дает волю, отменяет
оглянулся на Мрака, не слышит ли грозное Величество, в котором пробудился
грозный дух грозного предка, спросил шепотом:
воплотился, понормальнее, либо Его Величество пришел в себя. А он тоже был тцар
как тцар: пил, ел, с бабами баловался, на охоте пропадал, в дела
государственные не больно вмешивался. И все шло хорошо.
всякие...
простым жадным любопытством, кто просто ждал, что будет дальше. Мрак
поморщился, сказал медленно:
ночью в усыпальнице моих великих предков, говорил с ними... Они обвиняли меня,
требовали, увещевали... До сих пор их голоса в черепе звенят... Есть в ухе
дырки аль нет? Хотя, не знаю, может быть, пусть звенят, напоминают, что, окромя
чудес звездного неба, есть и чудеса на земле... Ладно, пошли на пир, чтой-то я
поесть люблю...
охраны, а когда перед ним распахнули дверь, Мрак на миг остановился, ошалелый.
Зал впятеро меньше, зато народу впятеро больше, все, как медведи да вепри
матерые, бывалые, тертые. Всего один стол, но длинный, всего одно кресло
свободно... тьфу, не кресло, а трон, остальные заняты, там оживленно общаются
эти крепкие мужички, кто в этом зале явно не за родовитость, не за
родовитость...
справедливости и карающий меч правосудия!
без всякой поспешности, с достоинством, глядя на Мрака совсем трезвыми и
проницательными глазами. Другие, заметив изменение, оглядывались, поднимались.
Кто-то кланялся, кто-то смотрел почти с вызовом, кто-то держался так, чтобы на
морде не больше выражения, чем на коре старого дуба.
заметил среди присутствующих женщину, поклонился. Ее лицо вспыхнуло, глаза
расширились в негодовании. Он уже видел, как на ее пунцовых губах закипает
что-то злое, но сдержалась, а он величественно опустился на мягкое сиденье. Все
старался понять, что же он сделал не так, а глаза шарили по пиршеству, пытаясь
схватить все разом и понять здесь роль каждого.
опорожнить несколько кувшинов вина, слуги поспешно заменяют на полные, сейчас
парадные двери распахнулись, сразу потянуло ароматным запахом свежезажаренного
мяса. Вошли с блюдами в руках дюжие ребята, на подносах оранжевые до
коричневости тушки гусей, лебедей, мелкой птахи, следом четверо внесли,
сгибаясь под тяжестью, огромное блюдо с зажаренным целиком кабаном...
весь из себя розовый шар в перстнях и брошках, управляющий, с Сисадом и Билгой,
того, общался, по крайней мере, ответил милостивым наклоном головы на их
совместный поклон, остальные вроде хорошо знают его, все-таки тцар, не хвост
собачий. Если что и не так, то плюс к его чудаковатости еще и удар дубиной по
голове, это ж все перепуталось, перемешалось, что-то забыл...
сели, но без спешки, не солдаты, а равные, почтившие хозяина дома, не больше.
Кто-то сбоку поинтересовался самочувствием, Мрак кивнул, сказал, что уже
ничего, все в порядке, только временами в голове звон, и тогда просто забывает,
что с ним и где он, но лекари обещают, что скоро все пройдет.
организм, не зря же деды и прадеды всю жизнь провели в полевых шатрах, спали у
костров, положив под голову седло, даже батюшка ломал по две подковы разом,
хоть уже и не очень к войнам был охоч...
только звездами да лекарями, и в то же время облегчение, что ли. Свои радуются,
что сидят во дворце за таким столом, а не спят у костров с седлом под головой,
чужеземные послы тоже довольны, можно спокойно и без спешки готовиться к войне,
явно же победоносной, такой правитель им не помеха...
золотистом соусе лежала хорошо обжаренная змея, сверху ее посыпали печеными
пауками, а с боков примостили каких-то вареных ящериц.
