро,
смекнул, чем тут пахнет. Мало ли что начальство говорит, - дескать,
уберем, то, другое, третье. Но ведь намек ясный был: мол, вас, Семен
Лексеич, удерживать не будем. А работка здесь, как говорится, не пыльная.
Неужто опять в совхоз подаваться? "Ай, какая промашка вышла!" - подумал
Макушкин и с надеждой посмотрел на Литовцева.

Быстро сообразив, что требуется его совет, Валентин Игнатьевич
заговорил, покровительственно поглаживая парня по плечу:

- Видите, мальчик, что наделали? Придется извиняться.

Начало оказалось неудачным, помешал Багрецов; стал возле, будто ему
другого места не было разматывать провода. Он зло смотрел на Макушкина,
как бы говоря ему: помоги, все равно делать нечего, галок считаешь да от
работы отрываешь занятых людей.

Литовцев поморщился, но тут его отозвали по делу. Принесли плитку,
сделанную из водного раствора лидарита. Все еще по-старому называл он
новый материал, созданный Дарковым... Принесли и результаты испытаний этой
экспериментальной плитки. Кажется, что-то получается. Он придирчиво
ощупывал глазами каждую цифирку в длинном столбце данных, определяющих
прочность материала на сжатие, на растяжение, на изгиб, твердость и
влагостойкость, судорожно сжимал в руке лидаритовую пластинку, потом,
найдя в протоколе какую-то маленькую зацепочку, побежал в лабораторию.

Макушкин облизал пересохшие губы - дело, конечно, дрянь. Верно говорит
старик - придется просить прощения. Дождавшись, когда Васильев закончил
свои дела на платформе и стал спускаться по лестнице, Макушкин пошел за
ним.

- Зря это я, товарищ начальник, - догоняя, сказал монтер. - Без
помощника разве можно? Пусть остается.

Васильев замедлил шаги, удивленно повернул голову:

- Дадим другого, поопытней.

- Чего там опытней? Все одно учить придется. Пусть уж этот остается.
Малый он хороший, положиться можно. А что в Америке был, так разве мы не
понимаем?

...Уже вечером, после того как были проверены не только пластинки, но и
сделана попытка залить часть стены водным раствором лидарита, Васильев
спросил у Литовцева:

- Наверное, это вы, Валентин Игнатьевич, сказали монтеру о сыне? Я не
хотел этого.

Скрывать было невозможно, да и напрасно. По данному поводу Литовцев мог
спорить, у него имелось собственное мнение.

- Не отрицаю, Александр Петрович. Что верно, то верно. Вы странный
человек, весьма странный. Неужели вы не хотите оградить мальчика от грубых
и несправедливых нападок, от чрезмерной работы, которую могут на него
взвалить всякие там макушкины, люди тупые, необразованные? Для них ваше
имя - все.

Теперь мальчик будет спокоен. Им никто не посмеет командовать. Его
уважать станут.

- За что?

- За вас, Александр Петрович! Хоть это ему дайте, бедному мальчику.
Впрочем, прошу извинения, обстоятельства щекотливые... Я их не учел.
Бывает, когда отцам неудобно, стыдно за своих детей.

- Бывает, - резко отчеканил Васильев. - Стыдно бывает за барчуков и
тунеядцев, за пьяниц и хулиганов. Но здесь совсем другое. Извините, - он
дал понять, что разговор окончен.

Литовцев, усмехаясь, смотрел ему вслед.

...Рабочий день уже давно закончился, а Надя и Багрецов все еще
возились с установкой и проверкой аппаратов. Кабель был проложен, ток
включен, поэтому никаких препятствий к тому, чтобы испытать ТКП - то есть
телеконтролеры Пичуева - в новом, неожиданном для них применении, Надя не
видела. К сожалению, пока еще нечего было контролировать. Пробная заливка
метрового участка формы производилась вручную и на виду. Смотреть можно и
без телевизора.

Но зато у Димки сегодня двойная работа. Он проверяет один из
высокочастотных генераторов и свои контрольные приборы. Генератор сушит
экспериментальную плиту, а приборы показывают, что при этом в ней