Чтение 15–й страницы книги ~Один на один~

Саня же наш, Двоечник, наоборот: ходит твердо, по сторонам поминутно не озирается, баску в голосе прибавил. А борода! Такую себе мущинскую бороду отрастил - кто поверит! И не плачет больше по пустякам. Да ладно врать-то! Никто с тех пор ни слезинки у него не видел! С каких пор? Так с тех с самых...

В аккурат, мы тогда банду Длинного Мохаммеда накрыли. Покрошили гадов - любо-дорого посмотреть. В салат "любительский". Ну, и на радостях похерили Одно Из Главных Правил Команды. А что говорится в Одном Из Главных Правил Команды? "Особенно тщательно выбирай место для ночевки!" А мы... Безо всякого тщания... в смысле - тщательности... то есть просто повалились кто куда. Ну, и наутро оказалось, что Саня с Вомбатом всю ночь в зарослях "дурак"-травы проспали. Во-от. Тогда-то вся эта ерунда и поперла. Через край. Вспоминать не хочется. Как Вомбат на Саню попер... Да что тот ему ответил... А потом Командира и вовсе закорежило. Думали - помрет. Видал, что с человеком после укуса бзыкаря делается? Вот, примерно так же.

Да, собственно, не в этом даже дело! Подумаешь - "дурак"-трава! Цукоша у нас на то и доктор, чтобы с любой заразой справляться. К тому же, по большому (хоть и всем известному) секрету, еще в "до-Командном" своем прошлом Цукоша, а в ту бытность - "Азмун-Аптекарь" сам, говорят, "дурак"-травой баловался. То ли курил ее, то ли как чай заваривал... Это к тому, что повадки ее знать должен? Так.

Два дня тогда Команда сиднем сидела, на Цукошу, как на волшебника, смотрела. А этот пижон и рад стараться: походит-походит, сядет рядом с Вомбатом, то веко ему приподымет, то пульс поищет. Ноги-руки пощупает, буркнет что-то под нос, задумается. Наконец видим: решился. Достал из своей аптечки походной, из самого секретного кармашка, шприц, ампулу синенькую, побухтел над ней немного, вроде заклинания какие. И вколол Командиру, почему-то прямо в шею. А что? И привел-таки Вомбата в чувство! Да, видать, не до конца. Мы на радостях и не сразу заметили, что Командир у нас стал какой-то... "полужидкий". А Азмун только руками разводит: сделал все, что мог, дальше не моя забота, пусть сам выправляется. Но как-то вечером признался Лене, дружку своему закадычному, что на самом деле про эту "дурак"-траву толком никому ни черта не известно. С одной стороны - в Таборе ее всякая шушера плешивая заместо "дури" покуривает. А с другой... Недаром эта зараза вокруг ТЭЦ так густо растет. Кто видел, говорят - по два метра высотой, не продерешься. Эх. Жизнь. Вроде все по-прежнему, а гнильца какая-то чувствуется...

Шлеп-шлеп. Шлеп-шлеп. Шлеп-шлеп. Это мы грязь ботинками месим. Уже почти сутки. К Теплым Избам идем. Для ночевки выбираем какую-нибудь особо мерзкую ложбинку, полную криптунов и шляршней. Наутро просыпаемся опухшие и покусанные, и Вомбат ровным голосом сообщает, что мы, оказывается, вовсе и не в Теплые Избы идем, а совсем даже наоборот - в Усть-Вьюрт. Ну, мы, понятное дело, молчим, не возражаем. Хотя даже сытому быстряку ясно, что сейчас в Усть-Вьюрте человеку делать нечего.

К чему это? Да так, зарисовка из нашей нынешней жизни. Типичное времяпрепровождение знаменитой Команды.

