заснеженных вершин - тогда Герфегест еще не знал их названий. В тот миг,
когда солнце, выползшее из-за темно-синей тучи, осветило Проклятый Мост -
запорошенный снегом, недоступный, пугающий, огромный, - Герфегест впервые
за все путешествие потерял уверенность в том, что ему удастся открыть
Врата.
силу духа, пошел вверх. То был день весеннего равноденствия. В северных
землях Сармонтазары справляли приход нового года.
внимания. Герфегест, вспомнив все, о чем наспех предупреждал его Нисоред,
распластался перед Вратами на животе, выбросив руки вперед. "Это
совершенно необходимо", - говорил злосчастный чернокнижник. Затем, выждав
положенное время, которое показалось ему целой вечностью, Герфегест стал
произносить заклинания.
владычество Октанга Урай-на. На нем отдавал приказания своим
птицечеловекам со странным названием "кутах" и сам Октанг Урайн. Истинное
Наречие Хуммера наверняка доступно и Шету оке Лагину, в прошлом -
названому брату Элиена, а ныне - Сиятельному князю Варана. Наречием
Хуммера владел Хранитель Шара Леворго, а с ним и другие диофериды.
Наречия Хуммера. Более того, Герфегест, распластавшийся перед Вратами и
больше всего радевший о том, чтобы унять дрожь в голосе, не знал, на каком
языке он сейчас обращается к Вратам. Наречие Хуммера говорило ему не
больше шелеста тростника.
затаился в ожидании.
себя и осознал, что под его ногами - земля Сармонтазары, что он -
Герфегест Кон-гетлар и что жизнь, как это ни странно, продолжается.
был магом, и Путь Ветра еще не был пройден им до конца. Тогда он был всего
лишь двадцатилетним отпрыском проклятого Дома. Несмотря на знание многих
тайных искусств своего Дома, он был наивен и простодушен, словно птица
перед лицом вечности. Но Врата Хуммера лишили его памяти, а вместе с нею и
простоты неведения. Так что в некотором смысле это была равная мена.
стояли затворенными. Но если прежде за ними скрывалась для него неведомая
Сар-монтазара, то отныне Врата служили ему непреодолимой преградой к
возвращению в Алустрал.
недоумением развернул его. Пергамент был девственно чист. Было совершенно
очевидно, что чернила никогда не касались его безупречно выделанной
поверхности. Герфегест посмотрел на другую сторону. Там, внизу, словно бы
выжженные чьим-то жестоким огненным перстом, чернели два слова: "Семя
Ветра". И все.
было ясно. Что такое "Семя Ветра" он не знал. Но его надо найти, ибо в
этом отныне заключался смысл его жизни.
Герфегест. Он искал знание о себе, и единственным ключом к этому знанию
было Семя Ветра.
быть доброй, и кое-какие припасы, оставленные ими на пути в Сармонтазару,
целы и невредимы.
Киммерин, в чьем хрупком на вид теле, казалось, были скрыты .неисчерпаемые
запасы силы. Свирепый резкий ветер пронизывал насквозь их одежды, и даже
видавший виды Герфегест, чья привычка к высокогорным холодам питала
завистливые россказни сармонтазарских горцев о его причастности к делам
Хуммеровой силы, чувствовал себя прескверно. Но Киммерин, казалось, все
было нипочем.
о которой гнал прочь от себя Герфегест. Тайен была стройна, но невысока.
Ее руки были руками охотницы - сильными и мускулистыми. Ее рыжие волосы
были собраны в пучок, перевитый кожаными лентами, а иногда - лежали на
плечах двумя медными волнами. Ее лицо светилось жизнью, и чистота
намерений отражалась в бездонных серых глазах. Она мало походила на горцев
лицом и повадками. Все в ней выдавало принадлежность к северной расе.
необычно обрезаны. Так стригут в Алустрале мальчиков Дома Лорчей -
вспомнил Герфегест. Киммерин была выше Тайен на две головы и своим ростом
была почти ровня Герфегесту - именно поэтому, когда нити их судеб
переплелись впервые в кровавой сече близ святилища, он принял Киммерин за
весьма женственного юношу. Грудь Тайен была упруга и велика, а вот грудь
Киммерин, то и дело показывавшаяся из-под неумело залатанной кожаной
рубахи, походила скорее на два не вполне созревших яблока. Но это не
делало Киммерин непривлекательной, а, напротив, сообщало ей некую особую
прелесть. Таких девушек не было в Сармонтаза-ре - в этом был готов
поклясться Герфегест. Вот именно такой красотой был богат Синий Алустрал.
взгляд ее карих глаз мог выдержать не каждый, но когда она глядела на
Герфегес-та, обыкновенная ее замкнутость сменялась сочувствием. Вечерами,
когда Герфегест сидел у костра, а в его душе звучали погребальные песни и
бессильно постанывала скорбь по Тайен, в чьем уходе было так много
странного и недосказанного, Киммерин не терзала его расспросами и не
приставала с глупыми россказнями. Обыкновенно она передавала ему свою
чашу, вырезанную из черного дерева, до краев наполнив ее душистым отваром.
струящуюся в чаше жидкость.
словно песок затягивается. Телесные недуги это не то, о чем стоит
беспокоиться в моем положении, Киммерин.
был очень тих.
не отличался вспыльчивостью, почувствовал гнев.
потерявший свое сердце, ты узнаешь, что чувствую я. Но у меня нет желания
расставаться со своей болью. Эта боль не дает мне забыть о Тайен -
девушке, которую я люблю больше, чем люблю себя. Я не хочу, чтобы
затянулась та рана, которой разорвана надвое моя душа после смерти Тайен.
Ты воин, который придется по душе любой, - не изменившись в лице, ответила
невозмутимая Киммерин.
Конгетлар, о любвеобилии которого в Алустрале ходили легенды. Вада
Конгетлар приходился ему двоюродным братом по материнской линии. И даже
когда из перерезанного кинжалом горла Вады уже успела вытечь бадья крови,
его губы продолжали улыбаться. Это была улыбка сладострастия.
кроме Тайен. И мне не понять, почему это так тебя беспокоит.
- больше всего в этот момент ему хотелось залепить уста Киммерин увесистой
оплеухой, какими мрачные керки награждают своих не в меру языкастых жен.
глазах не было скользких отблесков лжи.
Хуммера, вжимаясь телами в ледяные камни. Изумрудно-зеленые отсветы,
вырывавшиеся из-за ворот, ложились на их потрепанную мокрую одежду, и злой
ветер вылизывал их лица и руки. Горхла долго ходил вдоль ворот, ощупывая
их. Затем и он лег.
которые, слетев с его уст, приобретали для Герфегеста совсем новый смысл.
Они обрели тот смысл, которого раньше не имели.
Герфегесту Киммерин. - Врата послушны ему. Мы можем ни о чем не
тревожиться.
им. Он не боялся потерять память снова - то, что уже изведано, не может
быть по-настоящему страшным. В отдаленных тайниках его души даже теплилась
надежда на такой исход - если Врата Хуммера отнимут у него память, они
отнимут ее вместе с воспоминанием о смерти Тайен.
распахнулись.
Горхла. Улыбка была адресована персонально Герфегесту.
он не стал оборачиваться. Сармонтазары больше не было - он знал это.
Сар-монтазара осталась позади. Вместе с его прошлым.
Земляной Андрей
Корнев Павел
Шилова Юлия
Круз Андрей
Прозоров Александр
Посняков Андрей