троих, пока в мешок засунули. А пауки еще час назад мух ловили. Так что не
сомневайтесь, все самое свежее!
таких нет.
сносно, на вкус оказалось тоже терпимо. Вообше-то он в дороге, когда живот
сводило от голода, ел и змей, и ящериц, но с какой дури есть эту гадость за
таким столом, где на расстоянии вытянутой руки зажаренный гусь, коричневая
корочка блестит, покрытая мельчайшими бусинками сладкого ароматного сока,
только тронь - хрустнет, как молодой ледок, а из разлома такой пар, такой
запах...
лучше. Аспард, простой в манерах, вытащил из-за голенища огромный нож, отхватил
от гуся половину и с торжеством уволок себе на блюдо. Мрак заставил себя
оторвать взгляд от второй половины, Аспард и ее скоро утащит, пробежал взглядом
по лицам гостей уже внимательнее.
приятной улыбкой на приятном лице грузный мужик, чей-то посол, имя вылетело,
ест мало, пьет еще меньше, с той же приятной улыбкой выслушивает любого
собеседника, что-то отвечает, а улыбается все приятнее и приятнее, скоро рот
вовсе раздерется. Одет не ярко, но и не бедно, а так, чтобы сразу видно:
человек умный, про одежду много не думает, не щеголь, но одевается так, чтобы
всем было приятно на него смотреть.
крупная квадратная голова на широких плечах почти без шеи, выпуклая грудь,
длинные толстые руки. Одет пышно, но чувствуется, что это его одели, а не он
сам выбирал. Такой предпочитает что-нибудь попроще, а седло коня ему привычнее,
чем мягкие кресла во дворцах... Интересно, что же из него за посол, ибо послы -
это что-то хитрое, изворотливое, постоянно копающее под правителя той страны,
куда посланы...
делами Барбуссии. Вот дивно, тцар -
других дел хватает, поважнее и поинтереснее: у кого петушиные бои, у кого
пьянка и бабы, у кого звезды, вот и получается, что на плечи расторопных слуг
начинает сбрасываться полегоньку часть державной ноши...
широк, даже пошире его самого, грузен до безобразия, длиннорук, но что
приковало внимание Мрака, так это страшноватое и одновременно красивое лицо.
Голова Хугилаю досталась, как пивной котел, потому места хватило и крупному
носу, и огромному рту с толстыми, как оладьи, губами. Нижняя челюсть, как у
коня, но Мрак всматривался в глаза, в которых горит отвага, мужество, но вместе
с тем высокомерие, не свойственное простому управляющему. В нем была
доброжелательность и в то же время затаенная и тщательно упрятанная злость...
не выронил гусиную лапу.
Ваше Величество! Но, скажу вам, не мешало бы вам... уж не прогневайтесь,
заглянуть хоть разок на задний двор, где солдатские бараки, оружейные,
кузницы... Надо бы показаться солдатам, чтобы взвеселить их сердца. Не
обессудьте, но в костер преданности тоже нужно подбрасывать дровишек...
полотенцем рот, поднялся.
быть, даже вернемся.
разгорался гнев. Похоже, что тцар переоценивает его благородство,
переоценивает. Сам брякнул, никто за язык не тянул. Высшими богами поклялся,
самим богом
его рода, цепкие. Не вывернешься...
мгновение колыхнулся страх. А что, если в самом деле тцар сумел как-то
соединиться душой со своими предками... а там, говорят, были и сильные воители,
не только растяпы, что смотрят на звезды...
восстанавливать тот особый день, день наибольшего ужаса в его жизни и...
наибольшего триумфа. Тогда для него это началось с жуткого страха, но теперь со
слов тцара и Регунда он знает до мелочей, как все происходило.
Неведомая болезнь пожирала ее некогда дородное тело. За две недели она иссохла
в щепку. Тцар горевал, уже приготовился к неизбежному, но все равно вздрогнул и
побелел, так рассказывает его советник Регунд, когда он в тот день вошел без