... И вот поэтому по всему Кувалда Гризли нам на голову очень даже ко времени свалился. Нет, он, натурально, свалился. Это километрах в трех северней Горелых Вагонов было. Мы ужинать как раз собирались. Место, на удивление, приличное нашли: около сосны поваленной, рядом с холмом. Только сели, чай поставили. Вдруг сверху: "Эй!" Пока головы задирали, он уже - скок-поскок! - у костра сидит, носом поводит. А рядом - вначале показалось - тряпья куча. Ан нет - зверюга прилегла, неизвестной породы. Собака - не собака, пуфырь - не пуфырь... Нечто бесформенно-мохнатое, непонятного цвета. То ли лежит, то ли сидит - не ясно, поскольку ни морды, ни лап не видать. Впрочем, нет, в самом неожиданном месте вдруг обнаружилась пара печальных глаз. И хозяин - под стать: комбинезон грязнющий колом стоит, одна сплошная заплата, ботинки с виду крепкие, но в правом - дыра, из которой палец большой торчит. А на голове - улет! - кепка-бейсболка с полустертой вышивкой золотом "The best of Minesota". Лицо... Ладно, об этом потом, на следующем привале.

Известно, как у нас чужаков принимают, особенно тех, кто сверху норовит упасть. Через ноль целых три десятых Стармех уже лежал в кустах, шумно передергивая затвор. Пурген с Азмуном с места не тронулись, но тоже автоматы к себе подтянули. Пауза возникла неловкая. Оно и неясно - сразу гостей "мочить" или дать слово молвить?

- Это вот, значит, как... - глухо, как из колодца, пробасил мужик. В голосе его ясно слышалась радость по поводу неожиданной встречи. - А я думаю: кто костер палит? Может, чужаки какие?

Тут все на минутку отвлеклись, потому что на полянку вдруг выбежал ошалевший пустяк. Они здесь вечером заместо мотыльков на свет бегут. Постоял немного у огня, покачиваясь на шести тонких ножках, и уже повернул жало в сторону Лени, как вдруг незнакомец коротко произнес что-то вроде "петь!". Пустяк закатил глаза, закачался и упал в костер. Резко запахло паленым волосом и скипидаром. Мохнатая зверюга, лежащая у ног мужика, тяжело вздохнула.

Странно, да? Пустяк - он и есть пустяк. Его, в конце концов, можно и сапогом отоварить. Все слегка озадачились удивительными способностями нежданного визитера.

- Цирк, - зло сказал из кустов Стармех. - Командир, я шлепну его? На всякий случай.

- Подожди, - бесцветным голосом отозвался Вомбат. - Сейчас разберемся.

- Это вон оно как! - обрадовался незнакомец. - Ты, стало быть, и есть - Командир?

- А тебе-то что, помойка ходячая? - Стармех у нас чужих не любит. Совсем.

- А, ить, ты, мил человек, не ругался бы понапрасну, пукалкой своей в кустах не гремел, а вышел бы, чайку предложил... Я, ишь, может, вашу Команду, почитай, месяц по округе ищу...

В оригинале звуков было произнесено гораздо больше. Каждое слово сопровождалось прикряхтыванием, причмокиванием, надуванием щек и помаргиванием. А в сочетании с общим почесыванием, кивками, ерзаньем и вздрагиванием производило сильнейший, почти гипнотический эффект. Азмун сидел, раскрыв рот от изумления.

Потом выяснилось - Кувалда показательные выступления нам устраивал. Так-то, по жизни, он поспокойней будет.

- Саня, чаю, - приказал Вомбат, не сводя с гостя глаз.

Стармех в кустах икнул от неожиданности.

Двоечник спокойно взял кружку, плеснул нашей фирменной, дегтярной заварки, вытянул из мешка кусок сахара, протянул незнакомцу.

- Это, за сахарок спасибо, мил человек, да только не ем я. Ей можешь дать, - мотнул головой в сторону зверюги.

- А кто это? - Саня опасливо протянул сахар в сторону печальных глаз.

- Это? Пакость. Не пужайся, она добрая, своих не обидит...

- А почему сахар не ешь? - глупейшим образом поинтересовался Цукоша.

- Это, диабет, - оживился мужик. - Я, ишь, раньше...

- Зачем нас искал? Вы, конечно, можете свои хохмы и дальше травить, а Командир еще решения не принял.

- Это как - зачем? Зеленый сказал: я за Команду, как за себя, ручаюсь, можешь мне ухо отрезать, если они не согласятся. Ишь ты, и пропал... Я думаю, не случилось чего? Пошел искать...

Ну, в общем, никто его тогда не шлепнул, а игры в слова на целый вечер хватило: да кто такой, да откуда, да зачем нас ищет... Когда про Зеленого узнал, сильно расстроился. Что ж вы, сказал, дружка моего не уберегли? А что тут скажешь? Посопели, помолчали...

А так сказать, неплохой Кувалда мужик, нормальный. Трепло, правда, неумолчное. Говорит на любые темы, причем практически каждый разговор начинает с "это". Никогда не определишь заранее - врет или нет. Если поймал его на лапше - пошипит, побулькает, но легко согласится: загнул маленько. Ну, а уж если в истинном засомневаешься - все. Насмерть забухтит.

Отношение к Кувалде вроде как равномерно распределилось. От полного неприятия у Стармеха (даже кружку, когда чай пьем, никогда, язва такая, из рук в руки Гризли не передаст!) до такого же полного единения с Двоечником. А другого и быть не могло. Дима говорит... Ладно, об этом после. Вомбат в этом смысле - ровно посередине. Терпит, значит.

А вот с Леней вначале очень интересно вышло. Он ведь Кувалде вначале ужасно не доверял. А тут как раз и случай представился...

Сидим, опять же, чай пьем. Чайку вечером попить - милое дело. Особенно если спирта нет. Сидим, значит. Молчим все. И так в Команде - народ не слишком разговорчивый, а при посторонних - и подавно. Кувалда тоже молчит, задремал вроде. Дима сигарету достал, Вомбату предложил, тот головой качнул: не надо. Дальше сидим. И тут Пурген как-то очень резво к Стармеху подполз, шуршит на ухо:

- Дим, ты поосторожней с сигаретами. Кто его знает, что за человек. Мохаммеда нет, а мало ли гадости по земле еще ходит? - Это он на историю с мимикротом намекает. Когда этот гад к нам пробрался, скальп Штрипка нацепив. - Убери ты свои долгоиграющие, от греха подальше.

И ведь тихо сказал. Даже Саня - рядом сидел - еле расслышал. Но тоже кивнул: верно.

А этот Гризли - ушки на макушке! - как заржет вдруг! Чуть с кочки не упал. Даже Пакость проснулась.

- Эх ты, - говорит, - Мальчиш-Кибальчиш! Не нужна мне твоя Военная Тайна! Подумаешь, сигареты долгоиграющие! А где я, по-твоему, эту, - он ткнул носком ботинка в сонную Пакость, - раздобыл?

Тут уж все с дубов попадали. Вомбат страшный подниматься начал:

- Ты что - выследил?

Еще минуточка - и не стало бы с нами Кувалды Гризли. Потому как шпионов-людей у нас любят еще меньше, чем мимикротов.

Но и он, не будь дурак, сообразил. Тоже встал и почти без присказок своих объяснил народу:

- Это, не знаю, как вы там называете свою чудодейку, а я на нее случайно года три назад наткнулся. То бишь, она на меня наткнулась. Я без сознания лежал. Из Города шел, собака у меня была, настоящая, ньюфаундленд. Старый пес, но хороший. И влипли мы с ним, как лопухи. Финскому Десанту под колесо попали. Ну, и проехались по нам. До сих пор удивляюсь, как жив остался... Лежу, значит, помираю. Рядом Шмат лежит, ну, пес то есть мой, сопит. Потом слышу - тишина. Помер, значит... Ну, ить, думаю, теперь моя очередь. Лежу, готовлюсь, молитвы читаю. Все, отрубился. А потом глаза открываю - живой! Ноги, руки, а главное, что меня больше всего пришибло, - штаны целые, не рваные! И трава рядом растет - я такой никогда, даже у вас, не видел - зеленая-зеленая, качается, сама от своей спелости и сочности на ветру хрустит. Не удержался, помню, так и съел пучок. Потом встал, огляделся: но еще не в раю вроде. Только след зеленый в лес уходит, будто с лейкой кто прошелся, живой водой все полил. - Кувалда на секунду прервался, чтобы перевести дыхание, с жалостью посмотрел вниз, на свою зверюгу. - А вместо Шмата, дружка моего, вот эту Пакость подсунули.

Ты знаешь, у нас закон какой? Когда от вранья сладкого уши по плечам развешаны - на Командира глянь, сам все поймешь. Дальше слушать или очередь по болтуну выпустить.

Вомбат стоял с каменным лицом. Он слушал.

- ... Ни разу больше такое чудо не встречал. Это уж потом мне Зеленый по секрету намекнул, что Команда такая есть, всех в капусту крошит, а сама - не чихает, не кашляет... Ну, и другие слухи ходили... А чего? Тут много ума не надо, чтоб самому дотумкать...

Кувалда закончил свою речь и сел. Пакость придвинулась ближе и положила ему голову на колени.

Вот так и поговорили.

Кувалда остался в Команде. Да в общем не то что и в Команде, так, рядом ошивается. Леня его раскрыв рот слушает. Цукоша даже сердится. Стармех каждую минуту настороже. Да и Вомбат иногда быстрый взгляд бросит - проверяет. А Двоечник - э-э-э - с полслова Кувалду понимает. Недаром, - вот-вот, как раз, к слову, - Стармех это и называет: "дружба барометра с арифмометром". Это он Гризли арифмометром окрестил за то, что тот с утра до ночи считает. Что? Да что попадется! Зато в любой момент может с ходу ответить: сколько, например, шагов отсюда до южного угла Лечебницы или до Трубы. Или от Полбудки до Горелых Вагонов, если по шпалам идти. Или сколько в нашем чайном котелке больших глотков, а сколько маленьких... Вот так-то.

Однажды днем разговор у нас вышел. Странный. Началось все с Цукоши. Он утром по Холмам бродил, травки какие-то свои, нужные собирал. Вернулся мокрый, замерзший. А у Димы почему-то костер погас. Ну, Азмун ему и сказал: что, мол, дежурный, ряху давишь, за огнем не следишь? И пошло-поехало. Леня проснулся - подключился, Сане попутно перепало, за вчерашнюю кашу... И ясно ведь, чего мужики грызутся - от безделья. Вомбат послушал наши дрязги минут десять, потом разом приложил всех по-командирски - пересказать нельзя, уши могут с непривычки отсохнуть, - задумался и вердикт вынес:

- Все, девушки, хватит розочки нюхать. Делом пора заняться.

А нас - чего уговаривать? За дело все готовы, хоть без завтрака. Да только - какое? Раньше с этим проблем не было, всегда какая-то халтурка под носом крутилась. А сейчас и на ум ничего не приходит. Ну прям хоть на Пуннус-Ярве сваливай, планктон разводить. Тут Гризли голову поднимает, уж неизвестно, спал или притворялся, и сонным голосом спрашивает:

- Это об чем такой шум-гам с утра пораньше?

А все и так - подогретые, как заорут наперебой:

- А, бродяга! Чего в наши дела лезешь? Не твоя забота! Дои свою Пакость и помалкивай! У нас крупа на исходе! Сала последний кусок остался!

Это, кстати, точно. Это мы сказать забыли. У Пакости этой, кроме печальных глаз, еще куча достоинств. Во-первых, - она молоко дает. По вкусу скорей на козье похоже. А еще - примерно раз в три дня у нее на животе такие наросты появляются. Так вот их срезать нужно - ей ни чуточки не больно - вот тебе и мясо! Очень полезное животное. Наши вначале брезговали, ничего от Пакости в рот не брали, зато потом, когда распробовали, уминали, за уши не оттащишь. Один Леня страдал. Дима как-то обозвал Пакость помесью козы с быстряком. Ну, все посмеялись и забыли. А Ленька - человек интеллигентный, чуткий, мясо напрочь есть перестал.

... А главное, чего все так на Кувалду наскочили? Под горячую руку, что ли, попался? В конце концов, у него, единственного, дельная мысль была:

- Это, ить, и не пойму я вас, чего зря воздух языком молотить? Опять же - животную мою обижать? Али вы дети малые? Ишь обернулось - Зеленый помер. Так я-то пошто себе ноги оббивал, вас искал? Давайте, соколики, за гуж берись, бойчее смотри...

- Кончай прибабасенки, - строго приказал Вомбат. Ноздри у него подрагивали, но голос был спокойный. - Дело говори. При чем здесь Зеленый?

- Это как - при чем? Задумка-то какова была? В метро, братцы, идти. Так и что нам помеха? Собиралися? По тридцать рублев до Большого театра подряжалися? Плати!

Ох, опять его понесло... А насчет метро - точно. Собирались. Стратегический запас вынимать. Зеленый как раз и предложил. Не сам, конечно, от чьего-то имени. От чьего, не сказал, темнила, щеки только надувал: важный, говорит, человек, хороший заказчик. Вспомнил? Вомбат тогда со Штрипком за противогазами на Железку ходили... Ну? А Команду в это время банда Длинного Мохаммеда выследила. Вот мы на них и отвлеклись. А что было делать? Бежать? Не в наших это правилах, да и от мимикрота особо не побегаешь. К тому же у нас - двое раненых было: Ленька руки об Трубу порвал, и Зеленый, подстреленный, "мама" сказать не мог. Ну, и поперли внаглую, прямо в Квадрат, Мохаммеда на хвосте таща.

Потом оказалось, так оно и лучше вышло. Длинный Мохаммед только губищи раскатал на наш Квадрат, а мы его ка-ак...

Зеленого, жаль, не успели спасти.

И вот теперь Кувалда Гризли предлагает продолжить начатое и двигать в метро.

- А противогазы где теперь взять? - Вот. Это уже вопрос по делу. Стармех стоял, прищурившись глядел на Командира.

Дальше разговор пошел совершенно конструктивный. Как, да куда, да когда... Словно до этого шары по бильярду бестолково гоняли, а теперь аккуратно в лузы положили.

Короче, решили, что противогазы можно попробовать еще раз из того вагончика достать. Вомбат сказал, что, если прогнуться, можно и вспомнить, где тот вагончик стоит.

- Так он тебе и стоит - открытый! - не поверил Цукоша. - Его уж наверняка растащили.

- Вряд ли, - заметил Командир. - Чтобы оттуда что-то утащить, нужно дотуда дойти. А дорога к вагону лежит, бриллиантовый мой, мимо Синих Уродов. Ясно?

- Ясно, - подавленно согласился Цукоша. И тут же резонно спросил: - А мы тогда как пройдем?

- Вопрос. - Вомбат почесал затылок. - Может, сбоку как-нибудь... Дима, давай карту.

Нехорошо, конечно, чужого человека к карте подпускать...

Кувалда с любопытством подтянулся к Стармеху, заглянул через плечо:

- Это-о-о, ясно, ребята, старовата карта...

- Чего? - удивился Дима.

- Лажа у вас тут, ребятки. Вот тут, - Кувалда ткнул грязным пальцем, - крайние Гаражи, полсотни штук, не меньше, за последнее Вспучивание посыпались...

- Врешь! - не удержался Стармех. - У нас Вспучивания отродясь не бывало. Это там, сильно западней, у Стругацких Полей пучит...

Нет, это сейчас уже хорошо известно, что бывает, если Кувалде вот так, запросто, "врешь" сказать. Сейчас, если кто сомневается в сказанном Кувалдой, должен максимально мягкую формулировку подбирать. Ну, там, "я немного не уверен, Гризли, что правильно тебя понял..." или "прости, пожалуйста, ты не оговорился?". Иначе будет то же самое, как если группса-подранка за хвост дернуть. А потом стоять рядом и наблюдать, что получилось.

Дима с Кувалдой сцепились над картой. Сидя на корточках, снизу подпискивал Леня, Азмун, наоборот, басил сверху.

Никто не обращал внимания на Саню, который остался у костра и сидел теперь с глупой улыбкой на конопатом лице. В общем, на то он и Двоечник, чтобы так улыбаться, когда взрослые делом занимаются...

... С каждым разом вызывать эту свою вторую личность становилось все проще. Да что я говорю! Какую вторую личность? И ТАМ и ЗДЕСЬ - везде Я, Саша Самойлов, в здравом уме и твердой памяти, без каких бы то ни было заскоков и завихрений. Как это обычно происходило при ПЕРЕМЕЩЕНИИ? Путешествующая душа автоматически получала в полное распоряжение готовую телесную оболочку, наделенную памятью, навыками, даже документами и одеждой! Так мы с Шестаковым стали лейтенантами Российского космического флота, точно так оказались с Валеркой Дрягиным частными детективами в Светочкином мире...

Саша вспомнил. Он уже БЫЛ здесь. И это воспоминание в первый момент заставило его содрогнуться. "Ты блефуешь, Антонов..." - было сказано тогда жесткому и умному человеку, которого здесь называют Вомбатом или Командиром. В нашем, ОБЫКНОВЕННОМ, мире его похоронили еще в ноябре прошлого года. ЗДЕСЬ он по-прежнему живет и водит свою лихую Команду по диким лесам, наполненным самой фантастической жизнью и нежитью.

Теперь о главном. Самое удивительное, что у Саши Самойлова ЗДЕСЬ существует явно выраженный ДВОЙНИК, который живет независимо от того, путешествует Саша или нет. Именно поэтому Саша (не путать: Саша, а не Саня, который Двоечник!) может существовать в двух ипостасях (вариантах, образах, личностях - как больше нравится). Местным Саней-Двоечником, с крошечным наблюдателем - Сашей Самойловым на краешке сознания, этаким электронным "жучком". Или самим собой, человеком из мира трамваев и троллейбусов, домашних собак и тривиальных комаров. Второй вариант сильно уязвим. Дело в том, что окружающий мир настолько, мягко говоря, необычен, что через пять секунд пребывания самим собой остается единственное желание - свалить отсюда как можно быстрее.

Теперь уже можно с уверенностью сказать, что произошла громадная ошибка. И вместо того чтобы с Сашиной помощью отправиться в СВОЙ мир, Света каким-то образом открыла Саше вход в мир Виталия Антонова. Для тех, кто хоть чуть-чуть знал этого человека, подобные сюрпризы не покажутся слишком удивительными.

Саша сидел на задворках сознания, глядел на мир Антонова глазами Сани-Двоечника и тихо балдел. Ошибка в перемещении выяснилась почти сразу, можно было давно двигать домой. Но... Покажите мне мужика, который не воспользуется возможностью запросто, с автоматом за плечом, побродить в компании отличных ребят, пошугать местную живность и послушать за чаем байки Кувалды Гризли... Да в общем и не в этом дело. Смутное, сильно размытое, но четко уловимое ощущение опасности, возникшее буквально сразу, с первой минуты нахождения в этом мире, как раз и мешало двигать... Какого, собственно, черта мы так быстро успокоились? Ну да, похоронили. Так вот же он, здесь, - здоровехонький и живехонький, мрачно глядит на старого болтуна в кепке-бейсболке, а думает... думает явно о своем. Нет, дружище Самойлов, погуляй-ка ты здесь еще немного, авось и выяснишь чего.

- ... не лопочи, пацан, я говорю: можно там пройти! Спор был в самом разгаре.

- Все. Хватит орать, - вмешался наконец Вомбат. Оно конечно, в споре, может, и рождается чего полезное, но Командир наш этих "родов" страсть как не любит. - Что ты предлагаешь? - обратился он к Кувалде.

- Это, ить, и ежу - ежнее, - обрадовался тот, - вот та-аким манером вдоль Нового Русла идем, потом уголочек среза-аем - и по болоту шагов сто двадцать...

В воздухе повисла ужасно неловкая тишина.

Кувалда распинался еще минуты три, а потом замолк и удивленно поднял голову:

- Это, чего ж такое, добры люди? Зачем рожи-то такие скорчили, будто я пукнувши принародно? Коли что поперек сказал - укажи, да тока буйну голову не секи...

Вот теперь поди - объясняй ему, чего молчим.

Маленькое лирическое отступление об интимных нюансах нашей бравой Команды. Брось хихикать, дело серьезное, хоть и выглядит как детский энурез. Энурез? Это слово мудреное. Короче, Цукоша так называет, когда в постель писают.

Вот кто хоть раз наших ребят в деле видел, ни в жисть в такую чешую не поверит. И глупо, а ничего с этим не поделаешь... Короче, так. Суеверные мы очень. А знаешь, как тяжко - мало того, что по сторонам внимательно смотреть, каждую мелочь сечь, так еще и следить, чтоб эта мелочь не сглазила кого... Вот у Цукоши, например, точно известно, под самой нижней фуфайкой, ну той, что под майкой, крестик нательный, серебряный висит. Какого лешего, спрашивается, носит? А Ленька, это уж каждый знает, как в Квадрат идем, всю дорогу пальцы скрещивает. Вот интересно, когда в последний раз, после Трубы, у него вместо рук месиво из костей и бинтов было - чего скрещивал? Даже Командир... Ладно, не будем при посторонних...

Усек? А вот теперь и не спрашивай, почему все замолчали. Чего можно сказать, когда у тебя на глазах корявый немытый палец Кувалды Гризли чертит по карте путь - ну точнехонько! - повторяющий наш, тот, что в Гаражах перестрелкой закончился?

Тут Кувалда вдруг как хлопнет себя по лбу, да как закричит, будто его осенило!

- Ах ты, ежкин кот! Ну и память пошла у старика! Хуже решета глиняного! Я ж сразу хотел вам эту хохму запродать! А ты, ты ж... - И еще на пять минут причитаний да огорчений. - Туда ж друга дорога есть! Как раз до Девяткино! От-то я вас щас байкой порадую, песней развлеку...

Все облегченно зашевелились, загомонили, завыказывали жуткий интерес, наперебой Кувалду уговаривать стали: рассказывай скорей, да не томи... Хреново сыграно, ничего не скажешь. Да главное не это, главное, что неловкость проехали.

- Это, ить, компашка тут объявилася, на Железке промышляет. Название запамятовал, то ли "Карусель веселая", то ли "Мамзель крутая", не помню, право слово. Так эти самые ребяты, как есть, атракциен слепили: откопали гдей-то дизелек старый и теперича гоняют на нем - между Лечебницей и Девяткином...

- Зачем? - удивился Вомбат сразу за всех.

- Эт-то так, людям для удовольствия, а себе - в прибыль.

Все еще сильней загомонили, обсуждая странных ребят.

- Не пойму, - Пурген повернулся к Стармеху, - или я подзабыл, что такое удовольствие? Чего там делать-то?

- Это - не тебе судить! - Гризли поперхнулся собственным кудахтаньем. - Ты-ть, молодняк, небось и Железку-то издалека видел, за версту, чай, обходил...

Леня тщательно прокашлялся и очень звонко сказал:

- Ты, Кувалда, человек новый. Выбирай, пожалуйста, выражения. Я, может, с виду добрый, но в душе очень ранимый. Могу и пристрелить сгоряча.

- Эт-то, не серчай, не серчай, паря, - загудел смущенный Кувалда. - Я, ишь, стоко по свету мотаюсь, кажись, лет сто, потому мне все вокруг молодежью кажутся. Не серчай, я ж не со зла... - И долго бы еще, наверное, расшаркивался, если бы Вомбат аккуратно не вернул его в нужное русло:

- И часто эти твои "карусели" так развлекаются?

- А это, как клиент подвалит. Бывает, и неделю пустыми стоят... Кто ж такую дуру порожняком погонит?

- А чем берут?

- О-о-о, тут дело обсуждаемо. У кого что есть... Могут салом, а могут и проволоки медной моток взять. А могут и не поладить... Одни хлюпари, знаю, с самой Матоксы мешок "дури" приперли, за атракциен отдавали. А те - не-тко, не позарились на таку отраву... А вот Юру Деревянного за так катают...

- Почему?

- Это, уж больно песни жалистные поет. Как есть, слезу прошибает.

Убей, расстреляй - из наших никто и слыхом не слыхивал о Деревянном Юре, который к тому же песни "жалистные" поет.

- Ну, ясно. Сворачивай карту, Дима. Завтра додумаем.

Командир наш, похоже, заскучал. Странно. То ли подлянку какую почувствовал, то ли "дурак"-трава в нем все еще говорит?

- А почему завтра? - Дима даже охрип после бурного обсуждения. - Чего тут думать? Найдем этих, твоих... Слушай, Кувалда, а ведь чего-то здесь не то... Дизелек, говоришь? А топливо?

- А эт, чего не знаю - врать не буду, - торопливо заговорил Гризли. Значит, действительно не знает, поэтому и смущается. - На чем ездют - не докладывали, да я и сам в технике - не мастак. Может, на керосине, а может, и воду болотную заливают...

- Я думаю, с этими товарищами мы связываться не будем, - с нажимом сказал Командир. Да поздно. У Стармеха уж глаза загорелись, Пурген Цукошу подначивает, в бок толкает. Приключение!

- Да подожди ты, Вомбат, проверить надо. Может, стоящее дело-то? Если получится, прямо до метро и домчим! - Стармех говорил убежденно и смело.

- Конечно! Если у них и правда это дело накатанное - доедем без проблем! - Это Пурген подключился.

Азмун не успел произнести свою реплику. Вомбат встал и сказал сквозь зубы, глядя прямо перед собой:

- Я не понял. Мы что здесь - в парламент играем? Я. Сказал. Завтра. Обсудим.

Это мы-то - обсудим. Все, конечно, заткнулись. А сам Вомбат, между прочим, еще час, не меньше, с Кувалдой о чем-то в сторонке шептались.

Бедный Стармех, как застоявшаяся лошадь, бродил вокруг костра, взбрыкивая ногами.

- Ужасно, мужики, дела хочется, - признался он.

Удивил, да? Кому ж не охота?

Саня все еще улыбался. Нет, честное слово, доводит он иногда своей глупостью! Вроде возмужал, а иногда - такой тюфяк прежний проглядывает, мама дорогая!

- Я не понял, зачем нам противогазы? - спросил Двоечник тихо-тихо. - Там что - воздуха мало? Это ж надо - такое ляпнуть!

- Санечка! - Когда Стармех таким голосом начинает говорить, Двоечник сразу к Азмуну поближе садится. На всякий случай. - Противогаз на то и противогаз, чтобы дрянь всякую из воздуха тебе в ротик и в носик не пускать. А больше воздуха, чем есть, он никак не сделает...

Саня послушно кивнул, но продолжал смотреть вопросительно.

- Слушай, Дим, ты не злись, а правда - зачем? - смушенно произнес Цукоша.

- Я помню, Зеленый говорил что-то... - неохотно начал Дима. - Вроде крысы там особо ужасные...

- За лицо, что ли, кусают? - хихикнул несерьезный Пурген.

- Не, газом каким-то прыскают, крыша от него едет.

- А-а-а... - понимающе протянул Азмун. Это конечно. Это дело хозяйское. Крысы газом прыскают. Это бывает.

Спать укладывались долго и суетливо, как это всегда бывает, когда день тянулся долго, а прошел бестолково. Двоечник сел к костру - дежурить. Рядом примостился Пурген.

- Куртку никак не могу починить, - пожаловался он.

Ленька у нас вообще очень нервный. Выносливый, как верблюд. А юморной! Под хорошее настроение, в походе, тридцать километров может, не уставая, свои шуточки мочить. Но очень нервный. У него иногда даже глаз дергается.

- А чего ты - на ночь глядя? - удивился Саня. - Днем тебе времени не нашлось?

Ленька только рукой махнул да опять свою "молнию" на куртке мучить стал. Ну, все теперь понятно. Если бы он днем такой хреновиной занялся, давно бы его курточка в костре была. Вомбат к таким вещам очень строг.

"Будьте проще, - говорит он всегда. - Чем сложнее механизм, тем больше вероятность, что в самый нужный момент он откажет!"

Нет, но что касается оружия - тут по-другому. Тут всяческие навороты и прибамбасы очень даже приветствуются. Но зато и гоняет он нас с этими автоматами, как крепостных. По полдня чистим-блистим, разбираем-перебираем. Любой из Команды не то что с завязанными глазами - во сне, кажется, соберет-разберет за десять секунд.

А к куртке Ленькиной Вомбат давно-о приглядывается. Да все случая подходящего не найдет. Так, мимо глянет, рыкнет поутру: "Когда вместо "молнии" пуговицы пришьешь?" На этом и остановится.

- Сань, - вдруг тихо позвал Леня, - чувствуешь, как хреново в Команде стало?

- Ага, - признался Двоечник.

Это, что называется, вопрос в точку. Что касается "чувствуешь" - это все к Сане. Смурное какое-то время. Нехорошее.

Вот так поговорили.

Леня свою "молнию" починил-таки и спать пошел. А Саня дежурить остался.

Утром выяснилось, что ушел Вомбат.

Насовсем.